рым было суждено чаще остальных терять своих самых близких.
- Хотите сказать, что мы должны были давно все зачерстветь? - с неко-
торой злостью заметил Савелий.
- Не зачерстветь, а закалиться, - строго поправил Богомолов. - И сде-
лать все от нас зависящее, чтобы память о наших друзьях и близких, о на-
ших родных наконец как можно дольше сохранилась не только в наших серд-
цах, но и в сердцах будущих поколений.
- Наверное, вы правы. - Савелий тяжело вздохнул. - Где будут хоронить
Олега?
- Мне уже звонил Сергей Князев и просил походатайствовать о Новоде-
вичьем кладбище, но боюсь, что это вряд ли получится: на Новодевичьем
хоронят только по личному разрешению Лужкова, а он, как назло, сейчас за
границей.
- А может быть, мне позвонить Виктору Степановичу? - вспомнил Саве-
лий.
- Позвони, но мне кажется, что и он не сможет помочь, - с сомнением
произнес Богомолов. - Ты вот что, как только прилетишь в Москву, садись
в машину, я вышлю, и дуй ко мне, может, что и придумаем. Машина будет
стоять в том же месте, где стояла, когда тебя встречали из Америки, на-
деюсь, еще не забыл? И не кисни, договорились?
- Постараюсь...
На следующий день Савелий улетел в Москву. Ключи от машины и от квар-
тиры он оставил Красимиру, и тот искренне огорчился внезапному прощанию
со своим новым знакомым. Изабель настояла на том, чтобы отвезти его в
аэропорт на машине отца, и он, чтобы избежать слез, вынужден был согла-
ситься. Попрощались они без особых нежностей и лишних слов.
Он отправился на посадку, а Изабель смотрела со второго этажа аэро-
порта, пока его самолет не исчез в вышине. Ей почудилось, что с ее новым
знакомым, который стал таким близким для нее человеком за этот месяц,
улетела и частичка ее самой.
Изабель оказалась очень сентиментальной девушкой и, сев в машину,
стада вспоминать час за часом время, проведенное с ним, его нежность,
руки, глаза. Эти воспоминания заставили ее улыбнуться, и она весело
воскликнула:
- Все будет хорошо!
Будто и сама Москва не могла скрыть печаль по поводу смерти Олега:
было пасмурно и холодно, к тому же моросил дождь со снегом. Савелий сов-
сем забыл, что здесь не Болгария и наш октябрь редко бывает теплым, а на
нем была лишь легкая летняя курточка. К счастью, как и обещал Богомолов,
его встречала черная "Волга". Водителя он видел впервые, и потому весь
путь до здания ФСБ был проделан молча.
Подойдя по привычке к старому кабинету генерала, Савелий увидел таб-
личку с новой фамилией и спросил у выходившего из приемной какого-то
полковника, где находится новый кабинет Богомолова.
Приемная оказалась гораздо больше, чем предыдущая, но обстановка поч-
ти не изменилась, словно и не переезжали никуда: все так же сидели посе-
тители, все так же виртуозно управлял всеми делами полковник Рокотов.
Единственное отличие заключалось в том, что кроме Рокотова в приемной
находилось еще трое помощников.
- Здравствуйте, Михаил Никифорович, поздравляю вас. - Савелий попы-
тался выдавить из себя улыбку.
- Это его нужно поздравлять, - кивнул помощник в сторону кабинета.
- Подождать?
- Сейчас узнаю. - Полковник поднял трубку прямой связи и, специально
не выключив громкоговорителя, доложил: - Товарищ генерал, ваш "крестник"
приехал.
- Так пусть заходит, - ответил генерал, и в приемной все услышали его
слова.
Демонстративно разведя руками перед ожидающими, как бы говоря, что он
здесь ни при чем, Рокотов кивнул Савелию на дверь кабинета, которую тот
открыть не успел: из кабинета вышел какой-то генерал и, бросив на Саве-
лия внимательный взгляд, молча прошел мимо.
- Проходи, дорогой, присаживайся. Чай, кофе?
- Спасибо, ничего не хочется, - безразличным тоном ответил Савелий.
- Ладно. Докладываю: переговорил с несколькими замами Юрия Михайлови-
ча, но они ничего не могут сделать без шефа. Единственное, что в моих
силах, это ходатайствовать о месте на кладбище, где хоронят видных воен-
ных деятелей и известных людей науки, искусства, культуры, называется
Троекуровское, но и его не могу гарантировать. Так что смотри сам: зво-
нить или нет Виктору Степановичу.
- От вас можно?
- Конечно, если хочешь, позвони по "Кремлевке": список абонентов у
телефона.
Савелий только набрал номер, как услышал знакомый голос.
- Слушаю.
- Виктор Степанович, здравствуйте, это Сергей Мануйлов.
- Привет, Сергей, узнал. Как дела? Какие у тебя проблемы?
- Извините, что беспокою, но проблемы не у меня: нужна помощь одному
человеку.
- Кто такой, фамилия, имя, отчество, профессия и в чем необходимо мое
участие?
- Олег Владимирович Вишневецкий, майор, это мой друг, нужно разреше-
ние на захоронение на Новодевичьем кладбище.
- Вишневецкий? Мне знакома эта фамилия.
- Наверное, вы слышали о нем как о президенте Ассоциации ветеранов -
афганцев" "Герат".
- Отлично знаю. У него что, отец умер?
- Нет, могила для него самого. - Голос Савелия дрогнул.
- Он же вроде молодой еще? - участливо спросил Черномырдин. - Что
случилось?
- Автокатастрофа, - не вдаваясь в подробности, ответил Савелий.
- Да, друзей терять нелегко, прими мои самые искренние соболезнова-
ния.
- Спасибо. Вы сможете помочь?
- Я в долгу перед тобой, дорогой мой Сергей, но разрешить захоронение
на Новодевичьем никто, кроме мэра Москвы, не может, а он вернется лишь
через четыре дня. Уж извини, приятель, за то, что выполнить твою просьбу
не в моих силах.
- А Троекуровское?
- Тут помочь могу, пришли на мое имя просьбу от "афганцев", и все бу-
дет сделано.
- Спасибо вам большое.
- Чем могу... Еще раз прими самые искренние соболезнования. И прошу
тебя: держись.
- Спасибо. - Савелий положил трубку, и глаза его снова были на мокром
месте.
Богомолов набрал номер и сказал:
- Равиль Хакимович? Это Богомолов. Сергей Мануйлов переговорил с Вик-
тором Степановичем, и он ждет от "Герата" письмо с просьбой о захороне-
нии Олега на Троекуровском кладбище.
- Спасибо огромное! А где сейчас Сергей?
- У меня, передаю трубку.
- Равиль, здравствуй.
- Слава Богу, приехал? А я только час назад узнал от Ростовского, что
ты в Болгарии. Его ведь тоже не было, на родину летал, сына отвозил сво-
ей бывшей.
- Как вы там? - Савелий с огромным трудом сдерживал слезы.
- Осиротели мы, Серега, осиротели! - с надрывом произнес Равиль.
- Господи! - вскричал вдруг Савелий. - Как же все несправедливо! За
что ты караешь самых лучших? - Он уже не стеснялся слез, ручьями бежав-
ших по его щекам, не стеснялся генерала Богомолова, который впервые ви-
дел его в таком состоянии и" не зная, что предпринять, традиционно поду-
мал, что в таком состоянии водка - самое лучшее средство. Он вытащил из
стола бутылку "Кристалла" и два хрустальных стаканчика.
- Я знаю, вы с Олегом были близкими друзьями, и у меня просто нет
слов, чтобы утешить тебя, скажу только одно: держись!
- Постарайтесь найти хорошее место для могилы: лучше всего под дере-
вом, это очень важно для него, - сказал Савелий.
- Сделаем все, как нужно, не волнуйся, сам займусь этим, - заверил
Равиль.
- Похороны двадцать четвертого?
- Да, через три дня, как И положено по христианским обычаям, а потом
девять дней, сороковины. Тебя где искать, чтобы сообщить о подробностях
церемонии?
- Трудно сказать. Может быть, дома, может, у братишки моего, Вороно-
ва, его телефон знаешь?
- Да, знаю.
- А проще всего - звони мне по мобильному, запиши его, - вспомнил Са-
велий.
- Мне Андрей уже его дал. Не раскисай, Серега. Что поделаешь теперь?
- устало проговорил Равиль.
- Ладно, постараюсь, пока... - Но, заметив знак Богомолова, попросил:
- Подожди! Константин Иванович хочет что-то сказать. - Савелий протянул
трубку генералу.
- Равиль, какая-нибудь помощь еще нужна?
- Нет, товарищ генерал, с остальным сами справимся, спасибо большое.
- Если Сергей понадобится, то сегодня он побудет у меня.
- Очень хорошо: ему нельзя сейчас оставаться одному, - одобрительно
заметил Равиль и еще раз поблагодарил генерала за помощь и сочувствие в
эти скорбные дни.
Несколько минут они с Савелием помолчали, потом Богомолов сказал:
- Давай помянем хорошего человека. - Они встали, выпили не чокаясь.
- Спасибо вам, Константин Иванович.
- За что. Господи?
- За все!
- И тебе спасибо.
- А мне за что? - удивился Савелий.
- И тебе за все! - серьезным тоном ответил генерал и устало сел. - Ты
правильно сказал, что Господь забирает к себе самых лучших, а если поду-
мать, зачем ему там, на небе, худшие? Сейчас Олег обрел бессмертие: ему
легче, чем нам. Наверное, смотрит на нас и жалеет нас, бедных...
- Может, я пойду? Вас там столько людей дожидается? - напомнил Саве-
лий.
- Я тебя отпущу только при одном условии, - ответил Богомолов.
- При каком это? Думаете, могу наделать глупостей? - криво улыбнулся
Савелий.
- Так плохо я о тебе подумать не мог, - обиженно отрезал генерал.
- Извините.
- Ты виделся с Вороновым?
- Он же на работе!
- Я сейчас вызову его к себе. - Константин Иванович нажал кнопку се-
лектора. - Миша, позови ко мне Воронова.
- Одну минуту, - ответил Рокотов и тут же спросил: - Вы принимать еще
будете?
- Да, объявите, что через десять минут прием продолжится, - он вино-
вато развел руками, - жизнь-то продолжается.
Савелию вдруг так стало жалко себя, что он, взглядом спросив Богомо-
лова, который молча отодвинул свой стакан, плеснул себе еще добрых полс-
такана водки и залпом выпил.
Ему пришло в голову, что, когда он умрет, на земле ничего не изменит-
ся: она все так же будет вертеться, продолжая свой путь по орбите, все
так же будет вставать и садиться солнце, а у людей хватит своих забот,
которыми они будут заниматься. А кто-то, может быть, подумает, что Саве-
лию на том свете гораздо легче, чем им здесь на земле.
Как же трудно представить, что тебя не будет, а все будут. Как это
грустно. Савелию вспомнилось, как он, будучи восьмилетним пацаном, нес-
колько ночей подряд заливался слезами, впервые узнав, что ему когда-то
придется умереть. Это казалось таким несправедливым, что никак не хоте-
лось не только поверить, но даже и на единый миг представить такую воз-
можность...
Когда Воронову сообщили, что его вызывает Богомолов, он тотчас поду-
мал, что это каким-то образом связано со смертью Олега Вишневецкого.
Эту трагическую новость он получил от Дениса, который позвонил ему со
слезами в голосе около восьми часов утра, когда Воронов собирался на ра-
боту. Ему сразу все подумалось о том, что надо немедленно оповестить Са-
велия. Но выйти на связь с другом без разрешения Богомолова он не мог.
Андрей представил, как тяжело Савелий будет переживать эту утрату. Как
жаль, что они не вместе: в такие минуты обязательно нужно, чтобы рядом
был близкий человек, который мог бы не просто утешить, понять, а возмож-
но, всего лишь помолчать вдвоем.
Рокотов не предупредил Андрея, что у Богомолова в кабинете Савелий:
мало ли, что задумал шеф? А когда Андрей зашел и увидел Савелия, он мол-
ча подошел к нему, обнял и крепко прижал к себе, утешительно похлопывая
его по спине, вздрагивающей от душивших рыданий.
- Ничего, братишка, ничего, - шептал он ему на ухо, - что делать, все
мы под Богом ходим.
- Ты не понимаешь, Андрюша, как это несправедливо! - сквозь слезы го-
ворил Савелий. - Ну почему так глупо и жестоко? Какого парня потеряли!
- Майор, даю вам три дня отгула, - не в силах вынести этих пережива-
ний, объявил Богомолов.
- Мы можем идти?
- Да. - Генерал подошел к ним и положил руку на плечо Савелия. - Ты
когда-то говорил, что самое трудное - это пережить первые минуты траге-
дии, потом боль постепенно утихнет. Так что возьми себя в руки, сержант!
