Взяв Найнив под руки, Лиандрин и Рианна подняли ее на ноги и подтолкнули
к выходу.
- Столько беспокойства от тебя, - процедила черноволосая злым голосом, -
и я заставлю вылезти из кожи и танцевать все твои кости.
Найнив чуть не рассмеялась. Какое от меня беспокойство? Она была отрезана
от Истинного Источника. Ушибы так болели, что бедняжка даже стоять не могла.
Что бы она ни предприняла, эта парочка пресечет все, будто детский каприз.
Но мои синяки заживут, чтоб вам всем сгореть, а рано или поздно вы на чем-то
да поскользнетесь! И вот тогда-то...
В передней был еще кое-кто. Два здоровенных солдата в круглых, окованных
по краю шлемах с гребнями и в сияющих кирасах поверх красных мундиров с
рукавами-буф. Лица мужчин покрылись потом, а их темные глаза блуждали, будто
они были испуганы не меньше самой Найнив. Рядом стояла Амико Нагойин,
стройная и хорошенькая, с лебединой шеей и матовой кожей, с невинным видом
девочки, собирающей цветы. И Джойя Байир, с очень дружелюбным выражением
лица; несмотря на гладкие щеки и непоколебимое спокойствие женщины, которая
долго работала с Силой, ее лицо было очень похоже на лицо бабушки,
приветливо встречающей любимых внуков, но возраст не отозвался сединой в ее
темных волосах и не покрыл морщинами кожу. А серые глаза этой женщины
напоминали глаза мачехи из сказки, в которой злодейка убивает детей своего
мужа от первой жены. Обе женщины, и Амико, и Джойя, сияли Силой.
Между двумя Черными сестрами стояла Илэйн - синяк под глазом, щека
опухла, рассеченная губа кровоточит, один рукав платья наполовину оторван.
- Прости меня, Найнив, - глухо сказала она, еле двигая челюстью. - Мы их
заметили только тогда, когда стало слишком поздно.
Эгвейн неподвижной грудой лежала на полу, ее лицо, все в синяках, опухло
и стало неузнаваемым. Когда вошли Найнив и сопровождающие ее Черные Айя,
один из солдат поднял Эгвейн и закинул себе на плечо. Она безвольно повисла,
как полупустой мешок с ячмеНем. - Что вы с ней сделали? - вскрикнула Найнив
с негодованием. - Сгореть вам, что... - Что-то невидимое сильно ударило ее
по губам, и на мгновение в глазах у нее потемнело.
- Так-так, - сказала Джойя Байир с улыбкой, но смотрела она холодно и
зло. - Я не терплю ни вопросов, ни ругательств. - Говорила она точно добрая
бабушка. - Ты будешь говорить только тогда, когда к тебе обратятся.
- Я уже упоминала об этой драчливой девчонке? - прошипела Лиандрин. -
Пусть это послужит тебе уроком. Если вздумаешь причинить еще какое-либо
беспокойство, с тобой обойдутся так же нежно!
Найнив до боли хотелось хоть чем-нибудь помочь Эгвейн, но ее уже
выталкивали на улицу. Она вынудила Черных сестер толкать себя; это была
бесполезная уловка, попытка сопротивления, какой-никакой отказ идти у них на
поводу, и все это Найнив могла сейчас выразить только таким способом.
На грязной улице было немноголюдно, как будто горожане предпочитали
отсиживаться по домам или еще где-нибудь, а редкие прохожие суетливо спешили
по другой стороне улицы, не глядя на сверкающую черным лаком карету,
запряженную шестеркой белых, как на подбор, лошадей с высокими белоснежными
плюмажами на сбруе. Кучер, одетый как и солдаты, но без доспехов и меча,
сидел на облучке, а второй кучер открыл дверцу, как только солдаты и женщины
вышли из дома. На дверце кареты Найнив успела разглядеть нарисованный герб.
Рука в серебряной латной рукавице, сжимающая в кулаке зигзаги символических
молний.
Девушка решила, что это, наверное, герб Благородного Лорда Самона. Он
должен быть Другом Тьмы, раз имеет дело с Черными Айя. Испепели его Свет! Но
еще больше заинтересовал Найнив мужчина, упавший на колени в грязь перед
дверью дома.
- Чтоб ты сгорел, Сандар, почему?.. - Найнив дернулась, когда что-то
словно деревянной палкой ударило ее по спине.
Джойя Байир укоряюще улыбнулась и погрозила Найнив пальчиком:
- Ты должна вести себя уважительно, дитя. Не то лишишься языка.
Лиандрин рассмеялась. Запустив руку в черные волосы Сандара, она резко
запрокинула ему голову. А он вытаращился на нее глазами верного пса - или
шавки, ожидающей пинка.
- Не будь слишком сурова к этому мужчине. - Она даже слово "мужчина"
произнесла как "собака". - Его пришлось... убедить... служить нам. Но я умею
убеждать, верно? - Лиандрин снова засмеялась.
Сандар смущенно взглянул на Найнив и произнес:
- Я был обязан сделать это, госпожа Мариим. Меня... заставили. - Лиандрин
дернула его за волосы, и он опять уставился на нее беспокойным собачьим
взглядом.
О Свет! - подумала Найнив. Что они с ним сделали? Что они собираются
сделать с нами?
Ее и Илэйн грубо втиснули в карету, Эгвейн мешком кинули между ними,
голова девушки безвольно болталась. Лиандрин и Рианна влезли следом за
пленницами и расположились на заднем сиденье. Сияние саидар по-прежнему
окружало их. Куда делись остальные, Найнив в тот момент не очень-то
беспокоило. Она хотела помочь Эгвейн, дотронуться до нее, облегчить ее
страдания, но не могла пошевелить ни одним мускулом ниже шеи, чтобы ее не
пронзила боль. Потоки Воздуха запеленали трех девушек, подобно туго стянутым
одеялам. Карета тронулась, на грязной улице ее мотало из стороны в сторону,
несмотря на кожаные рессоры.
- Если вы с ней что-то сделали... - Свет, я вижу. что они с ней сделали.
Почему я не могу сказать, что хочу? Но Найнив было так же трудно выдавливать
из себя слова, как и приподнять руку. - Если вы ее убили, я не успокоюсь,
пока вас всех не переловят, как бешеных собак!
Рианна сердито посмотрела на нее, а Лиандрин только фыркнула:
- Не будь круглой дурой, дикарка! Вы нам нужны живыми. На дохлую наживку
никого не поймаешь. Наживка? Для чего? Для кого?
- Ты сама дура, Лиандрин! Ты что, думаешь, мы тут одни? Что нас здесь
только трое, тех, которые даже не Айз Седай? Мы - приманка, Лиандрин. А вы
угодили в ловушку, точно жирные куропатки!
- Не говори ей! - встряла Илэйн; Найнив моргнула и лишь потом поняла, что
Илэйн ей подыгрывает. - Если позволишь гневу овладеть собой, ты выдашь то,
чего им нельзя знать! А они должны доставить нас внутрь Твердыни. Они
должны...
- Молчи! - перебила ее Найнив. - Теперь уже ты болтаешь лишнее! -
Несмотря на свои синяки, Илэйн ухитрилась изобразить смущение. Пусть они
чуток поломают голову, подумала Найнив. Но Лиандрин только улыбнулась.
- Поскольку ваша роль в качестве приманки кончилась, - сказала она, - вы
расскажете нам все. Вы сами захотите все рассказать. Говорят, когда-нибудь
вы станете очень сильными, но я сделаю так, что вы всегда будете мне
подчиняться. Это будет сделано даже до того, как великий господин Бе'лал
осуществит свои планы относительно вас. Он посылает за Мурддраалами. За
тринадцатью Мурддраалами. - Губы, похожие на бутон розы, смеялись, произнося
последние слова.
Найнив почувствовала, как сжимается ее желудок. Один из Отрекшихся! Ее
мозг оцепенел от потрясения. Темный и все Отрекшиеся заключены в Шайол Гул,
заключены Создателем в самый миг Творения. Но катехизис не помог; Найнив
слишком хорошо знала, сколь многое в нем не соответствует истине. И тут до
нее дошел и смысл всего остального. Тринадцать Мурддраалов. И тринадцать
Черных сестер. Как закричала Илэйн, Найнив услышала еще до того, как поняла,
что вопит сама, тщетно дергаясь в невидимых путах Воздуха. И нельзя было
понять, что громче - их крик отчаяния или смех Лиандрин и Рианны.
Глава 52
В ПОИСКАХ ЛЕКАРСТВА
Шлепнувшись на табурет в комнате менестреля, Мэт поморщился, когда Том
снова закашлял. Проклятье, как мы продолжим поиски, когда он так
расхворался. что ходить не может?
Как только Мэт об этом подумал, ему стало стыдно. Том принимал участие в
поисках так же рьяно, как и он сам, заставлял себя выходить на улицу и днем,
и ночью, хотя уже понимал, что болен. Охота целиком поглотила Мэта, и он
слишком поздно обратил внимание на кашель своего друга. Перемена погоды от
непрерывного дождя к парящей жаре не помогла Тому.
- Ладно, Том, идем, - сказал Мэт. - Лопар говорит, что тут неподалеку
живет Мудрая Женщина. Так они здесь называют Мудрую - Мудрая Женщина! Найнив
бы это точно не понравилось!
- Незачем мне... чтобы меня пичкали... гадкой бурдой... Ясно, парень? - В
напрасной попытке остановить кашель Том прижал кулак к усам. - Ты иди пока
на поиски один. Только дай мне... несколько часов... отлежаться... А потом я
присоединюсь к тебе. - Жестокий надрывный кашель усилился, и Том скрючился,
склонив голову почти до колен.
- Выходит, я буду один всю работу делать, а ты отдыхать завалишься? -
легкомысленно съязвил Мэт. - Как я могу что-нибудь без тебя найти? Ты
добываешь большую часть сведений!
Это было не совсем верно. За игрой в кости горожане чесали языками так же
свободно, как и тогда, когда они угощали кружкой вина менестреля. Даже
свободнее, чем при разговоре с менестрелем, так заходящимся в кашле, что они
боялись подцепить от него заразу. Но Мэт начал склоняться к мысли, что хворь
Тома сама собой не пройдет. Если старый козел умрет у меня на руках, с кем
же я буду играть в камни? - грубо оборвал он себя. А вслух сказал:
- Во всяком случае, от твоего проклятого кашля мне даже в соседней
комнате не заснуть!
Игнорируя протесты своего беловолосого друга, Мэт поднял Тома на ноги.
Мэта не на шутку удивило, каким тяжелым оказался менестрель. Несмотря на
влажную жару. Том настоял на том, чтобы захватить свой лоскутный плащ. Мэт
расстегнул нараспашку свою куртку и развязал все три завязки на рубашке, но
все-таки позволил "старому козлу" поступить по-своему. Никто в общем зале
даже не поднял головы, когда он почти на руках выносил Тома на грязную
послеполуденную улицу.
Хозяин гостиницы объяснил все четко и просто, но когда два друга подошли
к воротам и увидели грязищу Мауле, Мэт чуть было не повернул обратно, с
намерением спросить о другой Мудрой Женщине. Наверняка в таком огромном
городе была и другая. Но хриплое дыхание Тома остановило его. И Мэт,
морщась, шагнул в липкое месиво, почти взвалив себе на плечи менестреля.
Мэт шел, следуя разъяснениям хозяина гостиницы, и ему казалось, что они с
Томом вроде бы уже проходили дом Мудрой Женщины - когда направлялись в город
тем первым вечером, а увидев длинный, узкий, прилегающий к мастерской
гончара дом, дом, в окнах которого висели связки сушеных трав, Мэт вспомнил
его. Лопар вроде говорил, что входить надо через заднюю дверь, но юноша уже
по горло намесил грязи.
И запаха рыбы наглотался досыта, подумал он, хмуро глядя на босых мужчин,
хлюпающих мимо него с корзинами на плечах. На улице виднелись еще следы
лошадей, уже затоптанные кое-где ногами людей и воловьими упряжками. И эти
лошади везли фургон или, может быть, карету. В Тире Мэт не видел ни одной
упряжной лошади, одних быков, тянущих телеги и фургоны. Знать и купцы Тира
так гордились своей великолепной породой лошадей, что никогда не позволяли
использовать животных даже для чего-то похожего на работу, и Мэт не видел
никаких карет с тех пор, как покинул окруженный стеной город.
Выбросив из головы лошадей и следы колес, он подтащил Тома к парадной
двери и постучал в нее. Немного погодя постучал снова. Потом еще.
Мэт уже готов был плюнуть на все и вернуться в "Белый полумесяц",
несмотря на нещадно кашляющего рядом Тома, когда услышал в доме шаркающие
шаги.
Дверь чуть приоткрылась, и в узкую щель выглянула плотная седовласая
женщина.
- Что вам нужно? - спросила она усталым голосом.
Мэт натянул на лицо свою лучшую улыбку. О Свет, я сам скоро заболею от
