сладострастные, и конечно, прямо сейчас. Вернулся он со вторым томом
"Энциклопедии Искусств" Прэгера, повторяя Делонэ, Делонэ.
- Кардиффская Команда, говорила Пенни, и футболисты Руссо, что ты
думаешь?
Круги Сони, целое русское направление.
22
Жан-Люк, протирая глаза ото сна и зевая, как лев, смог только
переодеться в свежую футболку и стоял, расставив ноги в носках, с
расстегнутым и болтающимся ремнем, ширинка раззявлена на все 180 градусов.
- Jour(53), сказал он. Оба мальчика. Генерал будет очарован. Он
продлевает свое купание и гимнастику, когда месье Уолта нет, в надежде,
что тот придет. А теперь и месье Сэм.
Они повстречались в пивной два дня назад, и Уолт узнал Жан-Люка в
джинсах, свитере и датской студенческой кепочке прежде, чем Жан-Люк засек
Уолта. Обмен сигналами рук, означавшими ну конечно же, представление Сэма
как лучшего друга, любезности вроде той, что в одежде не узнаешь людей,
которых привык видеть голышом, реплики о том, кто где живет, согласие в
том, что месье - человек совершенно симпатичный. Месье Сэм его знает? О
да. Все они - кружок друзей матери Уолта. Сэм, благородно предложил
Жан-Люк, может чувствовать себя в "Гермесе" как дома, когда там только
месье Марк и Уолт, да очень старый генерал, поддерживающий форму на тот
случай, если отвратительные германские свиньи вторгнутся во Францию в
следующий раз, а такого безобразия можно ожидать в любой момент. Членом
клуба можно стать с пятнадцати лет, а поскольку месье Уолт выглядит
взросло для своего возраста, о котором он не спрашивает, ту же самую точку
зрения можно распространить и на лучшего друга Уолта.
- Сэм рассказывал о том, как с тобой встретился, большую часть обеда,
сказал Марк. Они могут одним полотенцем вытираться.
- Мы тут не жадные, ответил Жан-Люк, кидая Марку три полотенца,
пойманные Сэмом, который широко раскрытыми глазами изучал свои голые ноги
и причинные.
Взгляд Уолта сказал смелее. Марк прикрыл Сэма, пока тот переодевался,
поэтому к тому времени, как Жан-Люк отправился приветствовать и
расcупонивать генерала, они все уже плескались в бассейне, Марк - кролем,
длинными гребками, а рядом - два эльфийски гибких лягушонка, загребающих
по-собачьи и бултыхающих, повизгивая, ногами.
Генерал был в восторге. Еще один пышущий здоровьем юноша, на чьем плече
гордо свернется петлей вытяжной шнур.
- Друг вон того, говорите? Очаровательны они вместе, вы не согласны,
Жан-Люк?
Из хороших семей, к тому же. Это сразу видно. Это всегда заметно.
ПОЛЕВАЯ ТРОПА
Барсучья тропа от одной каменной шашки к другой, зубра - к пруду,
овечьи тропы старше самой истории, охотничьи маршруты. Римская империя
была системой сплошных дорог. Прогулка по местности - игра. Уолт с Сэмом
могут быстро сделать ее игрой - в салочки, бегая наперегонки, выискивая,
исследуя. Уолту хочется, чтобы боярышник пах, но он утверждает, что
горько-зеленый аромат золотянки ничуть не хуже.
24
Марк в черных джинсах с белой строчкой, очерчивающей карманы и ширинку,
в серой толстой футболке, рубчатых белых носках и кроссовках возник в
середине дня.
- Портфель, сказал Уолт, значит, ты вернулся работать. Мама у Дэйзи и
будет дома немного погодя. Мы с Сэмом слоняться ходили, только пришли.
Хочешь хлеба с американским ореховым маслом и джемом?
- Привет, Сэм, сказал Марк, или ты - Би? Майку Гарвардского
Университета, которая, по всей видимости, - твое единственное одеяние, -
топорщит на твоих половых признаках.
- Сэм, ответил Уолт.
- Би, сказал Сэм, показывая, что майка и впрямь единственное ее одеяние.
- Марк краснеет, заметил Уолт. Хочешь от моего бутерброда откусить? Так
челюсти склеивает, что разговаривать не сможешь. Спорим, ты от вина с
сыром не откажешься?
- Не думайте, О Мыши, что не заметил я, как встретились вы взглядами на
миллисекунду.
- Что ж, ответил Уолт, опускаясь на колени развязать Марку шнурок,
мы-то знаем, что с тобой такое. После утреннего семинара сегодня ты
побрился, переоделся в обеззараженное белье, а уши у тебя еще розовые
после душа, и пальцы на ногах пахнут тальком.
Сэм развязал другой шнурок, и каждый из них стащил по носку.
- Цветочный тальк, сказал Уолт. Лаванда и миндаль.
- Если у Жан-Люка в спортзале с большой висюлиной, сказал Сэм, две
девчонки есть, интересно, он их обеих каждый день любит, или одну по
понедельникам, другую по вторникам и так далее. Снимай ремень и
расстегивайся, Уолт. А я молнией займусь.
Когда вошла Пенни, каждый из них тянул за штанину джинсов.
- Мы тебе время экономим, сказал Уолт.
- Я отвернулась, ответила Пенни, направляясь в кухню. Мне показалось, я
заметила двух полуголых детишек, которые из моего ассистента месье Марка
Бордо, тоже полуголого, тряпичную куклу сделали.
- Жан-Люк выглядит смышленым и, вероятно, очень талантлив. Я спорить
готов, он немного об одной девчонке подумает, пока с генерала кальсоны
стягивает, о ее миленьком пупке, а потом на другую переключается, на ее
язычок вертлявый или что там еще бывает.
- Мы играем в Жан-Люка и Старого Генерала в спортзале. Ему лет сто уже,
наверное, и плавает по-собачьи. Потом, когда больше народу приходит
поплавать и поразминаться, Марк говорит, Жан-Люк надевает микроплавки, для
генерала же он ходит как на греческой олимпиаде.
- Генерал утверждает, что плавки de bain(54) скандалезны.
- А когда, донеслось от Пенни из кухни, жан-люковы Люсиль и Анна-Мари
узнают друг о друге, у нас будет великолепный французский сюжет для
романа. Я вижу, вы освободили генерала от последней ниточки одежды. Могу я
его у вас позаимствовать через некоторое время?
25
Для того, чтобы знать, как жить, ответ нужно поискать. Когда подруга
Дэйзи вдова Курси предложила ей домик в деревне на выходные, Дэйзи, Пенни,
Уолт и Сэм съездили туда на поезде, влюбились в это место и постепенно
превратили его в свое убежище. В доме имелась огромная кухня, выходившая в
сад за высокими заборами, две небольшие комнатки внизу, прямо из "Матушки
Гусыни"(55), а вверх по крутой и узкой лесенке - две спальни с каминами.
Пенни звала его коттеджем Жюля и Луизы Мегрэ(56) на Мён-сюр-Луар. Фурье и
Кропоткин(57) потирали бы руки от восторга. В меньшей спаленке, где Сэм с
Уолтом провели свою первую ночь, попискивали мыши. Именно что провели, а
не проспали, сказал Сэм, поскольку перья щекотались, и огонь в камине, и
деревенские запахи в окно, и сова, и место новое и странное - поэтому
большую часть ночи они проговорили, так и не заснув.
- Целых два дня, сказала Пенни Уолту на деревенской дороге от станции,
ни улиц тебе, ни метро, ни телефона.
- Только мы.
- Тонны спокойствия. А тебе скучно не станет?
- Еще чего. Ты же сама как-то сказала, может, и не для моих ушей вовсе,
что подростки родителям своим вовсе не друзья и отрываются сами по себе, и
дружить с собственными детьми можно лишь до тех пор, пока у них волосы на
лобке не пробьются. Ну а я с тобой дружить всю жизнь буду, вот увидишь.
САД
Марк в шезлонге, фотоны впитывает, Уолт в беспорядочном движении.
- Эти деревья - древние, как время. Яблоня и груша. Еще римляне
посадили.
Часть грядки, которую нам предстоить прополоть, была, я думаю,
петрушкой и базиликом, но они одичали. Мне нравится мох на кирпичах.
Понюхай у меня пальцы.
- Лакрица, ответил Марк, не открывая глаз.
- Ею там все зарастает, вон там, позади. У семян крючки, как на
липучках.
- Glycyrrhiza glabra, la reglisse(58). Солодковый корень. Один из самых
характерных ароматов.
- Если я даже с ним подружусь, откуда-то издалека сзади донесся голос
Уолта, Кристофер, наверное, все равно не даст понюхать. Его лосьон после
бритья, как говорит Сэм, - липкий, он думает, лосиная сперма. А свитера и
рубашки у него конским потом воняют.
- Как голоса разносятся в этой тишине - она, кажется, сама как-то
резонирует.
Послушай.
- Я никогда норвежцев не нюхал.
- Пенни говорит, что мы никогда больше не услышим о любопытстве твоего
носа, стоит тебе обнаружить, что существуют люди, гораздо менее нас
щепетильные по части купания.
- Вот это как раз самое интересное. Что если носки у Кристофера
действительно тошнотны, как львиные клетки в венсаннском зоопарке? Нам
что-нибудь от "Феликса Потэна"(59) нужно? А есть книжка, в которой
давались бы имена всей этой мошкары, мух и комаров?
- Уолт.
- Adsum(60). Вот тут, посреди того, что я считаю мятой. Квадратный
стебель, верно?
- Квадратные стебли у мяты. Уолт, я всецело честен и дружелюбен в своем
желании тебя понять.
- Теперь, значит, во мне проблема.
- Под понять, мне кажется, я имею в виду узнать. Кропоткин и Фурье -
это очень хорошо, равно как и простой здравый смысл, который Пенни
применяет с таким авторитетом, хотя по моему частному мнению, вы вчетвером
все это придумали, мы же вместе с бедным Кристофером - мы чужаки, пришли
снаружи будто бараны на стрижку, невинные и сбитые с толку.
- Бээ.
Марк привстал в шезлонге, снял солнечные очки и почесал в раздумье
лодыжку.
Уолт, приподняв бровь, провел языком по верхней губе.
- Подойди сюда, сказал Марк, чтобы я еще раз понюхал твои лакричные
пальцы.
- Ну, там сейчас еще и мята, и если это базилик, значит, и базилик, и
на письке тоже.
- А это как произошло?
- Откуда я знаю? Самыми интересными должны быть пальцы на ногах - все
травы, и лиственный мусор, и сорняки. В голландском журнале из киоска на
Ваграм старший брат с джинсово-голубыми глазами и в джинсах, прогнивших в
промежности, мастурбирует младшего братца часто и продолжительно, если
верить словарю и моей дешифровке грамматики, а промежду тем, как, мне
кажется, там написано, когда старший брат - со своими очень дружелюбными
друзьями, младший мастурбирует себя сам - постоянно и счастливо, еще два
голландских наречия. У них обоих изумительно большие ноги, у двух этих
любящих братьев, и члены удешевленного размера.
- И ты душевно веришь, что младший братец сойдет с ума от счастья
прежде, чем у него волосы в трусиках заведутся.
- У него уже немного есть. У старшего - клевая густая рощица, как у
тебя и Жан-Люка в спортзале.
Марк выдохнул улыбку, притянул Уолта поближе и поцеловал в пупок.
- Ты в самом деле умастил письку лакрицей. У тебя колени дрожат,
парнишка.
- С ума схожу.
- Ты пахнешь солнышком, травой и мальчиком.
27
Стоило "роллсу" тихонько укатиться, как Сайрил рванул наверх к Марку,
грохоча по лестнице так, что консьержке понравилось. Месье le petit(61)
раньше был таким серьезным, суровым.
Он уже развязывал галстук, когда Марк открыл ему дверь.
- Когда поднимался, слышал твою пишущую машинку, сказал Сайрил после
бодрого привет.
- Не понимаю, каким образом, ответил Марк. Хвастался в письме старому
другу о том, как я сейчас живу, и выпустил добрую половину. Он мне не
поверит.
Сайрил в спальне развешивал на плечики рубашку, пиджак и брюки. Из
коробки в углу, на которой Сэм печатными буквами написал БЭТМЭНСКИЙ ПРИКИД
САЙРИЛА, он вытащил красную спортивную рубашку, короткие белые брючки,
длинные синие носки, трусики стиля микро и обтерханные тенниски, когда-то
- Уолта.
- Сегодня утром - сорок отжиманий, сказал он.
28
Пенни, свернувшись калачиком в кресле, читала "Le Charretier de la
"Providence""(62) Сименона. Деревенский денек, сияющий, синенебый и
теплый, продвигался к полудню. Они с Уолтом вышли рано утром, сели на
поезд от Звезды до Вернона, где на площади выпили кофе и прошли восемь
километров до коттеджа, беседуя с коровами, лошадьми и почтальонами на
велосипедах. Уолт всю дорогу был живым собеседником. В конюшне осталась
одна лошадь - та, которую хозяин взнуздал, чтобы ехать на рынок, крупное
