и тоскливо, словно произошло нечто страшное, непоправимое. Аппетит про-
пал, и Савелий, выпив чашку крепкого чая, отправился к морю.
Идти было недолго: через десять минут он уже раздевался, с удо-
вольствием ощущая прохладу морского ветерка. Народу на пляже было много,
и он не без труда отыскал место, чтобы спокойно, никому не мешая, раз-
деться.
Рядом с ним оказалась многодетная семья из Германии. Трое совершенно
голеньких малышей-погодков, двух-четырех лет от роду, занимались строи-
тельством замка из песка, четвертый, грудной, мирно спал в коляске, поч-
мокивая соской во сне. Крутобедрая дородная немка распласталась на
пластмассовом лежаке, нисколько не стесняясь загорать топлесс. Ее полные
груди колыхались при малейшем движении и даже при вздохе.
Когда из коляски раздался неожиданный вопль, женщина даже не ше-
вельнулась, а подошел к коляске сухопарый длинноногий, весь покрытый
веснушками, костлявый мужчина с рыжими волосами. Подхватив малыша, он
положил его на живот женщины, и малыш, привычно ухватившись руками за
огромную грудь, поймал губами набухший молоком сосок матери, впился в
него и принялся, не открывая глаз, жадно чмокать.
Савелий давно не был на пляже и с интересом осматривался. Без верха
загорало множество женщин и самых разных возрастов. Их груди были столь
разнообразны, что окажись здесь художник, посвятивший свое творчество
обнаженному женскому телу, то у него бы наверняка глаза разбежались от
такого многообразия. Но интереса к этому занятию у Савелия хватило ровно
на пять минут; солнце так сильно жарило, а тело стало таким липким, что
любая мошка, севшая на него, уже не могла взлететь.
Не в силах больше терпеть жару, Савелий бросился к воде. Сначала он
хотел попросить кого-нибудь приглядеть за его одеждой, но потом резонно
подумал: кому нужны его спортивные штаны и льняная безрукавка?
Единственная ценность, и то, скорее, для него самого, - ключи от кварти-
ры Ростовского, но их он незаметно закопал рядом со стойкой пляжного
грибка.
Вода оказалась удивительно теплой и такой прозрачной, что Савелий,
нырнув как можно глубже, разглядел даже небольшие ракушки на дне, чей-то
утерянный или просто выброшенный бюстгальтер и монетки, а когда он
взглянул вперед, то увидел маленькую серебристую рыбешку, которая, не
обращая никакого внимания на большую двуногую рыбину, спокойно проплыла
мимо, вероятно направляясь по своим неотложным делам. Совсем рядом лени-
во парила огромная медуза, один вид которой почему-то призывал к размыш-
лениям о вечности бытия.
Интересно, сколько лет живет медуза? Тут Савелий заметил красивую ра-
ковину довольно приличных размеров. Воздух в легких кончался, и он из
последних сил подхватил ее и быстро устремился наверх. Резко всплыв, он
напугал симпатичную девушку лет двадцати. Савелий почему-то извинился
по-английски.
Девушка несколько странно взглянула сначала на него, потом на ракови-
ну, казалось, хотела что-то сказать, но промолчала и лишь кокетливо по-
вела глазами, словно предоставляя ему самому проявить инициативу. Но Са-
велий просто улыбнулся ей в ответ и, ни слова не говоря, направился к
берегу, спиной ощущая ее удивленный взгляд.
Когда Савелий вернулся на свое место, малыши, строившие замок, увиде-
ли в его руках раковину, их глазенки загорелись, и они хором загалдели,
явно о чем-то упрашивая отца. Тот молча выслушал их, полез в сумку, ле-
жавшую рядом, достал из кошелька бумажку в один доллар и протянул Саве-
лию, сказав что-то по-немецки.
- Я не понимаю, - сказал Савелий по-английски, и тот заулыбался.
- Моих детям много понравиться раковина, который вы достать из моря,
вы может продавать этот раковина для детей или нужно больше? - на лома-
ном английском произнес он.
- Ну что вы, не нужно денег, я ее подарю им, - улыбнулся Савелий и
протянул раковину детям, которые едва ли не все вместе моментально подх-
ватили ее.
- Мне не так удобно, может, возьмете? - смущенно сказал немец.
- Не нужно, это мой подарок.
- Спасибо большое. Вы американец?
- Нет, я русский.
- Русский? - На его лице было написано искреннее удивление, и вдруг
он заговорил на вполне приличном русском языке: - Вот действительно уди-
вили меня сильно-сильно.
- Чем это?
- Во-первых, что говорите на отличном английском, во-вторых, что не
взять денег, для русских это удивительно. Меня зовут Христофор.
- Сергей. Меня вы тоже удивили, - ухмыльнулся Савелий.
- Тем, что хорошо знаю русский?
- Этим тоже, - согласился Савелий, - но больше тем, что немец вдруг
оказался столь щедрым: предложил целый доллар за морской сувенир. - Он
попытался говорить серьезно, но немец оказался сообразительным.
- Кажется, мы в расчете. - Он смущенно почесал в затылке.
В этот момент его жена что-то быстро проговорила, он ей ответил чуть
резковато, потом повернулся к Савелию.
- Извините, Сергей, - сказал он, подошел к жене, подхватил ребенка и
осторожно уложил в коляску.
Тем временем женщина встала, взяла что-то в сумке, затем быстро натя-
нула на грудь верх купальника. Мило улыбнувшись Савелию, женщина куда-то
пошла.
- Мне кажется, ваша жена чем-то недовольна, - предположил Савелий.
- Ваши слова для Хильтрауд есть настоящий бальзам, - криво улыбнулся
немец. - Она тоже считает меня очень скупым человеком, а я не понимаю
почему, мне для них ничто не жалко. Ей захотелось отдохнуть на болгарс-
кой берегу Черный моря, и мы уже десять дней здесь. А я истратил уже ты-
сячу сто одиннадцать долларов для них!
Бедный немец никак не мог взять в толк, в чем же проявляется его ску-
пость, а Савелий легко себе представил, как Христофор, покупая детям мо-
роженое, говорит жене: "Видишь, милая, мне ничего для вас не жалко: я
сейчас целых два доллара пятьдесят центов истратил на мороженое детям".
- Не тысячу сто одиннадцать, а тысячу сто десять, я же не взял свой
доллар, - не удержался Савелий. Но когда тот совершенно серьезно сооб-
щил: "Тот доллар я не прибавлял к всей сумма" - Савелия как прорвало, и
он расхохотался во весь голос.
В этот момент вернулась немка, и дальнейшее действительно удивило Са-
велия:
- Вы не обращайте внимания на моего остолопа, - смущенно заговорила
женщина по-русски, немного окая, затем протянула Савелию два пластмассо-
вых стаканчика, вытащила из сумки бутылку шампанского. - Откройте, пожа-
луйста. - Она присела рядом на песок, бесстыдно стянув купальник до поя-
са.
- Похоже, вы с Поволжья? - спросил Савелий.
- Догадались по оканью? - У нее была обаятельная улыбка.
- А почему Хильтрауд?
- Так мои родители немцы, они там остались, а я, дура, поехала к это-
му Кощею Бессмертному, за лучшей жизнью погналась. Думала, приеду, ос-
мотрюсь, а потом и решу все окончательно, а этот тощенький оказался нас-
тоящим бычком-производителем: как только залезет на меня - так я в зале-
те, вот и настругал целый детсад. Чего мне теперь осматриваться?
- Тут только два стаканчика, вы что, не пьете? - спросил Савелий.
- Это он не пьет шампанское, - сообщила Хильтрауд, - считает, что
пить шампанское все равно что на воздух выбрасывать деньги; "можно три
бутылки шнапса купить", - передразнила она. Было такое впечатление, буд-
то Христофор находился где-то далеко. - Только вы не подумайте, что мы
совсем бедны и считаем каждый пфенниг. Христофор получил в наследство
столько, что и мои сыновья могут не работать всю жизнь.
- А внуки? - робко подал голос тот, но Хильтрауд резко его оборвала:
- Сиди уж, внуки! Лучше бы фрукты достал.
- Хорошо, милая, - покорно ответил Христофор и вытащил из пакета соч-
ные персики.
- За вас, Сергей! - провозгласила женщина, когда Савелий наполнил два
стаканчика. Она быстро выпила и, вместо того чтобы закусить, ворчливо
произнесла: - Это надо же, человек, можно сказать, рискует жизнью, его
детям со дна моря подарок достает, а он ему, блин, свой вшивый доллар
сует!
- Я как-то не подумал, что нужно было дать два, - виновато протянул
Христофор, и Хильтрауд не выдержала, залилась смехом, потом потянулась к
нему и чмокнула в щеку.
Этот немудреный жест вызвал у Христофора такой нежный взгляд, что
стало ясно: эти два человека, такие неподходящие друг другу чисто внеш-
не, прожившие полжизни в разных системах, несмотря на различное отноше-
ние к жизни, непостижимым образом любят друг друга, и ничто на свете не
может помешать этой любви.
Полюбить может даже дурак, но объяснить, что такое ЛЮБОВЬ, не может
даже мудрец. Поистине это чувство сокрыто тайной за семью печатями, и
эта тайна может открыться только любящему человеку.
В жару шампанское оказалось как нельзя кстати: голова моментально об-
рела ясность, тяжесть бурной ночи испарилась, а мысли Савелия вновь вер-
нулись к Олегу. Почему он не позвонил Вишневецкому перед отъездом?
В этот момент за его спиной незнакомый женский голос произнес по-анг-
лийски:
- Я думала, вы все-таки подойдете ко мне...
Савелий обернулся и увидел ту девушку, которую напугал, выныривая из
глубины. Сейчас, когда ее фигуру не скрывало море, а роскошные светлые
волосы не прятались под купальной шапочкой, было видно, что она - само
совершенство, и Савелий не мог отвести от нее восхищенного взгляда. До-
вольная произведенным эффектом, она спросила:
- Так почему же вы не заговорили со мной?
- Если бы я обратился к вам в воде или подошел потом, вы бы не стали
мне отвечать. К вам постоянно пристают, и вам это уже так наскучило, что
иногда вам хочется надеть шапку-невидимку, не так ли?
- Вы что, умеете читать мысли? - Девушка была откровенно поражена,
словно под гипнозом она опустилась рядом с ним и протянула руку: - Меня
зовут Изабель, я из Франции.
- А меня - Сергей, я из России.
- Из России? Никогда бы не сказала, вы так свободно говорите по-анг-
лийски, что я подумала, вы американец.
- Вы говорите не хуже, хотя вы - француженка, - парировал Савелий.
- Спасибо, но это моя профессия, я занимаюсь филологией, а вы?
- Я? - Подобные вопросы, нетрудно понять почему, всегда ставили его в
тупик, и он чуть задумался.
- Не хотите говорить?
- Почему же? Я - профессиональный спортсмен, автогонщик. - Почему-то
эта профессия сегодня показалась ему привлекательной.
- Вот здорово! - искренне обрадовалась Изабель. - Я очень люблю быст-
рую езду. Покатаете какнибудь?
- Я на отдыхе, и гоночный "феррари" в Москве.
- Необязательно на спортивной, я возьму у папы "рено", и погоняем.
Папа здесь бизнес делает с болгарами, у него фирма в Париже, а здесь хо-
чет открыть филиал.
- Зачем беспокоить папу? У меня есть "мерседес". - Савелий до конца
не понимал, что вынуждало его вести себя в такой манере глупого юнца, но
эта избалованная мужским вниманием девчонка чем-то его притягивала.
- Какой модели?
- Шестисотый.
- О-о! - Впервые в ее голосе прозвучал неподдельный интерес к собе-
седнику. - А в каком отеле вы остановились?
- Не люблю отели, я снял квартиру.
- Как необычно! - воскликнула Изабель и тут же добавила: - Вы такой
странный.
- Чем?
- Не знаю... Вы покажете мне вашу квартиру?
- Без проблем. Когда?
- А если сейчас? Надеюсь, вы никуда не спешите?
- Только у меня вряд ли найдется, чем вас угостить, я только этой
ночью прилетел.
- Мы по дороге все купим. Вы что, чего-то боитесь? - лукаво спросила
она.
- Нет, а вы? - в тон ей ответил Савелий.
- И я не боюсь, - глядя ему в глаза, заявила Изабель.
- Чего же мы ждем?
- Ничего! - Изабель быстро вскочила на ноги. - Минуту, только возьму
свои вещи. - Она едва ли не бегом удалилась.
- Вы знаете, Сергей, эту девчонку я давно приметила, очень эффектная,
- заговорила Хильтрауд. - Сейчас очень удивилась.
