мелькнула крепкая фигура и удалилась в одну из внутренних комнат.
Возле угла дома Лена остановилась, взяла Кавинанта за руку и сжала
ее, прежде чем вести его к двери.
Вход был закрыт тяжелыми занавесями. Лена откинула их и провела
Кавинанта внутрь. Войдя следом за ним, она остановилась. Томас быстро
огляделся и заметил, что комната, в которую они вошли, уходила вглубь дома,
и в каждой ее стене была занавешенная дверь. Посередине стоял каменный
стол и скамьи, на которых могло бы разместиться шесть-восемь человек. Но
комната была достаточно большой, так что стол не занимал в ней
господствующего положения.
По всем стенам в камне были вырезаны полки, на которых стояли
глиняные кувшины, кружки и другая утварь, как явно предназначенная для
кухни, так и та, назначение которой Кавинант понять не смог. Вдоль стен
размещалось несколько каменных табуретов. И все это помещение заполнял
теплый желтый свет, мерцавший на гладких поверхностях и отражавшийся от
установленного как бы на почетном месте камня редкой окраски и структуры.
Свет исходил от нескольких каменных светильников, установленных
по одному в каждом углу комнаты, и один был на середине стола; но бликов их
свечение не давало_- свет лился такой же постоянный и ровный, как от
электрической лампочки. И к свету примешивался мягкий запах, похожий на
запах только что разрытой земли.
Кавинант лишь бегло осмотрел комнату, как вдруг его взгляд
задержался на ее дальнем конце. Там на каменной плите возле стены стоял
огромный гранитный сосуд в половину человеческого роста. И над этим
сосудом, напряженно вглядываясь в его содержимое, стоял крупный мужчина,
бочкообразное тело которого было таким же массивным и крепким, как
камень. Он стоял спиной к Лене и Кавинанту и, казалось, не подозревал об их
приходе. На нем была короткая коричневая туника с такого же цвета брюками
под ней, но узор из листьев, вплетенный в ткань по плечам, был точно таким
же, как на платье у Лены. Его мощные мускулы вздувались и опадали под
туникой по мере того, как он вращал сосуд. Тот казался чудовищно тяжелым,
но Кавинант был почти уверен в том, что мужчина при желании мог поднять
его над головой вместе с содержимым.
Над сосудом висела тень, не исчезавшая даже в ярком свете,
заливающем комнату, и время от времени человек пристально смотрел в эту
тьму, словно изучая ее, и одновременно вращал сосуд. Потом он запел. Голос
его оказался слишком низким, чтобы Кавинант мог разобрать слова, но,
слушая его, он уловил в этом звуке нечто, похожее на заклинание, словно
содержимое сосуда обладало магической силой. В течение некоторого времени
ничего не происходило. Потом тень начала бледнеть. Сначала Кавинант
подумал, что в комнате изменился свет, но вскоре он увидел, что из сосуда
появилось другое свечение. Оно усиливалось, становилось ярче и наконец
ослепительно засверкало, заставив померкнуть другие огни.
Произнеся заключительные слова, человек выпрямился и обернулся. В
новом ярком свете он казался еще огромнее, чем прежде, словно его
конечности, плечи и широкая грудь вобрали в себя силу сияния; лоб его
покраснел от исходившего из сосуда жара. Увидев Кавинанта, он удивленно
уставился на него. В его глазах появилась тревога, и правой рукой он провел
по густым рыжеватым волосам. Потом он, повернув руку ладонью вверх,
протянул ее Кавинанту и сказал Лене:
-_Что ж, дочь, ты привела гостя. Но, насколько я помню, сегодня ты у
нас отвечаешь за гостеприимство.
Странная сила, мгновение назад звучавшая в его голосе, теперь
исчезла. Он говорил как человек, который не слишком любит общаться с
другими людьми. Но несмотря на суровое обращение с дочерью, он казался
чрезвычайно спокойным.
-_Ты знаешь, что мне надо сегодня еще позаниматься с гравием, а
Этиаран, твоя мать, помогает принимать новое дитя у Одоны, супруги
Муррина. Гость будет недоволен нашим гостеприимством_- ведь в доме даже
нет еды, чтобы отметить конец дня.
Тем не менее, укоряя Лену, он изучал Кавинанта.
Лена опустила голову, стараясь, как показалось Кавинанту, выглядеть
виноватой, чтобы угодить отцу. Но уже в следующий миг она быстро пересекла
комнату и повисла на шее великана. Потом, повернувшись к Кавинанту, она
объяснила:
-_Трелл, отец мой, я привела в подкаменье чужака. Я нашла его на
Смотровой Кевина.- Живые огоньки сверкали в ее глазах, хотя она пыталась
говорить официальным тоном.
-_Так-так,- ответил Трелл.- Чужак в нашем краю_- это я вижу. И не
представляю, какое дело привело его в это гибельное место.
-_Он сражался там с серым облаком,- сказала Лена.
Глядя на этого грубоватого, добродушного, крепкого человека, чья
мускулистая рука лежала на плече Лены, Кавинант ожидал, что он рассмеется
над ее абсурдным заявлением_- человек сражался с облаком. Вся внешность
Трелла дышала невозмутимостью и приземленностью, словно утверждение
здравого смысла, переводившее кошмарное видение Лорда Фаула в
надлежащую ему категорию нереальности. Поэтому Кавинант был буквально
огорошен, услышав, как Трелл абсолютно серьезно спросил:
-_И кто же победил?
Этот вопрос вынуждал Кавинанта искать новую опору для своего
сознания. Он не был готов иметь дело с воспоминанием о Лорде Фауле_- но в
то же время он был абсолютно уверен, что не сможет солгать Треллу... Он
почувствовал, что в горле пересохло, и невпопад ответил:
-_Я остался живым после этого поединка.
Трелл в первый момент ничего не сказал, но это молчание показало
Кавинанту, что его ответ усилил тревогу великана. Трелл отвел взгляд, потом
посмотрел на Кавинанта и сказал:
-_Понятно. А как тебя зовут, чужестранец?
Лена ободряюще улыбнулась Кавинанту и ответила вместо него:
-_Томас Кавинант, Кавинант со Смотровой Кевина.
-_Что такое, девочка?_- спросил Трелл.- Уж не стала ли ты пророком,
если говоришь за кого-то, кто старше тебя?
Потом, обращаясь к Кавинанту, он добавил:
-_Что ж, Томас Кавинант со Смотровой Кевина, есть у тебя другие
имена?
Кавинант уже собрался было ответить отрицательно, как вдруг увидел
в глазах Лены неподдельный интерес к этому вопросу. Он сделал паузу. Потом
в мгновенном озарении он понял, что для нее он был такой же волнующей
фигурой, как сам Берек Полурукий; что для этой девушки, жаждущей
таинственного и мистического, всезнающих Лордов и битв с облаками, его
странность и необъяснимое появление на Смотровой Кевина были почти что
воплощением великих событий героического прошлого. Выражение ее взгляда
стало теперь абсолютно понятным: в томлении любопытства она цеплялась за
надежду, что он откроется ей, сделает хотя бы намек на свое высокое звание,
сделает скидку на ее молодость и неведение.
Эта мысль вызвала в нем странные отзвуки. Он не привык к подобной
лести, она вызывала в нем незнакомое чувство широких возможностей. Он
быстро начал придумывать какой-нибудь громкий титул, какое-нибудь имя,
которое могло или, вернее, доставило бы Лене удовольствие и в то же время не
ввело бы в заблуждение Трелла. Потом его осенило.
-_Томас Кавинант,- сказал он так, словно отвечал на вызов.-
Неверящий.
Он немедленно почувствовал, что с этим именем взял на себя больше,
чем мог это осознать в настоящий момент. Ему стало неловко за свою
претенциозность, но Лена наградила его лучезарным взглядом, а Трелл мрачно
принял это заявление.
-_Ну что ж, Томас Кавинант,- сказал он.- Добро пожаловать в
подкаменье Мифиль. Пожалуйста, чувствуйте себя как дома. Сейчас я должен
уйти, чтобы заняться своими делами, которые обещал сделать. Возможно,
скоро вернется Этиаран, моя супруга. А Лена, если ей подсказать, возможно,
вспомнит о том, чтобы предложить вам освежиться в мое отсутствие.
Трелл снова повернулся к каменному сосуду и, обхватив его руками,
оторвал от постамента. Освещаемый языками красно-желтого пламени,
отблески которого танцевали в его бороде и волосах, он понес этот сосуд к
двери. Лена поспешила вперед, чтобы отогнуть для него занавес, и через
мгновение Трелл исчез, оставив Кавинанта недоумевать по поводу мельком
увиденного им содержимого горшка. Тот был полон маленьких круглых
камешков, похожих на отборный гравий, и они, казалось, горели.
-_Проклятье,- прошептал Кавинант.- Интересно, сколько весит эта
штука?
-_Трое мужчин не смогли бы поднять пустой сосуд,- гордо ответила
Лена.- Но когда гравий горит, мой отец без труда поднимает его. Он_-
гравлингас радхамаэрля и глубоко связан с учением о камне.
Кавинант еще мгновение смотрел вслед Треллу, устрашенный его
силой.
Затем Лена сказала:
-_А теперь я просто обязана предложить вам освежиться. Вы примете
ванну или умоетесь? Не хотите ли пить? У нас есть хорошее весеннее вино.
Ее голос вновь разбудил мерцание нервов Кавинанта. Его
инстинктивное недоверие к могуществу Трелла рассеялось, когда он понял, что
тоже обладает какой-то силой. Этот мир принимал его; он наделял его
значимостью. Люди, такие как Трелл и Лена, были готовы принимать его
столь серьезно, сколь ему этого хотелось. Все, что ему оставалось делать,- это
продолжать двигаться, следовать по тропе своего сна в Ревлстон_- что бы его
там ни ожидало. От мысли о перспективах у него закружилась голова.
Вдохновленный минутным импульсом, он решил участвовать в собственной
значимости, наслаждаться ею до тех пор, пока это будет возможно.
Чтобы совладать с потоком новых эмоций, Кавинант сказал Лене, что
хотел бы умыться. Она провела его мимо занавеса в другую комнату, где вода
непрерывно текла из трубы в стене. Вода попадала сначала в наклонную
каменную раковину, а потом в большую лохань, причем и та, и другая были
сделаны из камня. Лена показала чудесный белый песок, которым можно было
пользоваться вместо мыла, и вышла. Вода оказалась холодной, но Кавинант с
каким-то все возрастающим энтузиазмом погружал в нее руки и голову.
Когда с умыванием было покончено, он огляделся вокруг в поисках
полотенца, но того нигде не было. Решив провести эксперимент, он вытянул
руки над чашей, освещавшей комнату. Теплый желтый свет быстро высушил
его пальцы; тогда он наклонился над чашей, стирая при этом воду с лица и
шеи, и вскоре даже волосы его были сухими. Подчиняясь силе привычки, он
провел процедуру ВНК, осматривая почти невидимые следы бывших порезов
на руках. Потом, отдернув занавес, он вновь вошел в центральную комнату.
Оказалось, Лена была уже не одна, а с какой-то другой женщиной.
Перед тем как войти, Кавинант услышал, как Лена сказала:
-_Он говорил, что ничего не знает о нас.
Когда женщина посмотрела на Кавинанта, он сразу догадался, что это
Этиаран. Узор из листьев, вытканный на плечах ее длинной коричневой
туники, был, казалось, чем-то вроде фамильной эмблемы, но и без этого между
двумя женщинами_- молодой и зрелой_- было много общего, вплоть до
движений. Но если Лена была свежей и стройной, полной нетронутой новизны,
то Этиаран, казалось, своей внешностью противоречила своему внутреннему
миру. Мягкая округлость ее форм, полнота ее фигуры были словно бы помехой
огромной внутренней силе ее жизненного опыта и знаний, и казалось, что она
живет со своим телом на основе древнего и трудного перемирия. На ее лице
отражались признаки этого перемирия: лоб ее был преждевременно
изборожден морщинами, а глубокие большие глаза, казалось, смотрели внутрь,
на истерзанное поле битвы сомнений и нелегких примирений с ними. Глядя на
нее через каменный стол, Кавинант увидел в ее глазах выражение хмурой
озабоченности_- результат того, что стало ей известно,- и еще в глаза ему
бросилась рассеянная красота, которая сделала бы ее лицо добрее, если бы она
улыбнулась.
После короткого колебания Этиаран прижала руку к сердцу, а потом
протянула ее Кавинанту тем же жестом, что и Трелл.
-_Приветствую тебя, гость. Добро пожаловать. Я_- Этиаран, супруга
Трелла. Лена, моя дочь, и Трелл уже рассказали мне о вас. Вы можете не
