извинилась, когда это выяснилось. Да, извинилась. И стала говорить о
травах, о том. кто есть кто в Эмондовом Лугу, и с тем же уважением к
Найнив, как и все женщины в деревне, и вопросов было много. Она о жителях
узнавала: о том, сколько человеку лет, долго ли он тут прожил, и... да я
всего и не упомню. В любом случае, Найнив отвечала ей так, словно
раскусила недозрелую ягоду-сладину. Потом, когда леди Морейн отошла,
Найнив смотрела ей вслед, будто... будто... ну, не очень одобрительно, я
бы так сказал.
- Это все? - сказал Ранд. - Ты же знаешь характер Найнив. Когда в
прошлом году Кенн назвал ее "дитя", она стукнула его по голове своим
посохом, а он все-таки из Совета Деревни и, кроме того, по летам ей в
дедушки годится. Она же вскипает по любому поводу, но долго не сердится,
если только добивается своего.
- По мне, так слишком... Слишком долго, - пробормотал Ивин.
- Мне нет дела до того, кого бьет Найнив, - фыркнул Мэт, - до тех пор
пока это не я. Судя по всему, наш Бэл Тайн будет самым лучшим из всех.
Менестрель, леди - чего можно еще пожелать? Кому нужен фейерверк?
- Менестрель? - Ивин едва не заверещал от восторга.
- Пойдем, Ранд, - продолжал Мэт, не обращая внимания на мальчишку. - Тут
мы уже закончили. Тебе надо бы взглянуть на того приятеля.
Он взбежал по лестнице, следом карабкался Ивин, канюча:
- Что, и в самом деле менестрель, а, Мэт? Это не как те гончие-призраки,
правда? Или лягушки?
Ранд задержался только для того, чтобы потушить лампу, потом поспешил за
Мэтом и Ивином.
В общем зале к группе у камина присоединились Рауэн Хэрн и Сэмил Кро, и
в результате тут собрался Совет Деревни в полном составе. Теперь говорил
Бран ал'Вир, его обычно грубовато-добродушный голос был сейчас так тих,
что от тесно сдвинутых кресел доносился лишь приглушенный рокот. Свои
слова мэр подчеркивал, ударяя толстым указательным пальцем по ладони
другой руки и поочередно вглядываясь каждому в лицо. Все кивали,
соглашаясь со всем, что он говорил, хотя Кенн, в отличие от остальных,
кивал с большой неохотой.
То, каким тесным кружком они расположились, говорило о теме обсуждения
больше, чем ярко раскрашенная вывеска. О чем бы ни шла речь, дело касалось
исключительно Совета Деревни, по крайней мере пока. Члены Совета могли бы
не понять Ранда, попытайся тот подслушать. Юноша неохотно отошел в
сторону. Еще оставался менестрель. И те чужаки.
На дворе Белы и двуколки не было - о них позаботились Хью или Тэд,
конюхи гостиницы. Мэт и Ивин стояли в нескольких шагах от парадной двери
гостиницы, уставившись друг на друга, ветер трепал их плащи.
- Говорю в последний раз, - рявкнул Мэт, - я не пытаюсь одурачить тебя.
Менестрель здесь. А теперь вали отсюда! Ранд, скажи этой бараньей башке,
что я говорю правду, может, тогда он от меня отвяжется!
Поплотнее закутавшись в плащ, Ранд шагнул вперед на помощь Мэту, но
слова замерли у него на языке, а на затылке зашевелились волосы. За ним
опять наблюдали. Это ощущение не походило на то чувство, какое возникло от
всадника в капюшоне, но радости от этого все равно было мало, особенно так
скоро после той неожиданной встречи.
Быстрый взгляд на Лужайку, и Ранд увидел то же, что и раньше, - играющая
ребятня, люди, занятые подготовкой Празднества, и никого, кто смотрел бы в
его сторону. Одиноко возвышался ожидающий праздника Весенний Шест. Суета и
ребячьи крики заполняли боковые улочки. Все было так, как и должно было
быть. Если не считать того, что за Рандом наблюдали.
Тогда что-то подсказало юноше повернуться кругом и взглянуть вверх. На
крало черепичной крыши гостиницы расселся большой ворон, порывы ветра с
гор чуть покачивали его. Ворон склонил голову набок, блестящий черный глаз
смотрел прямо... как почудилось Ранду, прямо на него. Он почему-то поверил
в это, и внезапно жаркая волна гнева захлестнула юношу.
- Мерзкий пожиратель падали, - пробормотал он.
- Мне уже смотреть надоело, - пожаловался Мэт, и Ранд понял, что его
друг подошел к нему и тоже неодобрительно рассматривает ворона.
Друзья переглянулись, затем, как один, потянулись за камнями.
Два камня летели точно... но ворон отшагнул вбок; камни просвистели там,
где только что стояла птица. Захлопав крыльями, ворон опять склонил голову
набок, без всякой боязни уставившись на юношей мертвенно-черным глазом,
ничем не выказывая, что произошло.
Ранд, оцепенев от ужаса, уставился на птицу.
- Ты видел когда-нибудь ворона, который вел бы себя так? - спросил он
негромко.
Мэт, не отрывая взгляда от птицы, покачал головой:
- Никогда. Да и вообще ни у какой птицы таких повадок не припомню.
- Скверная птица, - раздался позади женский голос, мелодичный, несмотря
на нотки отвращения, звучащие в нем, - ворону не доверяли и в лучшие
времена.
С пронзительным карканьем ворон так резко взмыл в воздух, что с кромки
крыши на землю опустились два черных пера.
Пораженные, Ранд и Мэт развернулись, провожая взглядами ворона,
стремительно пролетевшего над Лужайкой и направившегося в сторону Гор
Тумана, которые поднимались за Западным Лесом и, как обычно, упирались
своими вершинами в облака. Птица превратилась в темное пятнышко на западе
и вскоре исчезла из виду.
Ранд перевел изумленный взгляд на женщину. Она тоже следила за полетом
птицы, но теперь уже повернулась, и ее глаза встретились с глазами юноши.
Ранд не мог вымолвить ни слова, он мог только смотреть. Это, должно быть,
и есть леди Морейн, и она во всем оказалась такой, как ее описывали Мэт и
Ивин, во всем и даже больше.
Когда Ранд услышал, как она назвала Найнив "дитя", то представил ее
ab `.), что на поверку оказалось совсем не так.
Он вообще не мог определить возраст незнакомки. На первый взгляд ему
показалось, что она так же молода, как и Найнив, но чем дольше он смотрел,
тем больше склонялся к мысли, что она старше Найнив. Вокруг больших темных
глаз лежала печать зрелости, намек на то знание, которое никому не суждено
обрести молодым. На миг Ранду почудилось, что ее глаза - глубокие омуты, в
которые он погружается с головой. И стало понятным, почему Мэт и Ивин
назвали ее леди из преданий менестреля. Женщина держала себя с таким
достоинством и властностью, от которых испытываешь чувство неловкости и от
которых ноги становятся словно ватные. Хотя она была едва по грудь Ранду,
но осанка делала ее рост таким, каким ему и следовало бы быть, и поэтому
высокий Ранд чувствовал себя не в своей тарелке.
Женщина совершенно не походила ни на кого, с кем Ранд встречался раньше.
Широкий капюшон плаща обрамлял ее лицо и мягкие локоны темных волос. Он
никогда не видел взрослую женщину с волосами, не заплетенными в косу; в
Двуречье каждая девушка с нетерпением ждала того дня, когда деревенский
Круг Женщин объявит, что она уже взрослая и может носить косу. Одежды
незнакомки тоже были необычными. Плащ, сшитый из небесно-голубого бархата,
с богатым серебряным шитьем - листья, виноградные лозы, цветы шли по его
краям. Платье, по сравнению с плащом более темного синего оттенка, в
разрезах которого проглядывала кремовая ткань, переливалось, когда женщина
двигалась. Шею ее обвивало ожерелье из тяжелых золотых звеньев; еще одна
золотая, изящной работы цепочка, лежащая на волосах, поддерживала
маленький сверкающий голубой камень на лбу. Широкий пояс плетеного золота
охватывал талию леди, а на указательном пальце левой руки блестело золотое
кольцо в виде змея, пожирающего собственный хвост. Ранду никогда не
доводилось видеть подобного кольца, хотя он сразу узнал Великого Змея -
символ еще более древний, чем само Колесо Времени.
Наряднее, чем любые праздничные одежды, сказал Ивин, и он был прав. В
Двуречье никто и никогда так не одевался. Никогда.
- Доброе утро, миссис... э-э... леди Морейн! - Кровь бросилась Ранду в
лицо из-за того, что он произнес это так неловко.
- Доброе утро, леди Морейн! - эхом вторил ему Мэт, более благополучно,
но не намного.
Она улыбнулась, и в Ранде проснулась готовность что-нибудь сделать для
нее, все, что в его силах, лишь бы это могло оправдать то, что он стоит
рядом с нею. Он понимал, что она улыбается им всем, но, казалось, улыбка
предназначалась только ему одному. На самом деле все походило на то, что
менестрелевы сказки обернулись былью. На лице Мэта застыла глупая улыбка.
- Вы знаете мое имя, - сказала она довольным тоном. Как будто о ее
приезде, сколь бы краток он ни был, не будут толковать в деревне целый
год! - Но вы должны звать меня просто Морейн, а не леди. А как зовут вас?
Прежде чем кто-то из юношей успел сказать хоть слово, вперед выскочил
Ивин:
- Меня зовут Ивин Финнгар, леди. Это я сказал им ваше имя, вот потому-то
они его и знают. Я слышал, как его произносил Лан, но я не подслушивал.
Никто вроде вас раньше не приезжал в Эмондов Луг. И еще в деревне будет на
Бэл Тайн менестрель. А сегодня - Ночь Зимы. Вы зайдете ко мне в дом? Моя
мама печет яблочный пирог.
- Надо будет заглянуть, - ответила Морейн, положив руку Ивину на плечо.
Ее глаза блеснули радостным удивлением, хотя больше оно ни в чем не
проявилось. - Я не знаю, насколько мне удастся сравниться с менестрелем,
Ивин. Но вы все должны звать меня Морейн. - Она выжидающе взглянула на
Ранда и Мэта.
- Я - Мэтрим Коутон, ле... э-э... Морейн, - сказал Мэт и деревянно
поклонился, затем, пунцовый от смущения, выпрямился.
Ранд подумал, стоит ли ему делать что-нибудь такое наподобие того, как
поступают мужчины в сказаниях, но, по примеру Мэта, лишь произнес свое
имя. По крайней мере, сейчас язык у него не заплетался.
Морейн перевела взгляд с него на Мэта и обратно. Ранд подумал, что ее
улыбка - едва заметная, уголками губ - была теперь похожа на ту, которая
обычно бывала у Эгвейн, когда та скрывала какой-нибудь секрет.
- Пока я буду в Эмондовом Лугу, у меня, видимо, найдутся кое-какие
небольшие поручения, - сказала Морейн. - Может, вы пожелаете помочь мне?
Она засмеялась, услышав, как они заторопились согласиться.
- Вот, - сказала Морейн, и удивленный Ранд почувствовал, как она вложила
ему в ладонь монету и крепко сжала его кулак своими пальцами.
- Не нужно, - начал было Ранд, но она отмахнулась от его возражений,
одаряя монетой Ивина, а затем и Мэта, сжав ему руку точно так же, как и
Ранду.
- Конечно, нужно, - сказала она. - Вы же не можете работать за просто
так. Примите это на память и храните у себя - и будете помнить, что
согласились явиться ко мне, когда я попрошу об этом. Теперь между нами -
узы.
- Никогда не забуду, - пискнул Ивин.
- Позже нам нужно будет поговорить, - сказала она. - и вы мне расскажете
все о себе.
- Леди... я хотел сказать, Морейн... - нерешительно начал Ранд, когда
она повернулась. Женщина остановилась и взглянула через плечо, и он
проглотил комок в горле, прежде чем продолжить: - Зачем вы приехали в
Эмондов Луг? - Выражение ее лица не изменилось, но Ранду вдруг захотелось,
чтобы он не задавал этого вопроса, хотя юноша и не понимал, почему у него
возникло такое ощущение. Поэтому он сам поспешил все объяснить: - Прошу
прощения, я не хотел показаться невежливым. Просто дело в том, что в
Двуречье никто не приезжает, не считая купцов и торговцев, которые
появляются, когда снег не слишком глубок и можно сюда добраться из
Байрлона. Почти никто. И уж точно никто, кто был бы похож на вас. Люди из
купеческой охраны говорят порой, что здесь самая глухомань, и, по-моему,
так и должно казаться любому нездешнему. Мне просто интересно.
Улыбка Морейн медленно исчезла, будто она что-то припомнила. Минуту она
молча смотрела на Ранда.
