- строго добавил он. - Идите и напейтесь, только не на глазах посторон-
них. Да, майор, машину я закрепил за тобой на трое суток, если для похо-
рон чтото понадобится, звоните.
- Спасибо, Константин Иванович, - сказал Савелий, и генерал отечески
обнял его.
- Держись, "крестник". - Он вытащил носовой платок и протянул ему.
Савелий встряхнул головой, вытер слезы и с уверенностью сказал:
- Прорвемся, Батя!
Это простое и доброе слово, с которым обращались к его лучшему другу,
покойному генералу Говорову, настолько взволновало Богомолова, что его
глаза предательски заблестели и он, не желая показывать свою слабость,
ласково подтолкнул их к выходу и отвернулся...
Воронов звал к себе, но Савелий категорически отказался, напомнив,
что Лана беременна и ей совершенно ни к чему такие тяжелые переживания.
Воронов признался, что до сих пор не сказал ей о смерти Олега. Прикупив
по дороге водки и закуски, они отправились к Савелию.
Сначала пили молча, думая каждый о своем, потом Савелий стал расска-
зывать Воронову о том, как он познакомился с Олегом в Афганистане, о
том, как им несколько раз приходилось участвовать в совместных боевых
операциях, о том, какой Олег был человек, друг, офицер. За разговорами и
воспоминаниями они так "усугубились", что вовсе не помнили, как заснули,
однако проснулись относительно рано, в двенадцать часов дня, и отправи-
лись в "Герат", чтобы помочь чем могли. В такие моменты никогда не быва-
ет лишних рук, лишних людей.
При входе в здание, где был расположен офис "Герата", рядом с дежур-
ным, на столике стоял большой портрет Олега, а перед ним горела свеча.
"Афганцы", сотрудники и коллеги Вишневецкого ходили с пасмурными лицами,
у многих глаза были на мокром месте. Говорили тихо, чуть не шепотом, но
любое поручение выполнялось быстро, четко, без задержек.
Был специальный дежурный, который принимал по телефону соболезнования
из всех уголков нашей страны и даже из-за рубежа. Все звонившие тща-
тельно записывались в особый журнал.
Гроб с телом Олега Вишневецкого был выставлен в фойе клуба Академии
имени Фрунзе. Гроб, стоящий у стены, буквально утопал в цветах. Над ним
на стене был прикреплен портрет, на котором Олег был запечатлен со своей
неизменной добродушной улыбкой. В ногах, на бархатных подушках, лежали
боевые ордена и медали.
По бокам, как и положено в таких случаях, стоял почетный военный ка-
раул, облаченный в парадную форму, на рукавах - красные, с черной окан-
товкой траурные повязки. Караул менялся каждые полчаса. Из дальних две-
рей выходила смена, четко, но тихо чеканя шаг, они подходили к коллегам
и, по чуть слышной команде старшего караула, синхронно производили сме-
ну. Это действо отчасти напоминало традиционную в прошлые годы смену ка-
раула у Мавзолея. Вместе с военным караулом рядом стояли, меняясь каждые
пятнадцать минут, самые близкие друзья, а также уважаемые люди, хорошо
знавшие покойного.
Слева от гроба помещалось несколько стульев, на которых сидели роди-
тели Олега, его жена Лада и другие родственники. Отец Олега, Владимир
Евдокимович, сидел неподвижно, с окаменевшим лицом и не отрываясь смот-
рел на застывшее в вечности лицо сына, словно желая навсегда его запом-
нить. Мать, Валентина Васильевна, беззвучно плакала, постоянно вытирая
слезы и раскачиваясь из стороны в сторону. Лада безутешно всхлипывала,
но слез не вытирала, не в силах поднять рук, и ее лицо просто почернело
от горя и слез.
Тихо и неназойливо звучал военный оркестр, игравший траурные марши.
Перед входом в клуб и в его фойе собралось огромное количество друзей и
знакомых Олега, приехавших из разных городов бывшего Советского Союза,
из других стран, много было действующих военных. Всех их объединила вне-
запная смерть боевого друга, командира, приятеля или просто знакомого.
Все они пришли проводить Вишневецкого в последний путь. Многие из
тех, кто были особенно близки с ним, приближались к гробу, клали цветы,
что-то шептали покойному, затем подходили к родителям и жене, чтобы вы-
разить свои соболезнования.
Несмотря на то что Савелий пришел значительно раньше официально наз-
наченного часа, народу уже было много.
Он положил Олегу в ноги огромный букет красных роз, наклонился и вни-
мательно вгляделся в его лицо. Ему на миг почудилось, что губы Олега за-
метно вздрогнули: то ли это было игрой светотени, то ли Савелий сам во-
образил нечто подобное. Промелькнула фантастическая мысль, а вдруг Олег
просто всех разыгрывает и сейчас встанет, оглядит присутствующих хитрым
взором, улыбнется своей доброй улыбкой и скажет:
- "Ну что, пацаны, здорово я вас разыграл? "
Савелий замер в ожидании чуда, но Олег продолжал лежать в неподвиж-
ности, а фантазиям Савелия так и суждено было оставаться несбыточными
фантазиями. Он поцеловал друга в лоб и тихо сказал:
- Ты всегда со мной, в моем сердце, Олежек. Прости, что не смог убе-
речь тебя...
Савелий уступил место у гроба Воронову и подошел к родителям Олега,
обнял их, хотел сказать что-то утешительное, но повторил только то, что
уже говорил ранее:
- Господи, как же это несправедливо!
- Спасибо вам, - ответил отец.
Потом Савелий наклонился к Ладе, обнял ее и прошептал на ухо:
- Держись, Ладочка, мы с тобой...
- Спасибо тебе, - поблагодарила она и снова зашлась в безутешных ры-
даниях.
Савелий тоже стоял в почетном карауле, и вышло так, что его напарни-
ком оказался Борис Громов. Они обменялись рукопожатиями, и генерал тихо
прошептал:
- Я все знаю о вас: Олег рассказывал. Рад знакомству.
- Спасибо, мне тоже приятно...
Отстояв в карауле, Савелий в толпе столкнулся с Ростовским. Тот был
одет в длинный кожаный плащ, а кожаную кепку держал в руках. Его взгляд
был серьезным и печальным.
- Привет, братела, - сказал Андрей.
- Здравствуй, Андрюша. - Они по-братски обнялись. - Потеряли мы Оле-
га.
- Да, подложила жизнь подлянку. Я с ним даже не повидался в больнице:
отвозил сына. А узнал только тогда, когда он уже умер, - он вздохнул тя-
жело и покачал головой, - вот так... Живешь себе поживаешь, чего-то до-
биваешься, суетишься, а потом бац - пришла костлявая, и тебе уже ничего
не нужно.
- Помнишь, ты рассказывал, что Олег еще летом хотел отойти от дел,
готовил себе замену?
- Конечно. Он словно чувствовал что-то, торопился с делами, с этим
дурацким, никому не нужным шестилетием... Хотел сделать как лучше и как
можно больше...
- А вот сына после себя не оставил...
После нескольких часов прощания гроб поставили в черный катафалк-мер-
седес, и он медленно двинулся вперед, а за ним, большой колонной по
двое, пошли те, кто нес венки. Среди них, рядом с Ростовским, шел и Са-
велий.
Вскоре процессия, из нескольких десятков автобусов и легковых машин,
вслед за катафалком медленно направилась в сторону Троекуровского клад-
бища. Погода стояла отвратительная, было холодно, слякотно, шел дождь со
снегом. Все небо заволокло темно-свинцовыми тучами.
Место для могилы было найдено очень хорошее: прямо под ольхой, словно
специально склонившейся в полупоклоне к могиле бывшего воина.
В нескольких метрах от могилы Олега была похоронена талантливая русс-
кая актриса Ирина Метлицкая. На ограде ее могилы был прикреплен удиви-
тельно прекрасный портрет - она чему-то радостно смеялась.
На открытом месте, в нескольких метрах от могилы, гроб Олега устано-
вили на специально сооруженном постаменте, и перед гробом стали высту-
пать с последними словами близкие Олегу друзья и заслуженные люди стра-
ны.
Савелию очень понравилось выступление писателя, с которым он познако-
мился в Болгарии. Оказывается, этот писатель тоже бывал в Афганистане,
но не воевал, а был журналистом. Под Кандагаром его ранили.
В своей прощальной речи он сказал, что кровь, пролитая им там, где
Олег воевал, дает ему право считать Олега своим братом, и перед его мо-
гилой он дает слово, что напишет о нем книгу.
Однако Савелия больше всего заинтересовали последние слова писателя о
том, что у него нет сомнений, что авария Олега была не случайной и нужно
обязательно провести ее тщательное расследование. Эти слова заставили
Савелия всерьез задуматься и вспомнить о собственных догадках и подозре-
ниях.
Получилось так, что он выступал после писателя, и его выступление бы-
ло кратким: он поклялся лежащему в гробу Олегу сделать все, чтобы уста-
новить правду о его смерти, а если окажется, что у этой смерти есть
действительный виновник, то он клянется тому жестоко отомстить.
Произнося свою клятву, Савелий смотрел на лица людей, окруживших
гроб, и чисто случайно его взгляд упал на рослого мужчину, неприятное
лицо которого показалось ему отдаленно знакомым, только он не мог вспом-
нить, где и когда его видел. Савелия поразили глаза этого человека: хотя
черты его лица выражали положенную случаю скорбь, глаза были холод-
но-безразличными. В них таилась не печаль, а глубоко спрятанная насторо-
женность.
Был и по-настоящему неприятный момент, который запомнился Савелию.
Он, Ростовский и Паша Еременко стояли втроем. И вдруг Паша тихо, но зло
бросил, кивнув в сторону одного длинного мужика, который маячил в толпе:
- Вот сучара! Этот-то что здесь делает? Это же Жарковский!
- А кто он? - спросил Савелий.
- В правительстве работает, пидор несчастный! Это же он в последнее
время насел на нас из-за фирмы "Твоя надежность". - Паша брезгливо сплю-
нул.
- Та-а-ак, - протянул Ростовский, - значит, он как-то завязан и с по-
хищением моего сына. - Он сделал шаг в его сторону, но Паша придержал
его за руку:
- Здесь не стоит, Андрей, похороны все-таки. Интересно, зачем он при-
шел?
- Разве не ясно? Чтобы порадоваться, глядя на поверженного врага сво-
его, - сказал Савелий, внимательно вглядываясь в лицо этого чиновника,
чтобы уже никогда не забыть его.
- Наверное, ты прав, Серега, - согласился Еременко, - я здесь уже за-
метил нескольких людей, кто явно порадовался смерти Олега.
- Мне кажется, что лучшей памятью о нем будет сохранение "Герата" и
продолжение его дела, дела, за которое, как мне кажется, Олег и отдал
свою жизнь, - серьезно проговорил Савелий.
В этот момент рабочие стали заколачивать гроб, потом близкие друзья
подхватили его и понесли к могиле. А далее случилось нечто удивительное.
Когда гроб был установлен на помосте для последнего прощания, дождь
перестал лить, однако небо оставалось закрыто тяжелыми тучами. Но как
только гроб Олега опустили в могилу, внезапно повалил густейший снег без
дождя, настоящий снегопад, который длился ровно столько минут, сколько
ушло на то, чтобы близкие и родные успели бросить по кому земли в могилу
Олега, а рабочие закопать ее, укрыть цветами, венками, установить его
фотографию.
Как только это все закончилось, снегопад прекратился, словно по мано-
вению волшебника, так же внезапно, как и начался, и яркое солнце освети-
ло кладбище и всех присутствующих. Это было так удивительно, что многие,
даже неверующие, перекрестились.
Так Савелий отправил своего друга в последний путь...
Выходя с кладбища, Савелий вспомнил, где видел человека с безразлич-
ными глазами: тот активно фотографировал все происходящее во время граж-
данской панихиды в клубе Академии имени Фрунзе. Но он был явно не из
"гератовцев" и мало похож на журналиста...
X
Опасные игры
На следующий день, после похорон Олега Вишневецкого, Беликову доста-
точно подробно доложили, как они проходили. Хитрый банкир, за версту
предчувствуя беду, специально отправил на похороны своего человека, ко-
торый не только должен был держать уши открытыми, стараясь не упустить
ничего из произнесенного, но и все снимать на фотопленку.
