за спину. Гавин, только-только начавший подниматься, получил другим концом
шеста сбоку по голове; удар лишь чуточку смягчила прядь золотистых волос.
Неудачливый поединщик тут же ткнулся носом в землю.
Краем глаза Мэт заметил, как из группы зрительниц выбежала проворная Айз
Седай, поспешившая прийти на помощь брату Илэйн. Надеюсь, он цел. Да и
ничего особенного не стряслось! Бывало, мне и крепче доставалось. а это-то -
все равно что с забора наземь шмякнуться. Теперь Мэту оставалось управиться
лишь с Галадом. Но по тому, как настороженно и мягко Галад совершает шаги,
как выверенно он поднял меч, можно было догадаться: Мэта он воспринимал
теперь всерьез.
И тут ноги у Мэта предательски задрожали. О Свет, не дай мне в самый
неподходящий момент потерять силы! Но внутри у Мэта вдруг стало так пусто,
словно он голодал уже много дней, - такая вновь накатила слабость. Если
стану ждать, когда он нанесет удар, то свалюсь тут ничком. У него едва
хватило сил выпрямить колени и шагнуть вперед. Не оставь меня, удача!
И первый же нанесенный им удар врагу дал Мэту понять: удача ли, умение
или еще что-то иное его не покинули. Резким маневром меча Галад ухитрился
отразить удар шеста, меч его громко клацнул, отразил он и следующий натиск
Мэта, и третий, и еще один, но напряжение боя уже заострило черты его лица.
Этот ловкий воин, в искусстве владения мечом мало чем уступавший обучавшим
его Стражам, каждую унцию своего мастерства пускал в дело, чтобы отбивать
удары тяжелого посоха. Атаковать он не мог - только защищался. Стараясь не
отступать перед Мэтом, Галад постоянно уходил в сторону, но Мэт усиливал
натиск, шест так и летал в его руках. И Галад отступал вновь и вновь, уже
чувствуя: деревянный клинок против боевого посоха - слишком слабая защита.
Непонятный голод терзал Мэта столь остро, будто внутри у него завелась
жадная кусачая ласка, а то и не одна. Пот катился ему в глаза, у Мэта стала
увядать сила, словно вытекавшая вместе с солеными каплями. Нет, нет! Не
падать, держаться на ногах! Я должен выиграть бой! Вот прямо сейчас! Издав
боевой рев, он бросил последние резервы своей силы в атаку, будто слив их в
одну мощную волну, накрывающую врага с головой.
Отбив в сторону меч Галада, шест Мэта стремительно ударил Галада по
колену, потом по запястью и по ребрам, а под конец вонзился, точно копье,
ему в живот. Стараясь не упасть, Галад со стоном согнулся. Посох в руках
Мэта задрожал, готовый нанести последний, сокрушительный удар-тычок в горло.
Галад медленно осел наземь.
Поняв, что едва не совершил сейчас, Мэт чуть не выронил шест. Я должен
выиграть, а не убивать! О Свет, что на меня нашло? Машинально юноша опустил
конец шеста и вынужден был опереться на свое оружие, чтобы не упасть от
усталости. Голод чистил его изнутри - точно поварской нож, выскабливающий из
его костей мозг. Внезапно Мэт понял, что за его схваткой с двумя бойцами
следили не только Принятые и Айз Седай. Все тренировки, все занятия были
прерваны. Стражи и их ученики стояли неподалеку и смотрели на Мэта.
Хаммар подошел к Галаду, все еще стонавшему на земле и силившемуся
подняться. Страж возвысил голос и едва ли не прокричал:
- Кто был самым искусным мастером клинка среди всех людей всех времен?
- Джеаром Гайдин! - дружно проревел ему в ответ дюжий хор учеников. - Да!
- вновь прогремел Хаммар, поворачиваясь и проверяя, все ли его слышат. - За
свою долгую жизнь Джеаром бился более десяти тысяч раз, в сражениях и в
поединках один на один! И всего лишь в одной-единственной схватке он
потерпел поражение. Победил его вооруженный посохом фермер! Помните об этом!
И запомните то, что вы сегодня видели своими глазами! - Он опустил взгляд на
Галада и понизил голос: - Если тебе, мой мальчик, до сих пор не подняться на
ноги, то все кончено!
Он поднял руку, Айз Седай вместе с Принятыми подбежали к Галаду, окружили
его.
Мэт, держась за посох, опустился на колени. Ни одна из Айз Седай в его
сторону даже не взглянула. Посмотрела на Мэта только одна из Принятых,
полненькая девушка, какую он, может, пригласил бы охотно на танец, если б
она не собиралась стать Айз Седай. Девушка хмуро осмотрела Мэта, фыркнула
недовольно и, повернувшись к нему спиной, стала следить за тем, как Айз
Седай хлопочут вокруг Галада.
Мэт с облегчением заметил, что Гавин был на ногах. Когда Гавин к нему
приблизился, Мэт поднялся с земли. Они ничего не должны знать! Если они
решат, что за мной нужен уход от восхода солнца до восхода, то я не выберусь
отсюда никогда. Золотисто-рыжие волосы Гавина на виске от крови потемнели,
но ни царапины, ни ссадины у него на голове Мэт не увидел. Гавин сунул Мэту
в руку две серебряные марки и проговорил сухо:
- В следующий раз буду умнее. И внимательней! - Он заметил взгляд Мэта и
прикоснулся к своей голове. - Меня Исцелили, но вообще-то ерундовая
царапина. От Илэйн мне не раз доставалось больше. А этой палкой ты хорошо
работаешь!
- Да не так хорошо, как мой папочка. Сколько я себя помню, он каждый год
на Бэл Тайн побеждал в поединках на посохах, только раз или два выигрывал не
он, а отец Ранда. - Взгляд у Гавина снова стал заинтересованный, и Мэт решил
больше не упоминать Тэма ал'Тора. Вокруг Галада продолжали тесниться Айз
Седай и Принятые. - Я, кажется... кажется, ему от меня сильно досталось. Но
поранить Галада я не хотел.
Гавин повернулся, но Галада заслоняли спины женщин. Принятые в белых
платьях кольцом обступили согнувшихся над Галадом Айз Седай, заглядывали им
через плечо и посмеивались.
- Ты не убил его, - успокоил Мэта Гавин. - Я слышал: он стонал. Ему давно
уж пора бы подняться на ноги, но Айз Седай не желают упустить своего шанса,
раз он попал к ним в руки. О Свет, четверо из них - Зеленые Айя!
Мэт взглянул на Гавина смущенно. Зеленые Айя? Ну и что? Они-то какое
отношение к этому имеют?
Гавин покачал головой:
- Ладно, неважно. Просто остальные уверены: самое последнее, о чем нужно
беспокоиться Галаду, так это о том, чтобы оказаться вдруг Стражем при
Зеленой Айз Седай, пока в голове у него еще не прояснилось. А его голова
сейчас работает не слишком ясно! - Он засмеялся. - Нет, похоже, ничего эти
дамы ему не сделают. Но я готов держать пари на те две мои марки, что ты
сжимаешь в руке: некоторые из них не прочь бы такое сотворить!
- Марки уже не твои! - сказал Мэт, пряча деньги в карман своей куртки. -
А вовсе даже мои!
Объяснения Гавина не слишком разъяснили Мэту смысл происшедшего. Он,
однако, твердо знал главное: Галад жив. Суть взаимоотношений между Стражами
и Айз Седай была понятна ему недостаточно, лишь обрывочно он помнил о чем-то
вроде союза между Морейн и Ланом, в котором не было ничего такого, на что
намекал, казалось, Гавин.
- Интересно, как они отнесутся, если я потребую у Галада его проигрыш? -
спросил Мэт.
- Скорее всего, будут недовольны, - сдержанно ответил ему подошедший в ту
минуту Хаммар. - Некоторым из этих Айз Седай ты сейчас не слишком-то
нравишься. - Хаммар хмыкнул. - Знал бы ты о них больше, так понял бы: даже
Зеленые Айя лучше иных девушек, вырвавшихся наконец из-под материнской
опеки. Но Галад не из тех красавчиков, что им по нраву.
- Да, он не из тех, - согласился Мэт. Гавин с ухмылкой смотрел на обоих
говоривших, но под взглядом Хаммара отвернулся в сторону.
- Вот, бери! - Страж вложил Мэту в ладонь еще две серебряные монеты.
Галад мне потом отдаст. А ты сам-то откуда, парень?
- Из Манетерен! - И Мэта обдал мороз, ибо он услышал выскочившее у него
слово. - То есть я хотел сказать - из Двуречья! Видно, слишком много старых
преданий я наслушался! - Но Страж и его ученик смотрели на него и ничего не
говорили. - Я... Я, пожалуй, пойду, мне надо поесть, подкрепиться.
И они оба кивнули ему, словно понимая, что Мэту давно пора как следует
поесть, хотя колокол еще не пробил Середину Утра.
Прихватив шест, положить который на место ему никто не приказывал, Мэт
медленно пошел в сторону от учебной площадки и вскоре скрылся за деревьями.
Как только он понял, что никто его не видит, Мэт стал опираться на посох,
ибо продолжать путь без посторонней опоры он был уже не в силах.
Мэту казалось: стоит ему распахнуть куртку - и в том месте своего тела,
где должен находиться его желудок, он увидит разрастающуюся дыру, уже
готовую утянуть в пустоту всего юношу целиком. Но вовсе не о голоде он
думал. В сознании его продолжали звучать голоса. Ты, парень, вроде на
Древнем Наречии говоришь?.. Манетерен!.. Эти слова заставили его задрожать.
О Свет, помоги мне, я себя сам зарываю! Я должен немедленно отсюда
выбраться. Но как мне уйти, как? Мэт двинулся обратно, в сторону Башни,
ковыляя, точно дряхлый старик. Как мне удрать, о Свет?
Глава 25
ВОПРОСЫ
Эгвейн лежала на кровати, подперев руками подбородок, и смотрела, как
Найнив, раздумывая, ходит по комнате взад и вперед. Илэйн расположилась
перед очагом, все еще полным пепла от огня, горевшего в нем вчера вечером.
Вновь и вновь вчитываясь в каждое слово, она изучала список имен, переданный
ей вчера Верин. Другой список, перечень наименований тер'ангриалов, лежал на
столе. Прочитав его и один раз обменявшись своими соображениями, потрясенные
девушки больше этот список не обсуждали, хотя обо всем прочем говорили и
говорили. И беспрестанно спорили.
Эгвейн подавила зевок. Уже давно наступило утро, и ни одной из подруг так
и не удалось как следует выспаться. Вставать все равно пришлось рано - идти
на кухню, потом готовить завтрак, а после была еще масса иных дел, о которых
девушке даже думать не хотелось. В минувшую ночь, когда Эгвейн все-таки
довелось отдохнуть от дневных трудов, краткий сон ее был все же полон
неприятных сновидений. Растолковать сны, те, что нужно бы понять, мне могла
бы помочь Анайя, но... Ну а если она - Черная Айя?
Вчера весь вечер Эгвейн так и ощупывала взором каждую женщину в том зале,
теряясь в догадках, какая из них - Черная Айя. И после пришла к выводу:
теперь ей трудно доверять кому-либо, кроме двух своих подруг, кроме Илэйн и
Найнив. Но ей очень хотелось, чтобы хоть как-то могла она объяснить для себя
те сны. Понятны были кошмары, вызванные тем, что случилось минувшим вечером
в тер'ангриале, хотя от них Эгвейн не раз просыпалась в слезах. В
сновидениях ей являлись Шончан и женщины, одетые в платья с вытканными на
груди рисунками в виде молний. Эти дамы вели на ошейниках длинную вереницу
других женщин, у каждой из которых на пальце блестело кольцо Великого Змея,
и они заставляли пленниц насылать молнии на Белую Башню. От этих снов
просыпалась Эгвейн вся в холодном поту. Но все-таки это был лишь ночной
кошмар. В другом ее сне Белоплащники связывали руки ее отцу. Такой сон мог,
вероятно, быть рожден тоской девушки по родному дому. А вот другие сны...
Эгвейн снова взглянула на подруг. Илэйн продолжала перечитывать список, а
Найнив неустанно расхаживала по комнате.
Девушка вспомнила еще один из своих снов: Ранд протягивает руку к мечу,
выкованному будто из кристалла, и не замечает, как на него падает и
опутывает его тонкая сеть. И еще один сон: зал, в центре которого стоит на
коленях Ранд, порывы иссушающего ветра гонят по полу пыль, а существа,
весьма похожие на тех, что красуются на знамени Дракона, только поменьше,
помельче, парят в горячем воздухе и вгрызаются Ранду под кожу. Еще Эгвейн
снилось, как Ранд спускается в громадную пещеру в черной горе, под сводами
подземелья мерцают красноватые отблески огромного огня, полыхающего где-то
внизу. Это сновидение прервалось другим, в нем Ранд противостоял Шончан.
