возле него на колено. О Свет! По-моему, я сломал ему хребет!
- Я же сказал тебе, Комар: убирайся отсюда! Удача от тебя отвернулась!
- Дурак! - прошептал поверженный. - Думаешь... я единственный... за
ними... охотился? Они... не доживут до... - Глаза его остановились на Мэте,
рот приоткрылся, но Комар ничего не сказал. И больше никогда уже не скажет.
Желая своей волей вытянуть из мертвеца еще хоть что-то, Мэт вглядывался в
стекленеющие глаза врага. Кто еще, чтоб им сгореть?! Кто?! Где их разыскать?
Моя удача... Чтоб мне сгореть, куда подевалось мое везение? Мат
почувствовал, как хозяин гостиницы отчаянно дергает его за рукав:
- Уходи! Тебе надо уходить! Пока не пришли Защитники. А я им покажу его
игральные кости. Скажу им так: какой-то чужеземец, очень высокий, волосы
рыжеватые, глаза серые. И все останутся целы. Этого человека я прошлой ночью
видел во сне. Его взаправду-то и не существует. И никто меня не опровергнет,
потому что он здесь всех обобрал, своими-то костями. Но ты должен уйти.
Сейчас же!
В общем зале царила напряженность, мужчины старательно отворачивались от
Мата.
Он позволил оттащить себя от мертвеца и вытолкнуть на улицу. Том уже ждал
под дождем. Менестрель схватил спотыкающегося Мата за руку и поволок за
собой. Капюшон за спиной у Мэта болтался, дождь лил ему на голову, пропитал
волосы, стекал по лицу и за шиворот, но он этого не замечал. Том постоянно
оглядывался, шаря взглядом по улице за спиной Мэта.
- Ты что, уснул, парень? А в гостинице ты вовсе не выглядел сонным!
Поторопись! Давай, парень! Защитники арестуют всех чужеземцев, которых
обнаружат в двух кварталах от гостиницы, какие бы приметы им ни дал хозяин.
- Это везение! - выговорил Мэт. - Я все понял! Игральные кости! Мне везет
больше всего тогда, когда все... случайно, когда все от случая зависит! Как
в игре в кости. В картах удача помогает меньше. И совсем плохо выходит при
игре в камни. Там все слишком сложно. А здесь главное - случай. И даже моя
встреча с Комаром. Я ведь заходил не в каждую гостиницу. А в ту, где был он,
мы зашли совершенно случайно! Том, я понял: чтобы найти Эгвейн и всех
остальных, я должен искать их без всякого плана!
- О чем ты, Мэт! Он ведь уже мертв! Если он успел их убить... Ну, тогда
ты отомстил за них. А если они живы, значит, ты их спас. Но теперь шагай же
быстрей, проклятие! Защитники медлить не станут, и они не столь
обходительны, как Гвардейцы Королевы.
Мэт высвободил руку и побрел сам, нетвердым шагом, волоча за собой посох.
- Он случайно проговорился, что еще не нашел их, - сообщил Мэт. - А еще
он сказал, что охотился не в одиночку. Я ему верю. Том. Я в глаза ему
смотрел, он говорил правду. Но как мне нужно найти их. Том! А теперь
вдобавок я не знаю, кто еще их преследует. Но я обязан разыскать их!
- Только не сегодня, парень! - Прикрыв ладонью протяжный зевок. Том
натянул на голову капюшон. - Мне нужно отоспаться. Да и тебе тоже.
Мокро. Это с волос капли стекают мне на лицо. У Мэта туманилось сознание.
Через мгновение он понял - из-за недосыпа. И еще Мэт понял, насколько он
устал, если ему приходится напрягать все извилины, чтобы просто осознать
свое состояние.
- Будь по-твоему, Том. Но как только рассветет, я продолжу поиски.
Том кивнул и закашлялся, и они с Мэтом под дождем вернулись в "Белый
полумесяц".
Солнце еще не встало, а Мэт уже был на ногах. Они с Томом решили обыскать
все гостиницы внутри городских стен. Мэт брел туда, куда влекло его
настроение или очередной поворот улицы, а когда натыкался на гостиницу, то,
чтобы решить, входить ему туда или нет, подбрасывал монету. Так промелькнуло
три дня и три ночи, и все три дня и три ночи дождь лил не переставая. Иногда
грохотал гром, в другие часы дождь шел бесшумно, но все дни как из ведра.
Том, мучимый кашлем, расхворался еще сильнее и вынужден был отказаться от
игры на флейте и забавных рассказов, а арфу в такую погоду он из гостиницы
выносить не хотел. Тем не менее менестрель участвовал в поисках, и люди были
с ним по-прежнему словоохотливы. С тех пор как Мэт начал беспорядочно
блуждать по городу, ему стало еще больше везти в игре, но в гостиницах и
тавернах он задерживался так ненадолго, что выигрыш его не составлял больше
нескольких монет. Однако Том и Мэт не сумели ничего разузнать. По городу
ходили слухи. Слухи о войне с Иллианом. Слухи о вторжении в Майен. Слухи о
нападении со стороны Андора, о том, что Морской Народ прекращает торговлю,
об армиях Артура Ястребиное Крыло, восставших из мертвых. Слухи о пришествии
Дракона. Люди, с которыми играл Мэт, были настроены хмуро и угрюмо, они
словно выискивали самые страшные, самые мрачные слухи, веря в них лишь
наполовину. Но даже шепотка не просочилось такого, который помог бы Мэту и
привел к Эгвейн. Ни один из хозяев гостиниц не встречал женщин, обрисованных
Мэтом.
Еще юноша стал видеть дурные сны, несомненно, вызванные тревогой о судьбе
девушек. Эгвейн, Найнив, Илэйн - но с ними какой-то мужчина с коротко
стриженными белыми волосами, в камзоле, точно у Комара, с полосатыми
рукавами-буф. Он, посмеиваясь, плел вокруг девушек сеть. Порой вместо
девушек беловолосый плел силки для Морейн, а иногда в руках у того мужчины
появлялся меч, будто хрустальный, который, стоило тому прикоснуться к
рукояти, начинал сверкать, точно солнце. Случалось, этот меч держал в руке
Ранд.
Мэт был уверен: тяжелые сны одолевают его из-за того, что он недосыпает,
из-за того, что частенько забывает о еде, перехватывая что придется, когда
случается вспомнить о необходимости обеда или ужина. Но прекращать розыски
он не собирался. Я поставил на выигрыш, говорил Мэт самому себе, и намерен
выиграть это пари, эту ставку, пусть даже заплатить в этой игре придется
жизнью.
Глава 50
МОЛОТ
Послеполуденное солнце заливало жаркими лучами пристань Тира, к которой
причаливал паром. На каменных плитах пристани тут и там блестели лужи, над
которыми поднимался пар, и воздух казался Перрину таким же влажным, как в
Иллиане. Пахло дегтем, и деревом, и канатами - к югу от реки виднелись
далекие верфи. Запахи специй и железа, ячменя, парфюмерии и вин смешивались
с сотнями других ароматов, но в этой невероятной смеси Перрин не мог
вычленить знакомые запахи из множества других, большей частью доносящихся из
складов за причалами. Когда откуда-то с севера неожиданно налетел порыв
ветра, юноша уловил в нем рыбные запахи, которые тотчас исчезли, как только
ветер подул в другую сторону. Не было никаких притягательных ароматов того,
за чем следовало бы охотиться. Разум Перрина инстинктивно потянулся в
поисках волков еще до того, как он понял, что делает, а поняв, тут же загнал
себя в оберегающие рамки. Последнее время юноша слишком часто ослаблял
бдительность и самоконтроль. Конечно же, волков здесь нет и быть не может. В
таком городе - невозможно. Но Перрину не хотелось чувствовать себя таким...
одиноким.
Как только с баржи на причал опустились сходни, он повел Ходока по
причалу, за Морейн и Ланом. Гигантские очертания Твердыни Тира высились
слева от них, а сама крепость, скрытая тенью, была похожа на большую гору,
несмотря на огромное знамя на самой высокой ее башне. Перрин не хотел
смотреть на Твердыню, но казалось невозможным глянуть на город и не увидеть
ее. Он все еще здесь? Свет, если он попытался попасть туда, то, может быть,
сейчас уже мертв. И тогда все было напрасным.
- Что мы здесь ищем? - спросила Заринэ у него за спиной. Она не перестала
задавать вопросы; она просто не задавала их Айз Седай и Стражу. - В Иллиане
нам довелось повидать Серых Людей и Дикую Охоту. Что же такого таит в себе
Тир? Иначе почему кому-то так хочется держать вас подальше от него?
Перрин огляделся: казалось, ни один из рабочих, возившихся с грузами,
ничего не услышал. Юноша был уверен, что учуял бы их страх, если б они
услышали хоть словечко. Перрин удержался от резкого замечания, вертевшегося
у него на языке. У девушки язык был еще острее, да и бойчее вдобавок.
- Я бы хотел, чтобы ты попридержала свое нетерпение, - прогрохотал Лойал.
- Кажется, Фэйли, ты надеешься, что здесь все пройдет так же легко, как в
Иллиане.
- Легко? - пробормотала Заринэ. - Легко! Лойал, нас пытались убить дважды
за один вечер. Происшедшее в Иллиане само по себе вполне подходит для песни
об Охотнике. О какой легкости ты говоришь?
Перрин страдальчески поморщился. Он не хотел, чтобы Лойал называл Заринэ
именем, которое она сама для себя выбрала; это было как постоянное
напоминание Морейн, что девушка - тот самый сокол Мин. И это нисколько не
влияло на размышления Перрина о том, не была ли она той красивой женщиной, о
которой Мин тоже его предупреждала. По крайней мере, я еще не наткнулся на
ястреба. Или на Туата'ан с мечом! Картинки необычнее вовек не выдумать, или
же я купец, торгующий шерстью.
- Прекрати свои бесконечные расспросы, Заринэ, - сказал он, прыгнув в
седло Ходока. - Ты поймешь, почему мы здесь, когда Морейн найдет нужным
сказать тебе об этом.
Он старался не смотреть на Твердыню. Девушка поглядела на него темными
раскосыми глазами:
- Я не думаю, что ты в это твердо веришь, Перрин. Именно поэтому ты мне
ничего не говоришь, тебе сказать нечего. Уж лучше бы честно в этом
признался, фермерский сынок.
Молча вздохнув, Перрин поскакал вперед, удаляясь от причалов вслед за
Морейн и Ланом. Даже со своей настырной напористостью Заринэ не могла ничего
выведать у Лойала, когда тот отказывался отвечать на ее вопросы. Перрин
подумал, что девушка обязательно примется теперь изводить его, чтобы он тоже
называл ее взятым ею именем. Но даже тогда он ей не поддастся.
Морейн пристроила на спину лошади свой дождевик, привязав его поверх
торчащего горбом позади седла безобидного вида узла, в котором таилось
свернутое знамя Дракона. Несмотря на жару, она надела голубой льняной плащ
из Иллиана. Широкий капюшон скрывал лицо женщины, а кольцо Великого Змея
висело на шнурке у нее на груди. Тир, сказала Морейн, не запрещал появляться
в городе Айз Седай, объявив вне закона лишь направление Силы, но Защитники
Твердыни зорко следили за любой женщиной, носящей такое кольцо. Морейн же не
хотела, чтобы в этот раз за ней следили.
Лан сунул свой меняющий цвета плащ в седельную сумку еще два дня назад,
когда стало ясно, кто послал Гончих Тьмы. Саммаэль, подумал Перрин с
содроганием и постарался не произносить этого страшного имени даже в мыслях.
Но кто бы их ни послал, других преследователей не было. Страж не сделал
никакого замечания о духоте в Иллиане, как не высказался и о меньшей жаре в
Тире. Его серовато-зеленая куртка была все время наглухо застегнута.
Сам же Перрин наполовину расстегнул куртку и расшнуровал ворот рубашки. В
Тире могло быть немного прохладнее, чем в Иллиане, но все-таки здесь было
так же жарко, как летом в Двуречье. И парило, как обычно после дождя, и
влажный воздух делал зной еще невыносимее.
Топор свисал на ремне с высокой луки седла. Там он был всегда под рукой,
если понадобится, но Перрин чувствовал, что его лучше не носить.
Юноша удивился, увидев грязь на улицах, по которым они ехали. По
представлениям Перрина, только деревни и небольшие городки имели земляные
улицы, а Тир был одним из самых больших городов. Но путникам казалось, что
люди здесь не обращали никакого внимания на грязь. многие ходили босиком.
Внимание Перрина ненадолго привлекла женщина, шедшая на небольших деревянных
платформах, и он удивился, почему все эти люди не носят такую же обувь.
Мешковатые штаны на здешних мужчинах выглядели так, будто защищали своих
