жизнь ее и вне опасности, но случись такое с Аллой, я и не знаю, что бы делал.
Впрочем, отчего же не знаю? Примерно то, что делал на острове и в Сан-Франциско.
- Слушай, непонятно, отчего же все-таки лишь две-три развилки образуется? Я
тебе навскидку в одном только десятилетии полсотни доброкачественных поводов для
возникновения альтернативной реальности назову...
- Это, милый мой, заблуждение, демагогия и, как бы потоньше выразиться, -
волюнтаризм. В учебнике написано, что кинетическая энергия равна массе,
умноженной на квадрат скорости и деленной на два, так вроде? И хоть ты убейся,
требуя от учителя объяснить, почему деленной, а не умноженной, и на два, а не на
шестнадцать, умный учитель ответит просто и веско: "Потому!" Вот и я тебе точно
так отвечу.
При такой постановке возразить было действительно нечего. А Андрей продолжал:
- Так вот, давай вообразим, из чисто спортивного интереса, что мы с тобой
пребываем сейчас в химерической реальности, к каковому предположению подвигнул
меня именно Фолсом обилием приведенных в книге примеров.
- Что значит химерической? – спросил я.
- Да только то, что существует она вопреки законам вероятности. Имеется в
прошлом вычисленная точка, где по стечению неведомых нам обстоятельств
наложились друг на друга несколько событий, каждое из которых само по себе
та-кая случайность... И вместо того, чтобы взаимно погаситься, как обычно
бывает, они сработали в одном направлении. Кстати, этому даже современники тогда
удивлялись, настолько все наглядно происходило, но по естественным причинам
понять того, что проскочили стрелку и понесло их черт знает куда, конечно не
смогли...
- И что же это за точка, если не секрет?
- Какой там секрет! Твой Фолсом ее тоже описал, а провиденциального смысла не
просек. – Словечки у него время от времени вылетали не хуже, чем у моего друга
Панина! – Попробуй угадать, ты же проницательный парень, историю знаешь лучше
многих. Ну?
Я честно задумался, перебирая в памяти наиболее знаменитые события последнего
века. Мне показалось, что нашел.
- Ноябрьская революция 1918 года в Германии? После нее капитуляция, распад
Тройственного союза, революция в России...
- Молодец! – Новиков даже хлопнул три раза негромко в ладоши. – Почти накрытие
с первого залпа. Совсем маленький недолет. Продолжай пристрелку. Правило простой
артиллерийской вилки знаешь?
Я знал. И эта игра мне понравилась. Для разнообразия. Только вот какое
историческое событие, более удаленное, чем 18 год, могло иметь сугубое значение?
Чуть подумав, я щелкнуло в воздухе пальцами, как бы изображая выстрел: революция
Мейдзи в Японии, 1867 год.
- Отлично! – восхитился Новиков. – Перелет. Но по направлению точно. Дели
вилку – огонь!
Я вспомнил, что артвилка всегда делится ровно пополам. Но здесь не получалось.
1892 год – абсолютно ничем не знаменит. По крайней мере событиями, которые нашли
какое-то отражение в исторических хрониках. Я перебирал в памяти и ближайшие
годы российской и мировой истории. Можно допустить, что факт был сам по себе
мало заметен, но имел последствия. Так ведь нет, Андрей специально отметил, что
события были очевидны и для современников, имели значительный резонанс. Тогда
что же он имеет в виду? Студентами мы тоже забавлялись подобными загадками, и я
бывал не последним в их решении. А сейчас пасую. Но, может быть, нельзя так
строго привязываться к единственной дате? Что вокруг? Хотя бы в пределах
десятилетия? Убийство Александра II и испано-американская война. Еще
англо-бурская. Но войны слишком локальны, и судьбоносных последствий для мира,
как я читал, практически не имели и иметь не могли. И я назвал 1881 год.
- Нет, Игорь, ты молодец. Соображаешь четко, и названная тобой дата могла бы
иметь то самое значение, если бы... Ну, не знаю что, однако и сам отношусь к
этому году трепетно. И все же не то. На двадцать три года ты промазал.
Я выразил недоумение гримасой. Дата эта мне как-то ничего особенного не
сказала.
Андрей понял.
- 1904-й. Начало русско-японской войны.
- А что в ней особенного? Довольно рядовой конфликт на дальней окраине
империи, всего лишь подтвердивший реальный расклад сил и ничего в естественном
процессе передела мира не изменивший. – Я еще напряг память. Читал я о той
незнаменитой войне давно и лишь в пределах факультетского курса. - Кажется...
Кажется, она вошла в историю тем, что там впервые состоялся ряд эскадренных
сражений паровых броненосцев... – не люблю экзаменов, а сейчас вдруг Андрей
заставил меня почувствовать себя студентом, очень нетвердо знающим программу. Он
это тоже заметил. Улыбнулся ободряюще и даже сделал жест, будто собрался
похлопать меня по плечу.
- Ей- Богу, Игорь, я еще не встречал вокруг себя "нормальных" людей, которые с
ходу, без подготовки могли бы сказать столь много о событиях полуторастолетней
давности. Специалистов конечно не берем. Уважаю. Но тем не менее... Именно эта
"мелкая" война перевернула ВАШУ историю, создала химерическую реальность, судьба
которой внушает мне серьезные опасения...
- Да отчего же?
- А вот послушай небольшую лекцию знатока и специалиста. Я когда-то писал
дипломную работу как раз по японской войне. А последнее время полистал еще ряд
ранее мне неизвестных трудов ВАШИХ историков. И беллетристов тоже. Вот например,
попался мне труд некоего капитана 1 ранга российского императорского флота В.
Семенова, изданный у ВАС в 1912 году. Называется "Непридназначенная победа". Не
читал?
- Нет...
- А зря. Она наделала тогда у ВАС много шума, - и снова улыбнулся, то ли
грустно, то ли иронически. – Вот кто был истинным предшественником Фолсома. В
общем, слушай. И тебе интересно будет, и я развлекусь, ибо нет ничего приятнее,
чем растолковывать неофитам апокрифы учения...
Как следует из данной книги, весьма критичной и к победителям, и к
побежденным, но абсолютно точной в изложении фактов, означенная война началась
вполне традиционно для грядущих времен, но для начал века – новаторски, ночной
атакой японских эсминцев на корабли Первой эскадры, стоящие на внешнем рейде
Порт-Артура.
Без объявления войны, что нарушало все обычаи, зато в случае успеха сулило
стратегический успех.
Но то ли опыта у японцев не хватило, то ли начальник эскадры адмирал Старк
проявил должную предусмотрительность, но миноносцы были вовремя обнаружены
дозором русских контрминоносцев "Бесстрашный" и "Расторопный", на рубеже атаки
встречены дежурными крейсерами "Аскольд" и "Диана", а затем и сосредоточенным
огнем всей эскадры. Шесть миноносцев были потоплены, остальные рассеяны. А на
рассвете Старк вывел в море свои 7 броненосцев и 7 крейсеров, причем старался
маневрировать в зоне поражения артурских дальнобойных батарей.
Около 11 часов утра состоялось первое боевое столкновение с главными силами
адмирала Того, который выставил 12 броненосцев и броненосных крейсеров. В
результате длившегося около трех часов боя японский флот получил достаточно
серьезные повреждения и убедился, что "блицкрига" не вышло. В затяжной же войне
шансов на победу у Японии было маловато. Тихоокеанская эскадра опиралась на
сильную крепость Порт-Артур, во Владивостоке базировался отряд из четырех
броненосных крейсеров - океанских рейдеров, а в Черном и Балтийском морях у
России имелся резерв кораблей, более чем вдвое превосходящий весь японский флот.
Правда, Японию активно поддерживала Англия и неявно САСШ, Франция сохраняла не
слишком благожелательный для России нейтралитет, и у японцев была возможность
пополнять свой флот за счет покупаемых за границей кораблей. Так что...
Новиков вытянулся в кресле, прикрыл глаза, окутался клубами сигарного дыма и
стал до чрезвычайности похож на морского волка прежних времен, развлекающего и
поучающего молодежь в кают-компании какого-нибудь фрегата или линкора. Мне
показалось, что о событиях давней войны он говорил с эмоциональностью и
убедительностью очевидца и участника тех былых сражений. Не хватало ему только
окладистой раздвоенной бороды, обугленной трубки в зубах и золотых шевронов от
обшлагов до локтей черного кителя.
- Ну и что? – спросил я. – Так примерно и было. откуда же здесь химера?
- Видишь ли, далее началась полоса удивительных случайностей и совпадений, на
которые обращает внимание Семенов. После двух месяцев вполне рутинных операций,
в ходе которых то японцы пытались высадить десанты в Корее и у основания
Ляодунского полуострова, то заблокировать русский флот в Артуре брандерами,
Хейхатиро Того решил дать наконец генеральное сражение. Терпеть больше у него не
было ни желания, ни возможностей.
Парламент наседал, император выражал недоумение, напрасно расходовался
драгоценный уголь и ресурс машин. Да просто деньги в казне кончались. Утром 31
марта (13 апреля) 1904 года почти весь японский флот приблизился к Порт-Артуру.
Русская эскадра под командованием адмирала Макарова, который к тому времени был
назначен командующим, не эскадрой, как Старк, а всем Тихоокеанским флотом, вышла
на встречу. Не успел дозорный крейсер "Баян" сделать по передовым кораблям
противника третий залп, как у правого борта японского флагмана "Микаса" раздался
сильнейший взрыв, через минуту второй, прямо под фок-мачтой и адмиральским
мостиком. Броненосец затонул практически мгновенно вместе с адмиралом Того,
почти всеми офицерами штаба и большей частью экипажа.
Еще через пять минут на выставленных прошлой ночью заградителем "Амур" минных
банках подорвался направившийся для помощи своему флагману броненосец "Асахи".
Попытка его буксировки под сосредоточенным огнем русского флота не удалась,
через полчаса он также затонул. Остальные корабли японцев начали в панике
отходить в море. Русские их не преследовали. Командир мингзага в темноте и
тумане не смог точно определить координаты своего заграждения, поэтому имелся
риск подрыва на нем собственных кораблей.
Еще два месяца японцы зализывали раны и соображали, как им действовать дальше,
шансы на овладение морем стремительно таяли, а без этого были обречены на провал
и операции сухопутных войск, высаженных в Корее. В верхах появились сторонники
немедленного заключения мира "вничью". Мол побаловались, попробовали, у кого
носы крепче, можно и разойтись. Однако пришлось бы для порядка кое-кому обряд
сеппуку совершать, а желающих не находилось, да и Англия требовала продолжать.
Пообещала золотишка подбросить, пару-тройку броненосцев уступить для восполнения
боевых потерь... Короче "война продолжалась", как пел популярный у нас Дин Рид.
А в июне 1904-го Макаров двинул флот к главной базе японцев – Сасебо.
Навстречу ему вывел все свои силы сменивший Того вице-адмирал Камимура. Японцы
уступали русским в числе броненосцев (4 проти7), зато имели четырехкратное
превосходство в броненосных и бронепалубных крейсерах, в эскадренных же
миноносцах – подавляющее. Плюс близость собственной базы и моральное
преимущество – теперь они защищали территорию собственно Японии и по-самурайски
готовы были победить или "разбиться в дребезги, подобно яшме".
Русские же воевали за абстрактно понимаемую честь флага, мало кому понятные
геополитические идеи царского наместника на Дальнем Востоке Алексеева и
захолустную, неудобную базу в тысячах верст от Родины.
Бой завязался в Желтом море, на траверзе острова Чечжудо у входа в Цусимский
пролив.
Японцы держались хорошо, агрессивно, стреляли грамотно, намного лучше, чем в
предыдущих боях, русский флот начал получать серьезные повреждения. Несколько
тяжелых снарядов попало во флагманский "Цесаревич", горели "Ретвизан" и
"Петропавловск", от взрыва в кормовой башне едва не погиб "Пересвет". Был
момент, когда Макаров намеревался выйти из боя и подождать более удачного случая
для разгрома неприятеля по частям. Но около 17 часов 12-дюймовый снаряд
"Севастополя" попал точно в боевую рубку японского флагмана "Хацусе". Адмирал
