свалки. Высокий забор из бетонных плит протянулся по окрестным холмам
бесконечной белой змеей. Только в одном месте - может быть, там, где змея
кусала свой хвост, - чернела чугунная решетка ворот - настоящее
произведение искусства, забытого в пластмассовый век...
Ворота не открывались уже очень долго. Об этом свидетельствовало
несколько висячих замков, ржавые цепи и засов, вросший в засохшую краску.
Таким был навеки запечатанный парадный въезд, обозначавший северный предел
темного королевства.
Слева от ворот висел металлический щит с надписью:
ГОРОДСКАЯ СВАЛКА
Собственность муниципалитета
Захоронение радиоактивных отходов запрещено!
Выгул собак запрещен!
Въезд на территорию только
при наличии формы 9!
Рита не имела никакого понятия о форме 9, но подозревала, что
столкнулась с явным анахронизмом. До сих пор ее журналистское
удостоверение позволяло проникнуть куда угодно, за исключением кабинета
начальника полиции и городской тюрьмы.
Под щитом обнаружилась неприметная дверь в стене, оказавшаяся
незапертой. Рита толкнула ее и перед нею открылся пейзаж постатомной эры в
траурной прямоугольной рамке. Какое-то предчувствие сдавило горло. Рита
обернулась и бросила взгляд на свой красный "Опель", ярко блестевший на
фоне зеленой листвы акаций. Она видела его в последний раз.
Небо было темно-фиолетовым и по нему проплывали белые облака, словно
райские острова в адском океане. Часы на руке показывали без четверти
одиннадцать, но казалось, что внезапно наступило время сумерек. Кое-где в
лабиринте свалки сверкали огни, похожие на болотные, и пожалуй, такие же
лживые. Стояла мертвая тишина. Не было слышно пения птиц и зуда насекомых.
Рита улыбнулась про себя (суеверие не входило в число ее недостатков) и
увидела указатель с надписью "КОНТОРА", слабо светившийся даже днем.
Стрелка указывала в глубину аллеи, образованной рядами старых
железнодорожных контейнеров. От некоторых из них остались только рамы.
Рита пожалела о том, что не взяла с собой фотографа. Конечно,
фотографиями свалки никого не удивишь, но ей самой было бы гораздо уютнее
в мужском обществе. Пощелкивая пальцами, она отправилась на поиски конторы
и всемогущего здешнего распорядителя.
Следующий указатель попался ей на глаза шагов через двести. Рита
повернула в узкий боковой проход между полузасыпанными рельсовыми путями,
на которых застыли проржавевшие платформы. Как выяснилось, рельсы исчезали
среди холмов строительного мусора. Рита с сомнением посмотрела на свои
туфли, выглядевшие здесь по меньшей мере неуместно, но чем-то нужно было
жертвовать.
Тропинка, пролегавшая между холмами, по которой она шла минут пять,
привела ее к очередному указателю. Совершив еще несколько поворотов в
довольно мрачных закоулках, она поняла, что заблудилась. Это ее несколько
обескуражило. Указатели были чем-то вроде советов злого волшебника,
начертанных на придорожных камнях сказочной страны. Проблуждав еще
полчаса, Рита не на шутку испугалась. Все произошло как-то быстро и
незаметно; в результате она впервые оказалась в нелепом положении.
Рита попробовала отыскать обратный путь, но очень скоро поняла, что
указатели либо исчезли, либо изменили свое положение. Это уже было похоже
на ловушку. Но кто знал о приезде журналистки и кому нужно было заманивать
ее сюда? Впервые она без иронии подумала о мистических россказнях,
связанных со свалкой. Затем в голове промелькнула мысль о сексуальном
маньяке, которым мог оказаться, например, редактор ее отдела, имевший жену
и троих детей, однако она отбросила ее, как несерьезную. Происходящее
больше напоминало подмостки театра абсурда - изнанка урбанизации, стрелки,
уводящие в никуда, рельсы, упирающиеся в груды железа, абстрактные
существа, не появляющиеся на сцене, вроде служителей этого Храма
Отбросов... Или ей снился сон, который мог быть истолкован психоаналитиком
как проявление какого-либо комплекса, но до тех пор, пока сон не
превратился в кошмар. А предчувствие кошмара витало в здешнем воздухе,
слишком плотном и пронизанном сотнями неприятных запахов. Теперь в нем
сильнее всего ощущался запах какого-то мокрого животного...
Рита почувствовала холод в желудке - первый, чисто физиологический
признак ее страха. Кричать казалось унизительным и бессмысленным. Она
представила, какими будут ответы на вопросы, если ее, эдакую бойкую и
соблазнительную штучку найдут визжащей от растерянности.
Время здесь текло по-иному. В полдень по ее часам над свалкой
сгустились сумерки. Редкие огни засверкали ярче, но ни к одному из них ей
так и не удалось приблизиться. Спустя еще полчаса она почувствовала себя
безмерно уставшей. Когда Рита уже была готова в отчаянии закричать, она
вдруг наткнулась на серый одноэтажный дом, похожий на казарму, - с
решетками на окнах и плоской крышей из оцинкованного железа. В двух окнах
горел свет. Это дало ей надежду. С безмерным удивлением Рита прочла
надпись "КОНТОРА" рядом с дверью, медленно поворачивавшейся на петлях,
хотя вокруг не было и намека на ветер.
Она вошла в полутемный коридор со стенами, выкрашенными в
грязно-зеленую краску. С выбеленного потолка свисали какие-то наросты. На
одной из стен чем-то темным было написано: "LONG LIVE ROCK'N'ROLL!", на
другой: "Мальтус - дурак". Насколько Рита могла судить, почерк был один и
тот же. Она не любила рок-н-ролл и не читала Мальтуса. Человек, написавший
это, был ей потенциально неприятен.
...Стук высоких каблучков гулко отдавался в пустом доме. Пустом?
Откуда она взяла это? Несколько раз Рита сжала и разжала холодеющие
пальцы. Она свернула в другой коридор, в котором было пять или шесть
дверей. Она толкнула правую, но та оказалась запертой. За второй дверью
образовалась расширяющаяся пропасть темноты и Рита поспешно закрыла ее.
Ощущение чужого присутствия там, в темноте, обожгло ее до резкой дрожи.
Она едва не взвизгнула от ужаса и почти побежала вперед.
Рядом с третьей дверью висела простая табличка из темного дерева с
лаконичной надписью "Заведующий". Каждая буква испускала слабое свечение и
была углублена в деревянную поверхность на несколько миллиметров. Никогда
Рита не видела ничего подобного.
Она постучала и за дверью раздался шорох, как будто гигантское
насекомое прятало крылья. Человеческий голос произнес что-то
нечленораздельное и она восприняла это, как разрешение войти.
Рита толкнула дверь и увидела плохо освещенную комнату с низким
потолком. На стене против двери висели старинные маятниковые часы.
Почему-то сверкание маятника привлекло ее внимание в первое мгновение. Она
даже не заметила, что секундная стрелка движется в другую сторону. Потом
она увидела огромный, роскошный и совершенно неуместный здесь стол, на
крышке которого было натянуто зеленое сукно. За столом сидел высокий,
лысый, неестественно бледный человек с потухшими глазами и медленно
пережевывал что-то, а на столе лежал голый мертвец.
Рита покачнулась и нашла плечом дверной косяк. Некоторое время она
смотрела на труп широко открытыми глазами. Потом ее так и не родившийся
крик перешел в нервный смех.
То, что показалось ей мертвым телом, на самом деле было манекеном,
видимо, подобранным тут же, на свалке. У него отсутствовали кисти и
ступни. Гладкий пластмассовый череп отражал свет единственной лампы,
освещавшей королевские апартаменты.
Король совершенно не удивился, заметив Риту, и равнодушно уставился
на нее. Его плотно сжатый рот был похож на еще одну горькую складку в
дополнение к тем, что обильно избороздили его лоб. Потом он вдруг
заговорил глухим голосом, произнося фразы нараспев, как будто читал поэму
или заклинание. Но Рите это показалось именно поэтическим фрагментом без
начала, смысла и конца:
...темное море моих снов, -
море одного закрытого глаза.
Крики уродливых рыб, текучих кошмаров...
Они приходят из тьмы и уходят во тьму
в поисках пищи, - те, кого Он наказал
пустотой.
Последнее, что остается
в конце любых сновидений,
на самом дне закрытого глаза, -
привязанность к темному морю...
Слова подействовали на Риту гипнотически. Она смотрела прямо в
бледное лицо лысого человека и постепенно лицо стало исчезать, превращаясь
в пустое зеркало, ничего не отражавшее. Человек встал, обошел стол и
приближался к Рите, но она как-то не осознавала этого. Голос проливался
сквозь нее, как черный ручей забвения, смывающий все наносное.
...в зеркалах, развешанных в наших
убежищах,
крадется нечто совсем другое, -
то, что иногда обманывает нас,
смотрит из-за звезд
или приходит со смертью.
Почти неслышное, как голоса зарытых
в землю,
слишком чужое, чтобы мы захотели знать;
слишком страшное, чтобы выйти за дверь,
когда снаружи буря и ветви стучат
в окно...
Человек приближался, а она стояла, избавляясь от лжи и мишуры,
облепивших ее плотным непроницаемым слоем за всю предшествовавшую жизнь.
Странная магия здешнего короля за несколько минут сделала то, чего Рита не
могла достичь самостоятельно, читая Раджниша и Дайсэцу Судзуки, покуривая
травку со своим другом, слушая записи шума бамбуковых рощ на своем Philips
CD 950, а также занимаясь нейролингвистическим программированием по
вечерам дважды в неделю. Она стала по-настоящему обнаженным существом, ее
истинное "я" вдруг соприкоснулось с миром впервые за множество инкарнаций.
Это было жутко, возвышенно и безнадежно... Предметы потеряли лица и
превратились в то, чем и были, - то есть, в пустоту, из которой сознанием
были сотканы иллюзии. Слова перестали быть словами, хотя где-то, в
придуманном слое жизни, бесконечно тонком и совершенно незначительном, еще
звучал глухой голос безликого короля, поймавшего в свои сети благодарную
жертву.
...пока на убыль идет солнце,
бросают записки в бутылки,
запирают в сургуч упований,
держась на поверхности скуки,
боясь утонуть вдали от пустых
островов,
где друг друга зовут
электрическим звуком и жестом, -
на асфальтовых отмелях, не признающих
следов...
Никогда не бывшие все же,
наполнив аквариум ночи
доверху плотью пространства,
сидят и едят цветы...
В тенях суетятся ничейные птицы,
прыгают с ветки на ветку,
бьются в сетях паутины...
Блуждает поезд в длинных туннелях
планеты,
курим сквозь водосточные трубы...
Сто тысяч лет пути
до ближайшего острова света.
А значит, практически мы одни...
