Это запросто мог сделать ты, грязный сукин сын, подумал Чарлз Фрек. И умения у тебя хватает, и мозги твои устроены черт знает как...
- Тому, кто это сделал, место в лечебнице или на кладбище. Предпочтительно последнее. Для Боба эта штука значила все. Я видел, как он ее включает; включает, едва вернется домой с работы. У каждого есть что-то, чем он особенно дорожит. У Боба был скоп.
- Это-то я и имею в виду. - Что это ты имеешь в виду? - Меня давно уже интересует, кто такой Боб Арктор и где он работает на самом деле. Нет, Баррис мне не нравится, подумал Чарлз Фрек. Внезапно он испытал сильное желание оказаться отсюда далеко-далеко. Может, смыться?.. Но потом он вспомнил про банку в холодильнике.
- Послушай, когда там будет готово? Мне кажется, ты меня дурачишь. Зачем же продавать "Солнечный" за гроши, если в нем грамм кокаина? Какой им от этого кайф?
- Они закупают оптом, - объяснил Баррис. У Чарлза Фрека немедленно пошел глюк: грузовики с кокаином подкатывают к заводу (где уж он там, может, в Кливленде), вываливают тонны и тонны девственно чистой, высококачественной коки во двор, потом коку смешивают с маслом, инертным газом и прочей дрянью и разливают по маленьким ярким жестянкам. Стоит только остановить грузовичок, размышлял он, забрать груз - семьсот или восемьсот фунтов чистого... Да нет, черт подери, гораздо больше! Сколько в грузовике помещается кокаина? Баррис принес пустой баллон "Солнечного" и указал на этикетку, где были перечислены все ингредиенты.
- Видишь? Бензокаин. Только отдельные эрудиты знают, что под таким названием в торговле маскируют кокаин. Если бы писали прямо "кокаин", рано или поздно народ бы просек. У людей просто не хватает образования. Такой научной базы, как у меня.
- Что ты собираешься делать со своим образованием? - поинтересовался Чарлз Фрек.- Кроме возбуждения Донны?
- Напишу бестселлер, - уверенно сказал Баррис.- Учебник для середнячков.
"Как, не нарушая закона, получить наркотик у себя на кухне". Понимаешь, бензокаин официально разрешен. Я справлялся в аптеках - он содержится в уйме препаратов.
- Здорово! - уважительно сказал Чарлз Фрек и посмотрел на часы. Ждать оставалось недолго.
Глава 4
Из костюма-болтунья одно расплывчатое пятно, называющее себя Фредом, смотрело на другое расплывчатое пятно, известное под именем Хэнк.
- Итак, это все о Донне, Чарлзе Фреке и Джимми Баррисе, - Хэнк сделал пометку в лежащем перед ним блокноте.- Дуг Уикс, по вашему мнению, мертв или переместил свою деятельность в другой район.
- Или завязал, - добавил Фред. - Вам говорит что-нибудь имя Граф, или Арт де Винтер? - Нет. - Как насчет пары негров - братья, лет по двадцать? Работают с фунтовыми порциями героина.
- Фунтовыми? Фунтовыми порциями героина? Нет, такое я бы запомнил.Фред покачал головой.
Хэнк покопался в фотографиях. - Так, этот сидит... Этот мертв... А вы не думаете, что Джора темнит? Джоре Каджас было только пятнадцать. Она жила в Бриа, в районе трущоб, на верхнем этаже полуразвалившегося холодного домишка.
- Если подтвердится, дайте мне знать. Мы привлечем ее родителей. - Хорошо.
- Была вчера у нас одна - выглядит на все пятьдесят. Свалявшиеся серые волосы, выпавшие зубы, иссохшее тело... Мы спросили, сколько ей лет, и она ответила:
"Девятнадцать". Проверили - точно. "Знаешь, на кого ты похожа? Посмотри в зеркало". Та посмотрела в зеркало и заплакала. Я спросил, давно ли она ширяется.
- Год, - предположил Фред. - Четыре месяца. А рассказать, как она села на препарат С? Ее братья, оба посредники, вошли к ней как-то ночью, заломили руки, сделали укол и изнасиловали. Так сказать, ввели ее в новую жизнь.
- Милые ребятки. - А вот это вас проймет наверняка. Слыхали, в фейерфилдовской больнице есть три младенца, которым надо каждый день вкалывать дозу. Сестра попробовала...
- Меня проняло, - механическим голосом перебил Фред.- Вполне достаточно, благодарю.
Хэнк продолжал: - Когда представишь себе новорожденного, который не может прожить без героина, потому что...
- Достаточно, спасибо, - повторило расплывчатое пятно по имени Фред.Иногда мне хочется сойти с ума. Но я позабыл как.
- Это утраченное искусство, - сказал Хэнк.- Возможно, со временем выпустят инструкцию.
Всякий раз, сидя напротив Хэнка и докладывая, Фред испытывал в себе глубокую перемену. О ком бы ни шла речь, что бы ни происходиловсе теряло смысл. Сперва он приписывал это действию костюма-болтунья. Потом пришел к выводу, что дело не в костюме, а в самой ситуации. Хэнк по профессиональной привычке проявлял полное безразличие: ни любви, ни ненависти, никаких сильных эмоций. Какая польза от чувства вовлеченности, когда ты обсуждаешь преступления, совершенные людьми близкими и даже, как в случае Донны и Лакмена, дорогими? Надо нейтрализовать себя: они оба сделали это - Фред в большей степени, чем Хэнк. Они говорили в нейтральных тонах, они нейтрально выглядели, они стали нейтральными. Потом чувства нахлынут... А пока, сидя за столом, Фред ничего не ощущал. Он мог описать все увиденное с полным безразличием. И что угодно выслушать от Хэнка. Например, он мог запросто сказать: "Вчера Донна наширялась низкопробным заменителем ЛСД, и половина кровеносных сосудов в ее мозгу полопалась". О своей любимой... Или: "Донна мертва". И Хэнк спокойно запишет это и, может быть, спросит: "У кого она купила дозу?" или: "Где будут похороны? Надо выяснить номера машин и фамилии присутствующих", - и он будет хладнокровно это обсуждать. Превращение вызывалось необходимостью беречь чувства. Пожарные, врачи и гробовщики вели себя так же. Невозможно каждую секунду восклицать и рыдать - сперва изведешь себя, а потом всех окружающих, У человека есть предел сил.
- Как насчет Арктора? - поинтересовался Хэнк. Фред, находясь в костюме-болтунья, естественно, докладывал и о себе. Иначе его начальник - и весь полицейский аппарат - знал бы, кто такой Фред.
- Арктор ведет себя тише воды, ниже травы, - как всегда сообщил Фред.- Закидывает пару таблеточек смерти каждый день...
- Сомневаюсь.- Хэнк взял со стола листок.- Мы получили сигнал, что у Арктора водятся большие деньги.
- Так...- протянул Фред, понимая, что "большие деньги"- это то, wrn ему платили в полицейском управлении.
- По данным нашего информатора, - продолжал Хэнк.- Арктор в самые неурочные часы исчезает, причем под разными предлогами и ненадолго.Хэнк взглянул на Фреда.- Вы замечали что-нибудь подобное? Можете подтвердить? Что это значит? - Скорее всего его цыпочка, Донна, - сказал Фред. - Хм. "скорее всего"... Вы обязаны знать. - Донна, точно. Но я проверю и сообщу. Кто информатор? Не навет ли это из мести?
- Имя неизвестно. Телефонный звонок - через какое-то самодельное искажающее голос устройство.
- Боже! - возмутился Фред.- Так это же вконец ошизевший торчок Джим Баррис!
Баррис еще в армии занимался всякой электроникой. Как информатору я бы ему ни на грош не верил.
- Мы не знаем, Баррис ли это, и, так или иначе, Баррис - не просто вконец ошизевший торчок. Им особо занимаются несколько людей... С сегодняшнего дня все побочные задания отменяются. Главный объект наблюдения - Боб Арктор. У него есть второе имя? Он употребляет инициал...
Фред издал сдавленный звук. - Постлэтуэйт. - Как это пишется? - Понятия не имею. - Национальность? - Валлиец, - ответил Фред. Он едва слышал, в глазах расплывалось. - Установим новую голографическую систему. Вы будете осуществлять контроль и наблюдение.
- Постараюсь, - пробормотал Фред. Он чувствовал, что отключается, и мечтал: скорей бы все кончилось... И еще: закинуться бы парой таблеток... Напротив него бесформенное пятно что-то писало и писало. заполняя бланки и требования на оборудование, с помощью которого Фред должен будет установить круглосуточное наблюдение за своим собственным домом, за самим собой. ...Вот уже больше часа Баррис возился с самодельным глушителем, смастеренным из подручных средств стоимостью одиннадцать центов. Он почти добился цели, располагая лишь алюминиевой фольгой и куском пористой резины. В ночном мраке заднего двора дома Боба Арктора, среди кустов и мусорных ящиков, Баррис готовился произвести пробный выстрел.
- Соседи услышат, - беспокойно проговорил Чарлз Фрек. Он опасливо косился на освещенные окна окрестных домов; должно быть, смотрят себе телик или покуривают травку...
- Зачем тебе глушитель? - спросил Лакмен, держась в стороне.Глушители ведь запрещены.
- В условиях нашего вырождающегося общества и бесправия личности каждый стоящий человек должен быть постоянно вооружен, - мрачно заявил Баррис.- Для самообороны.
Он закрыл глаза и выстрелил. Раздался дикий грохот, на время оглушивший всех троих. Вдали залаяли собаки. Баррис с улыбкой стал разворачивать алюминиевую фольгу. Ему, казалось, было забавно.
- Вот так глушитель...- выдавил Чарлз Фрек, ожидая появления полиции.
Десятка полицейских машин.
- В данном случае звук скорее усилился, - объяснил Баррис, показывая Лакмену кусок прожженной резины.- Но в принципе я прав.
- Сколько стоит этот пистолет? - спросил Чарлз Фрек. Он никогда не держал пистолета. Несколько раз у него были ножи, но их вечно крали.
- Пустяки, - ответил Баррис.- Около тридцати долларов, подержанный.Он протянул пистолет Фреку, и тот с опаской попятился.- Я продам его тебе, - пообещал Баррис.- Ты обязательно должен иметь оружие, чтобы защищаться от обидчиков.
- Их хоть пруд пруди, - иронично вставил Лакмен.- Видел на днях объявление в "Таймс". Предлагают транзисторный приемник тому, кто удачнее всех обидит Фрека.- Лакмен повернулся к Баррису.- Я думал, ты корпишь над цефаскопом. Уже сделал?
- Работа очень сложная, - наставительно сказал Баррис.- Мне нужно отдыхать.- Он отрезал перочинным ножиком еще кусок пористой резины, - Этот будет совершенно бесшумным.
- Боб думает, что ты работаешь над цефаскопом, - пробормотал Лакмен.Лежит сейчас в постели и думает, а ты лупишь из пистолета... С меня довольно, думал Боб Арктор. Он лежал в темной спальне, слепо глядя в потолок. Под подушкой был его полицейский револьвер; он автоматически достал его из-под кровати и положил поближе, когда услышал выстрел в заднем дворе. Чисто машинальное действие, направленное против любой и всяческой опасности. Но револьвер не защитит от такого изощренного коварства, как порча самой дорогой и ценной вещи. Вернувшись домой после доклада Хэнку, он сразу же проверил остальное имущество. Что бы ни происходило, кем бы ни был таинственный враг, следует быть готовым ко всему. Какой-то ополоумевший торчок старается ему нагадить, не попадаясь на глаза. Даже не человек, а скорее ходячий и укрывающийся симптом их образа жизни.
А ведь было время, когда он жил не так. Не надо было прятать под подушкой револьвер, и лунатик не стрелял ночью во дворе бог знает с какой целью: а другой псих (может быть, и тот же самый) не ломал невероятно дорогой цефаскоп, который всем приносил радость... В те дни жизнь Роберта Арктора текла иначе: у него была жена, как все жены, две маленькие дочурки, приличный дом... Но однажды, вытаскивая из-под раковины электропечь, Арктор ударился головой об угол кухонной полки. И совершенно неожиданно прозрел. Внезапно он осознал, что ненавидит не полку - он ненавидит жену, дочерей, задний дворик с газонокосилкой, гараж, центральное отопление, все и всех в своем собственном доме. Он захотел уйти, он захотел развода. И получил, что хотел. И вступил постепенно в новую жизнь, где всего этого не было.
Возможно, ему следовало сожалеть о своем решении. Но сожаления он не испытывал. Та жизнь была слишком скучна; слишком предсказуема, слишком безопасна. Все элементы, ее составляющие, находились прямо перед глазами, и ничего неожиданного случиться не могло. Словно пластиковая лодка, которая будет держаться на плаву вечно, пока наконец не затонет ко всеобщему облегчению. Но в том мрачном мире, где он обитал теперь, в кошмарных menfhd`mmnqru, и странных неожиданностях, и, крайне редко, приятных неожиданностях недостатка не было.
