вы?! Всадил и ему прямо в зад несколько торпед? - Он так шлепнул меня по
спине, что посетители бара повернули головы в нашу сторону. - А я-то
взялся читать вам лекцию о каких-то бомбах!.. Бармен, всем виски! Поднимем
бокалы за будущего адмирала!
Мы выпили за успех "Форели". - Не беспокойтесь, приказ я выполню,
даже если мне самому придется управлять машиной, - громогласно заявил
летчик, и в эту минуту я увидел у дверей матроса-посыльного. Он нервно
переминался с ноги на ногу, по том, все больше смущаясь, на правился к
нашему столу.
- Телеграмма, сэр.
- Что за дьявольщина! Не дадут человеку спокойно выпить! - возмутился
было командир базы, но умолк, заметив на телеграфном бланке надпись:
"Совершенно секретно". Он распечатал телеграмму, пробежал текст глазами, и
его правая бровь слегка приподнялась. Это было единственное, что он
позволил себе, - выражение его лица оставалось непроницаемым.
- Ознакомьтесь, Блэклок, это касается и вас. Летчик скользнул
взглядом по телеграмме, присвистнул, посмотрел на меня, потом на командира
базы.
- Пусть и он прочтет, ЕГО это касается больше, чем всех нас.
Блэклок передал мне телеграмму. В ней говорилось: "Адмиралтейство
командиру базы Мальта. Бомбардировщик "ланкастер" вылетает вам
Меддоксфорда 04.00 Гринвичу доставки капитан-лейтенанта Джеффри Пэйса
Лондон делу первостепенной важности. Немедленное прибытие офицера Лондон
должно быть обеспечено..."
Блэклок был достаточно сообразителен, чтобы не комментировать приказ
в баре, но по его лицу я видел, что он ошеломлен.
- Как бы эта махина не свалилась при посадке в какую-ни будь воронку.
Вот уж попыхтят сегодня мои солдатики!.. А вы, должно быть, важная птица!
- добавил он, с почтением взглянув на меня. - Подумать только, за вами
посылают специальный самолет! Персональный сервис в разгар войны!
- Когда, по-вашему, прилетит "ланкастер"? - поинтересовался командир
базы.
Летчик рассмеялся.
- У мистера Пэйса еще будет время выспаться. Предполагаемое время я
доложу вам после того, как получу телеграмму из Гибралтара. Честно говоря,
я и сам не знаю, когда сюда лучше прилетать, днем или ночью. Днем вроде бы
опаснее - фрицы сразу же заметят самолет и... А вот отправить его отсюда
лучше, конечно, ночью. Черт возьми, но как я отправлю такую огромную
машину с такого крохотного аэродрома?! Надеюсь, у начальства хватит ума
распорядиться, чтобы в Гибралтаре машину заправили горючим. - Он
повернулся ко мне и ухмыльнулся: - Вы будете каяться всю жизнь, если
Мальта падет из-за того, что мы используем все запасы бензина для доставки
в Лондон одного из любимчиков адмиралтейства!
Блэклок извинился и тут же умчался решать возникшую перед ним
проблему. Мы с командиром базы сидели молча.
- Но все-таки, что же нужно начальству в Лондоне? - спросил, наконец,
я. В самом деле, адмиралтейство обычно не посылало специальный самолет за
командиром подводной лодки, которому удавалось потопить линкор. К тому же
были и другие подводники, которые проявили себя ничуть не хуже.
Моя усталая голова, затуманенная вдобавок выпитым, отказывалась
думать, и я лишь попросил командира базы:
- Если можно, скажите мне, зачем я так срочно понадобился
адмиралтейству? Не за тем же только, чтобы похлопать меня по плечу как
хорошего парня. - Джеффри, я знаю не больше. Одно могу сказать: если
адмиралтейство побеспокоилось послать за тобой специальный самолет, а
военно-воздушные силы при теперешнем положении на фронтах согласились хотя
бы на время расстаться с одним из своих бомбардировщиков, можешь не
сомневаться, что ты очень важная персона.
Пять часов назад мы получили из Гибралтара коротенькую телеграмму о
том, что самолет уже вылетел, и теперь вряд ли могли узнать что-либо до
тех пор, пока он не приземлится у нас после тысячемильного перелета. В
предрассветной тишине послышалось пульсирующее гудение мощных моторов.
На одной из взлетно-посадочных полос загорелись огни.
- Только в вашу честь, - заметил подошедший Блэклок. - Я не рискнул
бы включить освещение, если, бы не столь чрезвычайные обстоятельства.
Можете не сомневаться - с минуты на минуту к нам пожалуют и немецкие
бомбардировщики.
В дальнем конце полосы появились и стали неудержимо надвигаться на
нас очертания чего-то огромного и неуклюжего. Блэклок затаил дыхание. Но
громадная машина вдруг замедлила бег и, скрипя тормозами, остановилась.
- Блестящая посадка! - воскликнул Блэклок. - Знаете, дружок, за вами,
как видно, послали и отличных пилотов. Выключить огни! - крикнул он
кому-то, скрытому темнотой.
Аэродром мгновенно погрузился в полный мрак. Блэклок осветил лучом
фонарика выходной люк самолета, и я направился к машине. Из люка один за
другим вышли четверо, потом появились ноги пятого, и кто-то воскликнул с
австралийским акцентом:
- Вот она, Мальта - жемчужина Средиземного моря! Да здравствует
отпуск на солнечной Мальте! Перед вами Мальта... и самый отвратительный
аэродром, который я когда-либо видел. Теперь остается чуть под толкнуть
машину, и она окажется в море!
Блэклок подошел к длинноногому австралийскому офицеру.
- Это нас фрицы все время пытаются столкнуть в море. - Он повернулся
к солдатам аэродромной команды. - Заправить машину горючим...
Австралиец удивленно взглянул на Блэклока.
- Что это значит - "заправить машину"? Я сам должен заправиться,
прежде чем лететь обратно на этом корыте. Мне надо принять ванну и
выспаться. Не забывайте, друг мой, мы только что из полета. Тысячу пятьсот
миль до Гибралтара над морем, тысячу миль сюда. Понимаете?
В следующую минуту я должен был признаться самому себе, что восхищен
Блэклоком, и только теперь понял, почему его назначили сюда.
- Вы отправитесь обратно сразу же, как только машина будет
заправлена, то есть примерно часа через два.
- Пошел ты в... - зло вы крикнул австралиец и отвернулся.
- Послушайте-ка, - спокойно ответил Блэклок. - Если вы или ваш экипаж
не в состоянии лететь, я отправлю машину со своим. В любом случае ваш
"ланкастер" вылетит в Гибралтар до утра - это помешает фрицам перехватить
его с баз в Сицилии или на материке. Решайте сами.
В рассеянном свете ручного фонарика я рассмотрел морщинки усталости в
уголках губ австралийца.
- Почему такая спешка? - спросил он. - И что это за фрукт, которого
мы должны везти обратно, не получив и часу отдыха? Младший брат Черчилля?
Блэклок начал терять терпение.
- Во-первых, потому, что я так приказываю. Во-вторых, потому, что
завтра, при первом же налете, немцы превратят вашу машину в груду лома.
В-третьих, потому, что такого лома на моем аэродроме и без того
предостаточно. В-четвертых, и это самое главное, потому, что перед вами
капитан-лейтенант Джеффри Пэйс, которого вы должны доставить в Лондон.
Дело чрезвычайной важности, вот вас и прислали сюда.
Глаза австралийца смыкала усталость.
- Ну хорошо, - согласился он. - Заправляйте машину, она в полном
порядке. Надеюсь, мы успеем выпить по чашке кофе? - Внезапно и тон и
поведение австралийца изменились: - Не пускайте мерзавцев из вашей
аэродромной команды в самолет, пока мы не выгрузим из него добро!
- Что еще за добро? - на сторожился Блэклок.
- В бомбовом отсеке три ящика виски, три ящика джина да, пожалуй,
столько же консервов, - осклабился австралиец. - Я рассудил, что это
взбодрит вас, и прихватил с собой... "Дело чрезвычайной важности", -
передразнил он.
Блэклок шлепнул его по спине.
- Уж вы извините меня! А ведь мы с вами могли бы устроить отменный
выпивон!
- Могли бы! - вздохнул австралиец.
МИССИЯ ОБРЕЧЕННЫХ ...
В Лондоне стояла поздняя весна, и в свете хмурого дня адмиралтейство
показалось мне мрачным и холодным, особенно после ласковых лучей
средиземноморского солнца. Еще холоднее были глаза, смотревшие на меня
через письменный стол: иногда в них появлялся гнев, но большей частью они
выражали спокойствие, суровое, как стужа Арктики.
- Вы устали, Пэйс? - внезапно спросил командующий подводными силами
военно-морского флота Великобритании.
До чего же мне осточертели люди, без конца интересующиеся моим
состоянием! Хватит бы, казалось, того, как надо мной тряслись на Мальте,
уговаривая от дохнуть, выспаться и прочее и прочее, так нет, вот и
командующий пожелал узнать о моем самочувствии. Я не выдержал и грубовато
ответил:
- Да, да, устал! Потопить линкор, потерять счет глубинным бомбам,
которыми нас забрасывали, бесконечно долго трястись в холодном и неудобном
самолете... Да, я устал! Если бы вы сами побыли в моем положении, когда
обстановка вынудила меня целых девять часов прятаться за песчаным
шельфом...
В суровом взгляде, нагонявшем страх на многих, а сейчас и на меня,
когда я сообразил, что по вел себя глупо, появилось удивление.
- Что вы сказали?! При чем тут шельф? В донесении о нем не говорится
ни слова.
Я доложил командующему о тяжелом испытании, которое пришлось
выдержать "Форели", и о том, как я решил воспользоваться возвышенностью
морского дна для защиты. Должен признаться, я умышленно растянул доклад в
надежде, что за это время он забудет о моей вспышке...
- Вы должны извинить меня, Пэйс, - сказал командующий, как только я
замолчал. - В первые минуты я решил, что вижу перед собой офицера, каких
перевидел немало, - хорошего боевого офицера, правда, несколько
травмированного постоянным нервным напряжением. Для выполнения задания,
которое я имею в виду, в моем списке было три командира подводных лодок,
однако потопленный вами линкор и то, что вы рассказали, перевешивает чашу
весов в вашу пользу.
Он впервые улыбнулся краешками губ. Прекрасный командир времен первой
мировой войны, командующий понимал, что есть предел в обращении с
подводником, что перегнуть палку - значит сделать его легкой добычей
противника.
Командующий откинулся на спинку кресла.
- Об этом задании известно лишь двоим, и я скажу вам, кто они: я да
начальник разведывательного управления военно-морских сил, и теперь о нем
будете знать и вы. Знал еще один чело век, но его уже нет в живых, об этом
позаботилось гестапо. Должен сказать, что исход войны на море может
зависеть от успешного выполнения этого задания.
Он нажал кнопку звонка, приказал вошедшему адъютанту попросить
начальника разведывательного управления и погрузился в молчание, не сводя
с меня внимательного взгляда, словно пытаясь найти скрытые слабости в
выбранном им инструменте.
В кабинет вошел морской офицер, тоже сурового вида, но с какими-то
печальными глазами, и я торопливо поднялся.
- Хэлло, Питер, - поздоровался он с командующим тоном переутомленного
мировой сумятицей дипломата, уже переставшего удивляться человсческой
жестокости и при каждом ее новом проявлении способного испытывать одну
лишь скорбь. Это не помешало ему скользнуть по мне испытующим, острым, как
скальпель, взглядом.
- Так это на нем ты остановил свой выбор?
- Вот именно. Расскажи ему все.
Офицер присел на краешек стола, закурил и некоторое время смотрел в
окно, будто собираясь с мыслями.
- Как видите, - нравоучительным тоном заговорил он, лениво болтая
ногой, - при мне нет никаких бумаг, поскольку бумаг по данному вопросу
вообще не существует. Я располагаю лишь до несением нашего агента,
работавшего на верфях фирмы "Блом и Фосс". Донесение оказалось излишне
