-- Я расскажу тебе все с начала.
Она устроилась поудобнее рядом со мной и начала говорить тихим шепотом.
-- В ночь, когда хекуры вошли в тело Этевы, он кричал точно так же, как
сегодня Шорове. Это женские хекуры заставляют так волноваться. Они не хотят,
чтобы поблизости хижины находились женщины. В ту ночь Этева горько плакал,
выкрикивая, что какая-то злая женщина прошла мимо его хижины. Мне было очень
грустно, когда я услышала, что хекуры покинули его тело.
-- Знает ли Этева, что именно ты была в его хижине? -- Нет, -- ответила
Ритими. -- Меня никто не видел.
Если Пуривариве и знает, то он молчит. Он был уверен, что Этева никогда
не станет хорошим шапори.
-- Почему же Этева хотел стать шапори? -- Всегда есть надежда, что
мужчина может стать великим шапори. -- Ритими положила голову мне на руки.
-- Той ночью мужчины долго умоляли хекур вернуться, но духи не возвратились.
Они ушли не только потому, что в хижине побывала женщина, но и потому, что
хекуры боялись, что Этева никогда не станет для них хорошим отцом.
-- Почему мужчина считается оскверненным после того, как он побывал с
женщиной? -- Это касается шапори, -- сказала Ритими. -- Не знаю почему, но
так считают мужчины, в том числе и шапори. Я верю, что именно женские хекуры
очень ревнивы и сторонятся мужчин, которые слишком часто удовлетворяют
женщин.
Ритими продолжала рассказывать о том, что сексуальноактивные мужчины
получают мало проку от принятия эпены и призывания духов. Мужские духи,
поясняла она, не имеют чувства собственности. Они вполне довольны тем, что
мужчины принимают эпену до и после охоты или сражения.
-- В качестве мужа я предпочитаю хорошего охотника и воина -- хорошему
шапори, -- призналась она. -- Шапори не очень любят женщин.
-- А Ирамамове? -- спросила я. -- Он безусловно великий шапори, но у
него две жены.
-- О-оох, ты по-прежнему ничего не понимаешь. Я же все тебе уже
объяснила, -- смеялась Ритими. -- Ирамамове не слишком часто спит со своими
женами. С ними обычно спит его младший брат, у которого нет своей жены.
Ритими посмотрела вокруг, проверяя, не подслушивают ли нас.
-- Разве ты не заметила, что Ирамамове часто уходит в лес? Я кивнула:
-- Но то же делают и другие.
-- То же делают и женщины, -- проговорила Ритими, передразнивая мое
произношение.
У меня были трудности при имитировании особого носового тона Итикотери,
который, возможно, появился в результате того, что у них во рту постоянно
находился табачный шарик.
-- Я не это имела в виду, -- сказала она. -- Ирамамове уходит в лес,
чтобы найти то, что ищут великие шапори.
-- Что же? -- Силу, чтобы путешествовать в Дом Грома. Силу, чтобы
отправиться к Солнцу и возвратиться живым.
-- Я видела, что в лесу Ирамамове занимается любовью с женщиной, --
призналась я. Ритими тихо смеялась.
-- Я открою тебе один очень важный секрет, -- прошептала она. --
Ирамамове спит с женщинами так, как это делают шапори. Он берет у женщин
силу, а взамен ничего не дает.
-- А ты спала с ним? Ритими кивнула. Я долго просила ее рассказывать
дальше, но она отказалась.
Неделей позже мать Шорове, его сестры, тетки и кузины начали причитать
в своих хижинах.
-- Старый человек, -- плакала мать, -- у моего сына больше нет силы. Ты
хочешь убить его голодом? Ты хочешь, чтобы он умер от недостатка сна? Тебе
пора оставить его в покое.
Старый шапори не обращал внимания на их крики. На следующее утро
Ирамамове принял эпену и танцевал перед хижиной своего сына. Его движения
чередовались: он то прыгал высоко в воздух, то, ползая на четвереньках,
имитировал воинственное рычание ягуара. Внезапно он остановился. Он сел на
землю, а глаза его сфокусировались на одной точке, где-то далеко впереди.
-- Женщины, женщины, не отчаивайтесь, -- выкрикнул он громким носовым
голосом. -- Еще несколько дней Шорове должен оставаться без пищи. Даже если
он выглядит слабым и его движения вялы, и он стонет во сне, он не умрет.
Встав, Ирамамове подошел к Пуривариве и попросил его вдуть еще немного
эпены в его голову. Потом он вернулся на то самое место, где сидел раньше.
-- Слушай внимательно, -- посоветовала Ритими. -- Ирамамове один из тех
немногих шапори, которые путешествовали к Солнцу во время посвящения. Он
сопровождает других в их первом путешествии. У него два голоса. Тот, который
ты уже слышала, это его собственный; другой -- голос его хекуры.
Сейчас слова Ирамамове исходили из глубины его груди; звуки заклинаний
падали на собравшихся у хижин замерших людей, как камни, грохочущие в
ущелье. Жизнь в шабоно замерла в торжественном ожидании. Глаза людей
сверкали. Они ждали, что скажет хекура Ирамамове, что произойдет дальше в
мистерии посвящения.
-- Мой сын побывал в глубинах земли и горел в жарком огне ее безмолвных
пещер, -- произнес грохочущий голос хекуры Ирамамове. -- Ведомый глазами
хекуры, он прошел через пелену тьмы, через реки и горы. Они научили его
песням птиц, рыб, змей, пауков, обезьян и ягуаров.
-- Он силен, хотя его глаза и щеки впали. Те, кто спускался в
молчаливые горящие пещеры, те, кто прошел по ту сторону лесного тумана,
возвратятся. И в их теле будет хекура. Именно она приведет их к Солнцу, к
светящимся хижинам моих братьев и сестер, хекур неба.
-- Женщины, женщины, не зовите его по имени. Позвольте ему идти. Дайте
ему оторваться от матери и сестер, чтобы достичь мира света, который требует
еще больше силы, чем мир тьмы.
Очарованная, я слушала голос Ирамамове. Никто не говорил, никто не
двигался, все лишь смотрели на фигуру шамана, неподвижно сидящего перед
хижиной своего сына. После каждой паузы его голос достигал наивысшей степени
глубины.
-- Женщины, женщины, не отчаивайтесь. На пути он встретит тех, кто
прошел через долгие ночи тумана. Он встретит тех, кто не вернулся обратно.
Он встретит тех, кто не дрогнул от страха и прошел этот путь до конца. Он
встретит тех, чьи тела сожжены и убиты, тех, чьи кости hp вернулись к своему
народу и сохнут на солнце. Он встретит тех, кто не прошел облака,
направляясь к Солнцу.
-- Женщины, женщины, не нарушайте его равновесие. Мой сын достигает
конца своего путешествия. Не смотрите на его потемневшее лицо. Не смотрите в
его впавшие глаза, в них нет света. С сегодняшнего дня ему предопределено
быть одному.
Ирамамове поднялся. Вместе с Пуривариве он вошел в хижину Шорове, где
они провели остаток ночи, взывая к хекурам.
Через несколько дней молодые мужчины, ухаживавшие за Шорове долгие
недели посвящения, вымыли его теплой водой и растерли ароматными листьями.
Потом Шорове раскрасил тело смесью угля и оното -- волнистыми линиями от
головы вдоль щек к плечам и дальше кругами до колен.
Шорове ненадолго остановился в центре шабоно. Его глаза печально сияли
из глубоких впадин, наполненные невыразимой грустью, как будто он только
сейчас понял, что он больше не человек, а лишь тень. В нем ощущалась особая
сила, которой не было раньше, как будто груз его новых знаний и опыта был
больше, чем память о прошлом.
Потом в общем молчании Пуривариве отвел его в лес.
Глава 16
-- Белая Девушка, Белая Девушка! -- кричал шестилетний сын Ритими,
подбегая ко мне.
Тяжело дыша, он остановился передо мной и прокричал: -- Белая Девушка,
твой брат...
-- Мой кто? Размахивая палкой-копалкой, я побежала к шабоно и
остановилась на краю расчищенного участка леса вокруг шабоно. Здесь росли
тыквы, хлопок и множество целебных трав. Этева говорил, что эту узкую
полоску леса расчистили для того, чтобы враги не смогли бесшумно подкрасться
к шабоно.
Из хижин не доносилось ни одного незнакомого звука.
Проходя через площадку к группе людей, сидящих у хижины Арасуве, я не
ожидала увидеть Милагроса.
-- Белая индеанка, -- сказал он по-испански, жестом приглашая меня
сесть рядом. -- Ты даже пахнешь, как индеанка.
-- Как я рада видеть тебя. Маленький Сисиве сказал, что ты мой брат.
-- В миссии я говорил с отцом Кориолано.
Милагрос указал на блокноты, карандаши, банки с сардинами, коробки
крекеров и сладкие бисквиты, вокруг которых суетились Итикотери.
-- Отец Кориолано хочет, чтобы я привел тебя в миссию, -- задумчиво
глядя на меня, произнес Милагрос.
Мне не хотелось говорить. Взяв прут, я чертила линии на земле.
-- Я еще не могу уйти.
-- Я знаю, -- улыбнулся Милагрос, но не смог скрыть выражение грусти на
лице.
Он говорил нежным и шутливым тоном.
-- Я сказал отцу Кориолано, что у тебя очень много работы. Я уверил его
в том, что эта работа очень важна для тебя. Ведь необходимо закончить это
замечательное исследование в области антропологии.
Я не могла удержаться от смеха. Он говорил, как важный ученый.
-- И он поверил? Милагрос пододвинул ко мне блокноты и карандаши.
-- Я уверил отца Кориолано, что с тобой все в порядке.
Из маленького узелка он вытряхнул коробку с тремя кусками мыла "Кэмей".
-- Он передал это для тебя.
-- И что я должна с этим делать? -- спросила я, нюхая ароматное мыло.
-- Вымойся! -- воскликнул Милагрос, как будто действительно поверил,
что я забыла, для чего предназначено мыло.
-- Дай мне понюхать, -- попросила Ритими, вынимая кусок из коробки.
Она поднесла его к носу, закрыла глаза и сделала один глубокий вдох.
-- Хм. А что ты собираешься этим помыть? -- Волосы! -- воскликнула я.
Я понадеялась, что мыло сможет уничтожить вшей.
-- Я тоже вымою волосы, -- сказала Ритими, водя куском по голове.
-- Мыло действует только с водой, -- объяснила я. -- Нужно пойти к
реке.
-- К реке! -- закричали женщины, которые стояли вокруг и наблюдали за
происходящим.
Смеясь, мы побежали по тропинке. На нас изумленно смотрели мужчины,
возвращавшиеся из садов. Женщины, шедшие с ними, побежали следом за нами к
Ритими, которая держала драгоценный кусок мыла в высоко поднятой руке.
-- Сперва вам нужно намочить волосы, -- выкрикивала я из воды.
С сомнением глядя на меня, женщины оставались на берегу. Улыбаясь,
Ритими протянула мне мыло. Скоро моя голова покрылась толстым слоем пены. Я
усердно терла ее, с удовольствием видя, как грязная пена течет сквозь пальцы
по шее, спине и груди. С помощью разбитого калабаша я ополоснула волосы,
используя мыльную воду, чтобы вымыть тело. Я начала напевать старую
испанскую рекламу мыла "Камей" -- одну из тех, которые я любила слушать по
радио в детстве.
-- Для небесного войска нет ничего лучше, чем мыло "Кэмей": -- Кто
следующий? -- спросила я, подходя к берегу, где стояли женщины.
Я сияла чистотой. Отступив назад, женщины улыбались, но никто не
осмеливался войти в воду.
-- Я хочу, я хочу! -- закричала маленькая Тешома, влетая в воду.
Одна за другой, женщины подходили ближе. С благоговением в глазах они
внимательно смотрели, как шапка из пены вырастала на голове у ребенка. Я
занималась волосами Тешомы, пока не вымыла всю грязь, колючки и насекомых из
ее головы. Ритими нерешительно потрогала волосы дочери. Застенчивая улыбка
тронула уголки ее рта.
-- О-оо, как красиво! -- Закрой глаза и не открывай их, пока я не смою
все мыло, -- предупредила я Тешому. -- Закрой их покрепче.
Если пена попадет в глаза, будет очень больно.
-- Для небесного войска, -- кричала Тешома, когда мыльная вода потекла
