- Бог ей судья... - вздохнул Савелий.
- Вот и хорошо. Теперь второе: ты, видно, не знаешь, но у Шуры есть
сын?
- Мой двоюродный брат?
- Не радуйся очень... Ужасная история, даже говорить о нем не хочет-
ся! Короче, бросил он ее, и лет двадцать как не вспоминал о ней... Ни
весточки, ни привета, паразит!.. В Москве где-то живет, партейный работ-
ник! Отказался от нее за то, что она выкормила его своим огородом да са-
дом... Но это так, для твоего знания, кетовое можешь сразу и забыть...
Шурочка и составила, на всякий случай, завещание в твою пользу, а меня
просила уговорить тебя не отказываться от последнего ее дара. Очень она
хотела, чтобы дом, в котором она столько прожила, послужил родному чело-
веку. Так Шурочка завещала и так просила.
- Павел Семенович, прошу вас: отведите меня к ней...
Могила Федора
Глубокую могилу вырыть не удалось: пошел твердый грунт с толстыми
корневищами, и Савелий, устало облокотившись о край ямы, немного отдох-
нул, потом вылез и деловито обошел ее вокруг: вроде достаточно будет.
Подойдя к Федору, он долго стоял молча, склонив голову, затем осторожно,
словно боясь разбудить его, перетащил к краю могилы, хотел опустить, но
чертыхнулся и бросился рвать траву.
Рвал быстро, остервенело... Выложив дно могилы зеленой травой, Саве-
лий осторожно опустил на нес тело Угрюмого, прикрыл лицо своей курткой,
набросал сверху травы и начал медленно засыпать землей. Небольшой холмик
обложил ровненькими гладкими булыжниками с поляны. Получилось даже кра-
сиво. Взглянув на свою работу, он заметил, что чего-то не хватает...
Отошел на несколько шагов, огляделся, вытащил финку - подарок покойного
- и быстро подошел к сосне, как бы склонившейся над могилой, и начал
что-то вырезать на стволе...
Работал долго и сосредоточенно, без отдыха. Пот заливал обросшее
густой щетиной лицо, руки кровоточили от мозолей, но Савелий не обращал
на это внимания,
Закончив, он тяжко опустился на землю и прислонился к стволу. Немно-
го отдохнув, встал перед могилой, опустил голову и несколько минут пос-
тоял молча. Затем тихо произнес:
- Пусть земля тебе будет пухом, братишка! Будь спокоен, я выполню
твое последнее желание...
Нарвав букет красивых таежных цветов, Савелий положил их в изголовье
могилы, низко поклонился и быстро пошел прочь от каменистой поляны, на
этот раз без ошибки: влево, оставляя позади могилу, которую охраняла
толстая сосна, а на сосне надпись:
Здесь покоится Федор Угрюмов... Путник, задумайся у его могилы: он
был неплохим человеком... 16 июля 1987 года
После приговора
- Скажите, вы хорошо себя чувствуете? - спросила Татьяна Андреевна,
когда Савелий в сопровождении трех здоровенных охранников вошел в специ-
альную комнату для встреч. На его руках были наручники.
- Нормально, - бесцветным голосом ответил он, продолжая стоять.
- Вы можете быть свободными! - бросила она конвоирам, но те нереши-
тельно топтались на месте. - Я вас вызову, если нужда будет! - настойчи-
во сказала Татьяна Андреевна, и они нехотя подчинились. - Да вы сади-
тесь, Савелий! - обратилась она к Говоркову.
Безропотно, словно робот, он опустился на стул, привинченный посреди
комнаты. Татьяне Андреевне было искренне жаль его, но она старалась не
показывать ему этого, боясь обидеть.
- Это вас после... - она не сразу нашла нужные слова, - после стычки
с конвойными в наручниках держат? Савелий пожал плечами.
- Девять лет, конечно, громадный срок! - вздохнула она. - Но еще не
все потеряно: я написала кассационную жалобу. Жаль, что вы не хотите
этого сделать Пришлось все строить на эмоциях, а там в это мало верят:
факты нужны. Одна зацепочка, правда, появилась...
Савелий чуть заметно усмехнулся, и это не прошло мимо внимания адво-
ката.
- Скажите, вы были знакомы с тем человеком, который занимал ваше
место до прихода в кооператив?
- Нет! - быстро ответил он, и Татьяна Андреевна заметила, что его
взволновал ее вопрос: он даже напрягся, чуть побледнел, сжимая пальцы в
кулаки. - Какое отношение это имеет ко мне?
"Господи! Зачем она спрашивает о Варламове? Неужели что-то стало из-
вестно о нем? Нет, хватит им меня! Надо что-то говорить: отвести от Вик-
тора! Но что?" Пауза затягивалась, и Савелий понимал, что любые слова,
сказанные им сейчас, могут только навредить.
Но Татьяна Андреевна и сама почувствовала, что затронула ту тему,
которая Савелию неприятна, и решила заговорить о другом:
- Не пойму я вас, Говорков! Что вы с собой творите? Всю жизнь ломае-
те!
- Она и так поломана, - шепотом отозвался он.
- Да что вы знаете о жизни? Поломана... Она встала и начала взволно-
ванно ходить по комнате.
- Поверьте, на вашей Ларисе свет клином не сошелся! И тут она заме-
тила в его глазах интерес. - Кого вы пытаетесь выгородить? Она же просто
предала вас! Отказалась от вас!
Татьяна Андреевна намеренно выискивала слова побольнее, чтобы заста-
вить Савелия разговориться, но понимала, что нельзя торопить его: снова
замкнется, уйдет в свое безразличие. Остановившись перед зарешеченным
окном, она стала молча наблюдать за голубями, сидевшими на крыше сосед-
него строения. Выпал первый снег, и было холодно. Комочками сидели птицы
и казались неживыми, и только редкое мигание глаз опровергало это.
Вернувшись к столу, она села напротив и неожиданно тихо произнесла;
- Может, вы все придумали и никакой любви, никаких отношений между
вами и не было?
Савелий наконец поднял глаза на своего адвоката, нахмурился.
- Когда приговор вступит в законную силу? - спросил он вдруг.
- Как только придет ответ на мою жалобу, - недоуменно ответила она и
снова заметила в его глазах какое-то оживление,
- Вы можете выполнить мою просьбу?
- Все, что в моих силах, и даже больше, - не задумываясь, ответила
Татьяна Андреевна, чувствуя, что сейчас узнает нечто интересное, что мо-
жет помочь ее подзащитному.
- Только прошу исполнить тогда, когда приговор вступит в законную
силу! Хорошо?
- Договорились? - нехотя согласилась она. - Слушаю вас.
- Вы можете побывать в моей квартире? - явно волнуясь, спросил Саве-
лий.
- Если вы напишете заявление, в котором укажете вескую причину: до-
пустим, взять какие-нибудь документы, то...
- Очень хорошо! - Он немного помолчал, как бы взвешивая все "за" и
"против", затем кивнул на наручники. - Напишу?!
Татьяна Андреевна нажала кнопку, вделанную в стене, и тут же ворва-
лись охранники.
- Все в порядке! - улыбнулась она. - Снимите наручники: осужденному
нужно написать заявление! Они в нерешительности переглянулись.
- Под мою ответственность!
- Хорошо, - проговорил старший сержант и снял наручники с Савелия. -
Мы здесь, за дверью! - многозначительно добавил он, и они вышли.
- Понапугал ты их, - укоризненно заметила она.
- Я и сам не помню, как все произошло! Замкнуло... Давайте бумагу!
Савелий подошел к столу и стоя написал заявление о том, что хочет
иметь в своем деле все документы о своих специальностях.
- На кухне стоит холодильник... Внизу, под мотором, найдете фотоп-
ленку, проявленную... Очень прошу вас, отпечатайте с нее наиболее удач-
ные кадры и принесите мне! Хорошо? А пленку... Пленку - сожгите! Хорошо?
Вы сделаете это? - с надеждой посмотрел он на адвоката.
- Я попытаюсь.
- Но еще раз напоминаю: только после вступления приговора в законную
силу...
Один в тайге
Наметив впереди себя метрах в двадцати приметное дерево, Савелий, с
трудом переставляя опухшие ноги, упрямо двигался к нему. Проклятое дере-
во! Казалось, оно не приближается, а ускользает от него, заманивая ку-
да-то...
- Врешь! - шептал он. - Все равно дойду! До... берусь до тебя!
Савелий вдруг споткнулся, проскочил по инерции несколько метров и,
вероятнее всего, упал бы, но успел ухватиться за ближайшее дерево.
- Сейчас... Сейчас, немного постою и пойду дальше... Сейчас.
Он провел языком по истрескавшимся губам, пытаясь смочить их, но во
рту пересохло. Оттолкнувшись от дерева, в которое упирался, наметил оче-
редную цель и поплелся вперед...
На этот раз злополучные метры дались гораздо труднее: несколько раз
он падал, во, не позволяя себе и на минуту расслабиться, вновь поднимал-
ся и шел дальше. Уже несколько дней, как во рту не было ни крошки, и он
совершенно обессилел от голода. Добравшись до очередной цели, Савелий
свалился у дерева как подкошенный. В таком положении, не в силах повер-
нуться, он пролежал около часа. Когда руки затекли настолько, что он пе-
рестал ощущать их, собрав все силы, перевернулся на спину. Через некото-
рое время руки стали двигаться, хотя их и противно покалывало. Тогда Са-
велий вытащил из кармана полиэтиленовый пакет и заглянул в него, чтобы
лишний раз удостовериться в его девственной пустоте.. С надеждой посмот-
рел в небо: погода стояла пасмурная, и вот-вот мог пойти дождь.
- Ну что тебе стоит? - шептали губы. - Ну покапай чуть-чуть. Хотя бы
минутку.
Савелий устало закрыл глаза и сразу же увидел... воду! Она была вез-
де: текла рекой, огромным фонтаном била из-под земли, чудовищный водопад
ниспровергал тонны воды, и она, растекаясь, превращалась в.... море! Мо-
ре казалось настолько реальным, что руки Савелия с жадностью потянулись
к нему, но... наткнулись на дерево.
Савелий открыл глаза, и вдруг что-то ярко-красное "брызнуло" в гла-
за. Подумав, что ему мерещится, он зажмурился, снова открыл глаза...
Совсем рядом, метрах в десяти, рос небольшой кустик с ярко-красными яго-
дами! Из последних сил подполз он к спасительному растению и, дотягива-
ясь с трудом до желанных плодов, начал срывать и пригоршнями, вместе с
листьями, запихивать их в рот. Они оказались кислыми и горькими, но сто-
ило ли обращать внимание на такие мелочи? Савелий жалел только об одном:
куст был маленьким... Вскоре от него остались только голые ветки.
Он откинулся на спину, залез в карман, чтобы вытащить карту, и вдруг
нащупал какой-то плотный кусочек бумаги... поднес к глазам: на кусочке
фотобумаги светилась улыбка...
Фото Ларисы
Он сразу вспомнил, как обрывок фотографии оказался у него. В тот
день, вернувшись с работы, он застал у своей кровати Кошку, который дер-
жал в руках фотографии Ларисы. Увидев Савелия, он восхищенно проговорил:
- Красивая, бестия!
- Кто тебе позволил копаться в моей тумбочке? - вспылил неожиданно
Савелий и вырвал у него фотографии.
- Что ты? Я и не думал... не собирался лезть в твою тумбочку! Нужно
очень! - обиделся Кошка. Книгу стал смотреть, "Дети Арбата", на кровати
твоей лежала, а оттуда фотки вывалились... - помолчав немного, спросил:
- Из-за нее на берег списался?
Савелий пожал плечами: он был еще под впечатлением встречи с Зелинс-
ким, и его все раздражало.
- Шикарная штучка! - заметил Кошка. - Но знаешь, пустая только!
- С чего взял?
- Глаза!.. Вглядись в них... Может, во мне говорит сейчас художник,
но... Пустые, холодные... Знаешь, у моей точно такие же! - Он стиснул
зубы, помолчал. - Люблю, говорит, жить без тебя не могу... Стерва!..
Прихожу как-то из плавания чуть раньше времени, открываю дверь: сюрприз
хотел сделать... - Он матюкнулся. - Все они одинаковы!
- И что дальше?
- Что? Посидели мы все вместе, втроем, за столом: я, как пришел, -
одетый, они, как и застал их, - голяком... Выпили, а закусывать я им с
кортика подавал: от пахана моего остался. Покормил немного и в ванную
их, покупать решил... Хлипкий оказался: больше минуты под водой сидеть
не мог, захлебывался...
- Утопил, что ли?
