подкамений. Но в этой горной цепи, уходящей на север, расположены
несколько настволий.
К востоку от этих гор находятся Равнины Ра,- ее голос словно
заискрился, когда она продолжила.- Это владения диких свободных лошадей_-
ранихинов, а ранихийцы служат им. Ранихины мчатся по равнинам, покрывая
до пятидесяти лиг в час, и позволяют стать своими седоками только тем, кого
выберут сами.
Ах, Томас Кавинант,- вздохнула она.- Моя мечта_- увидеть этих
лошадей. Большинство моих сородичей довольствуются тем, что имеют. Они
мало путешествуют и не видели много из того, что видели жители настволий.
Но я мечтаю побродить по долинам Ра и увидеть мчащихся лошадей.
После долгой паузы она продолжила:
-_Вот эти горы и есть Южная Гряда. За ней лежат Южные Пустоши.
Там нет жизни и никто туда не ходит; вся Страна находится к северу, западу и
востоку от нас. И мы стоим на Смотровой Кевина, где во время последней
битвы стояли высочайшие из Старых Лордов, прежде чем наступило
Запустение. Наш народ помнит об этом и избегает Смотровой как места с
дурной славой. Но Этиаран, моя мать, приводила меня сюда, чтобы здесь
рассказать мне о Стране. И через два года я буду уже достаточно взрослой,
чтобы поступить в лосраат и учиться самой, как когда-то моя мать. Знаете ли
вы,- с гордостью произнесла она,- что моя мать училась у Хранителей Учения?
Она посмотрела на Кавинанта так, словно ожидала увидеть
произведенное этими словами впечатление. Но потом опустила глаза и
пробормотала:
-_Но ведь вы_- Лорд, и все это вам известно. Вы слушаете меня так,
будто готовы посмеяться над моим невежеством.
Зачарованный ее голосом и все еще находясь во власти
головокружения, Кавинант вдруг на мгновение увидел Страну такой, какой
она, должно быть, была после Ритуала Осквернения, проведенного Кевином.
За блеском ослепительного утра он увидел расколотые огненные скалы,
выжженную почву, тухлую воду, сочащуюся из отвратительных болот в русло
реки,- и над всем этим густой мрак безмолвия: ни птиц, ни насекомых, ни
животных, ни людей_- ничего живого, что могло бы пошевелить листком,
прожужжать, пролаять или погрозить пальцем в ответ на все эти разрушения.
Потом глаза залило потом, заволокло, словно слезами. Кавинант отогнал от
себя это видение и снова сел, прислонившись спиной к стене.
-_Нет,- пробормотал он, обращаясь к Лене.- Ты не так поняла. Я свое
уже отсмеялся давным-давно.
Теперь, казалось, он увидел способ двигаться вперед, бежать от
темного безумия, парившего над ним. В этом кратком видении он нашел
тропинку своего сна. И без всякого перехода, чтобы избавить себя от
необходимости задавать конкретные вопросы или отвечать на них, он сказал:
-_Мне надо попасть в Совет Лордов.
По лицу девушки Кавинант видел, что она хочет спросить, зачем это
ему. Но, казалось, она чувствовала, что не в праве задавать ему подобные
вопросы. Упоминание о Совете только еще более возвысило его в ее глазах.
Она двинулась к лестнице.
-_Мы должны зайти в подкаменье. А там придумаем способ
переправить вас в Ревлстон.
По ее виду можно было определить, что ей хочется отправиться вместе
с ним.
Но мысль о лестнице пугала его. Как он сможет выдержать такой
спуск? Ведь даже просто выглянуть из-за парапета оказалось достаточно,
чтобы у него закружилась голова. Когда Лена повторила "пошли!", он покачал
головой. Бесстрашием он похвастаться не мог. Тем не менее ему следовало
как-то сохранить активность.
-_Много лет прошло со времен Запустения?
-_Я не знаю,- печально ответила она.- Но люди Южных Равнин
пришли обратно через горы из бесплодных пустошей двадцать поколений
назад. И говорят, что сам Высокий Лорд Кевин предупредил их_- они бежали и
жили изгнанниками в Пустошах, добывая себе пищу зубами и ногтями и
руководствуясь учением радхамаэрль в течение пятисот лет. Это_-
единственное, чего мы не забыли. По достижении пятнадцати лет каждый из
нас приносит клятву Мира, и мы живем ради жизни и красоты Страны.
Он почти не слушал ее, поскольку его не особенно интересовало то,
что она говорила. Но звук ее голоса нужен был ему, чтобы найти в себе силы.
Не без усилий удалось ему сформулировать еще один вопрос, который можно
было задать. Глубоко дыша, он сказал:
-_Что ты делала в горах? Почему ты забралась так высоко, что смогла
даже увидеть меня здесь?
-_Я искала камни,- ответила девушка.- Я изучаю искусство суру-па-
маэрль. Вы знаете, что это такое?
-_Нет,- произнес Кавинант между двумя вздохами.- Расскажи.
-_Это ремесло, которому я учусь у Эйсекс, сестры моей матери, а она
научилась этому у Томала, лучшего ремесленника в нашем подкаменье. Он
тоже учился некоторое время в лосраате. Суру-па-маэрль_- это искусство
изготовлять изображения из камней, комбинируя их между собой, не изменяя
их формы. Я бродила по горам и искала образцы крупных камней и гальки.
Когда я нахожу форму, которая мне приглянулась, я несу ее домой и подбираю
для нее место, балансируя и комплектуя с другими формами, пока не
получается новая форма.
Иногда, набравшись смелости, я слегка обрабатываю камень, чтобы
все сооружение выглядело более гармоничным. При этом я воссоздаю
разрушенные секреты земли и дарю людям красоту.
Кавинант слабым голосом пробормотал:
-_Это, должно быть, трудно_- придумать форму и потом найти камень,
соответствующий ей.
-_Это не совсем так. Я смотрю на камень и ищу в нем форму, которая
уже ему дана. Я не прошу землю дать мне лошадь. Искусство заключается в
умении увидеть то, что земля предлагает по своему собственному выбору.
Возможно, это будет лошадь.
-_Мне бы хотелось посмотреть на твои работы,- Кавинант не придавал
особого значения тому, что говорил. Лестница манила его, как
соблазнительный лик забвения, в котором прокаженные отказывались от
соблюдения мер самозащиты и теряли руки и ноги_- теряли жизни.
Но все это ему снилось. Лучший способ вынести неприятный сон_- это
плыть по его течению, пока он сам не закончится. Он должен был спуститься
вниз, чтобы выжить. Эта необходимость превысила все остальные
соображения.
Резко, конвульсивно двигаясь, Кавинант поднялся на ноги. Встав в
самом центре круга, он перестал обращать внимание на гору и небо, на
глубокую пропасть внизу и тщательно осмотрел себя. Трепеща, он проверил те
нервы, которые были еще живы, посмотрел, нет ли на одежде клочьев или
прорех, и тщательно проконтролировал свои онемевшие руки. Он должен был
преодолеть этот спуск.
Кавинант, очевидно, был в состоянии пережить его, поскольку это был
сон_- он не может погибнуть, сорвавшись вниз,- и поскольку он не мог уже
выносить всю эту тьму, хлопающую крыльями прямо возле уха.
-_Послушай-ка,- сухо сказал он, обращаясь к Лене.- Мне придется
спускаться первым. И нечего смотреть на меня с таким смущением. Я уже
сказал тебе, что я_- прокаженный. Мои руки и ноги немы_- они ничего не
чувствуют. Я не могу крепко держаться за что-нибудь. И к тому же я... Плохо
переношу высоту. Я могу упасть. И не хочу, чтобы ты упала вместе со мной.
Ты...- он запнулся, потом, сбиваясь, продолжил:_- Ты была добра ко мне, а с
той поры, когда хорошее отношение было для меня вполне обычным делом,
прошло много времени.
Девушка захлопала глазами, услышав этот суровый тон.
-_Почему вы сердитесь? Чем я вас обидела?
"Тем, что была добра ко мне!"_- мысленно пробормотал он. Его лицо
посерело от страха, когда он повернулся спиной к пролому, опустился на
четвереньки и стал спускаться вниз.
В первом порыве ужаса он пытался ставить ноги на ступеньки, закрыв
при этом глаза. Но спускаться с закрытыми глазами он не мог; привычка
прокаженного контролировать себя, а также необходимость держать все
чувства начеку были слишком сильны. Однако когда глаза были открыты,
начинала кружиться голова.
Поэтому он изо всех сил заставлял себя смотреть только на камень
прямо перед собой. С первого же шага он понял, что наибольшая опасность
для него заключается в немоте ног. Немые руки заставляли его чувствовать
себя неуверенно из-за непрочности захвата, и прежде, чем ему удалось
преодолеть пятьдесят футов, он уже цеплялся за края ступенек с такой силой,
что у него начало сводить судорогой плечи. Но он мог видеть свои руки,
видеть, что они на скале, что боль в запястьях и локтях_- не мистификация.
Ног Кавинант видеть не мог_- для этого надо было смотреть вниз. Лишь тогда
он убеждался в том, что его нога попала на следующую ступеньку, когда
лодыжка чувствовала давление всего тела. Каждый шаг вниз он делал наугад.
Если неожиданно подкатывал новый приступ слабости, Томас был вынужден,
держась за скалу, крепко сжимать бока локтями, при этом целиком полагаясь
на невидимую опору под ногами. Он старался скидывать ногу дальше таким
образом, чтобы вибрация тела при контакте говорила ему, когда ступни ног
находятся у края следующей ступени; но когда он ошибался, его голени и
колени стукались о каменные углы, и острая боль заставляла ноги подгибаться.
Ползя так вниз, ступенька за ступенькой, глядя на руки сквозь пот,
заливающий глаза, Кавинант проклинал судьбу, отнявшую у него два пальца,
которых, возможно, как раз и не хватит, чтобы удержаться, если ноги сорвутся.
Вдобавок, отсутствие половины руки приводило к тому, что Кавинанту
казалось, будто правой рукой он держится слабее, чем левой, что тело его под
собственной тяжестью смещается с лестницы влево. Чтобы компенсировать
это, он время от времени заносил ноги вправо и постоянно промахивался мимо
ступенек с этой стороны.
Пот мешал ему смотреть, но он не мог стереть его с лица. Глаза его
уже ничего не видели, но Кавинант боялся освободить одну руку, потому что
мог потерять равновесие. Судороги сотрясали его спину и плечи. Ему
приходилось сжимать зубы, чтобы не закричать, призывая на помощь.
Словно почувствовав его отчаяние, Лена крикнула:
-_Уже половина!
Кавинант продолжал ползти вниз, ступенька за ступенькой.
Внезапно он беспомощно ощутил, что его ноги пытаются двигаться
быстрее. Мышцы стали уставать_- напряжение в коленях и локтях было
слишком велико_- и с каждой ступенькой он все больше терял контроль над
спуском. Томас заставил себя остановиться и отдохнуть, хотя страх гнал его
вниз, чтобы побыстрее покончить с этим. В какое-то мгновение ему пришла в
голову дикая мысль, что лучше повернуться и прыгнуть в надежде на то, что
склон горы окажется достаточно близко и он останется жив. Потом он услышал
звук шагов Лены, приближавшейся к его голове. Кавинант хотел протянуть
руку и ухватиться за ее лодыжку, заставить ее спасти его. Но даже эта надежда
казалась призрачной, и он остался висеть на прежнем месте, охваченный
дрожью.
Дыхание с трудом вырывалось из-за его сжатых зубов, и смысл слов,
выкрикнутых Леной, не сразу дошел до него:
-_Томас Кавинант! Смелее! Осталось всего пятьдесят ступеней!
Содрогнувшись так, что тело чуть было не оторвалось от скалы,
Кавинант снова продолжил спуск вниз.
Последние ступени миновали в оглушающем хаосе судорог и слепоты,
вызванной потоками пота,- и затем он оказался внизу, лег ничком на
горизонтальном грунте_- основании Смотровой_- и, задыхаясь, стал ждать,
когда закончится страшная ломота в конечностях. Воздух устремлялся в его
легкие и вырывался из них со звуком, напоминающим рыдания. Томас
прислушивался к нему, пока этот звук не затих и он не смог дышать более
спокойно.
Когда наконец он посмотрел вверх, то увидел голубое небо, длинный
черный палец Смотровой Кевина, указывающий на полуденное солнце,
возвышающийся подобно башне, склон горы и Лену, склонившуюся над ним
так низко, что ее волосы почти касались его лица.
Глава 5. Подкаменье Мифиль
Кавинант чувствовал себя удивительно очищенным, словно прошел
через суд Божий, оставшись в живых после ритуального испытания
головокружением. Он одолел-таки эту лестницу. Чувствуя огромное
