Speaking in Tongues
Лавка Языков
ГАЙ ДАВЕНПОРТ
КАРДИФФСКАЯ КОМАНДА
(Из сборника "Кардиффская команда", New Directions, 1996)
Перевел М.Немцов
c М.Немцов, перевод, 1999
Рассказ в настоящее время готовится к публикации в сборнике Гая
Давенпорта, предпринимаемом "Митиным журналом".
1
Случись так, что Природа, - стоит встать однажды утром и начать день, -
вручит нам именно то, что мы намеревались сделать, хвалы наши польются с
готовностью, и мир покажется лугом в первую неделю творения - зеленым,
свежим, богатым цветами.
2
И вот, значит, день, начавшийся таким благоприятным утром. Уолт и Сэм,
обоим по двенадцать, друзья, похожие на братьев, в Пивной Георга V, Пляс
Альма.
Аккуратные летние стрижки, белые maillots(1), линялые джинсовые бриджи,
как у Андре Агасси(2), адидасы, толстые белые носки, спущенные на лодыжки,
отхлебывают кока-колу. Сэм снял травинку с воротника Уолта, ухмыляясь,
подталкивает того ногой под столом. Уолт, самоуверенный и счастливый,
выудил какой-то мусорный листик из волос Сэма. У каждого из мальчишек - по
ухмылке.
Официанту, знавшему их как завсегдатаев с непредсказуемыми спадами и
подъемами в денежных средствах, нравились их похожие прически - хохолки
пшеничного жнивья с металлическим отливом, их голубые глаза и ресницы
цвета жженой умбры.
- Этот Сайрил, с которым придется брать уроки у Марка, сказал Сэм, он
настоящий? Рано или поздно венсаннская полиция до нас доберется - хотя бы
только ради того, чтобы подвергнуть нашу манеру загорать обработке
французской логикой. Пожилой господин, выгуливавший свою жирную собаку,
был уже на грани припадка - от любопытства или же от любви. Я по-прежнему
счастлив, сладкий трепет и муки.
- Ты в этом смысле талантлив, друг Сэм. Терпенье. Официант все еще не
может понять, кто мы - богатенькие молокососы или щеглы, у которых
родители на буксире где-то за углом. Messieurs(3) нас называет. Мне
нравится Венсаннский Bois(4). Там настоящие люди. А этот Сайрил - в самом
деле богатенький молокосос. Дэйзи познакомилась с его папой на какой-то
тусовке и просемафорила Маме - и всё за каких-то две минуты. Прикинь, как
люди оттягиваются.
- Я другие вещи прикидываю.
И вот они дали официанту слишком много на чай и рванули наперегонки к
квартире, не забыв по пути восхититься, насколько угодливо сидят джинсы на
курьере-мотоциклисте, полюбоваться восточноевропейской овчаркой на
угольной барже, пестрой кошкой консьержки, agent de police(5), молодым и
симпатичным, как Марк. Агасси Сэма последовали за уолтовыми в кресло -
простая дань порядку.
Адидасы, носки, maillots и трусы можно будет собрать попозже тому, у
кого мозги еще будут работать.
LES GALLES
Пенни и Марк за своим длинным столом, после полудня, солнце на стопках
книг, на рукописи, на кофейных чашках.
- Это уэльсцы, сказала Пенни, он подписал картину les galles, галлы
из-за Рукава(6). Уэльсцы мне видятся эльфами, поющими баптистские гимны на
языке старом, как латынь, а может, и еще старше. В мир ворвался футбол, и
провинциальные уэльсцы, не бывавшие во Франции со времен Ажинкура(7), те,
что у Шекспира, завели себе бодренькие команды по регби и футболу, которые
не стыдно отправлять в Швецию или Францию. Социальное положение права
голоса в спорте не имеет - семейное или классовое тоже. Да и язык, на
самом деле, и религия. На первых Олимпийских играх все встало на свои
места, когда британские велосипедисты из высшего света отказались
состязаться с сыновьями бакалейщиков.
Барон Кубертен(8) закатил им отличную оплеуху. Тело расцветает чудесным
образом.
И вот пожалуйста - команда шахтерских сыновей играет в футбол с
французской командой, в которой все вместе: богатые, бедные, средний
класс. Спортивная форма команды делает их братьями в равенстве, какого до
сих пор не видывал свет.
- Мышата в коридоре, только что вошедшие сюда, сказал Марк, если
считать слева направо, - Уолт и Сэм, предположительно вернулись,
скандализовав добропорядочных граждан Венсанна или Нейи.
- С этой парочкой предполагать ничего нельзя. Только вчера я позвала
Уолта, а пришел Сэм. Так, значит, среди прочих сюжетов Делонэ(9) пишет
некое новое равенство, братство и определенно - свободу. Взгляни на
мальчишку вроде Калиста Дельма: тело освободило его от Бог знает каких
унылых игрищ. От сохи да чуть ли не в божества.
- Руссо(10) в этом сто очков вперед Делонэ даст, хотя его
footballeurs(11) - просто игроки в кегли да картежники, решившие
попробовать новую игру.
- Руссо во всём всем сто очков вперед даст.
БОРТОВОЙ ЖУРНАЛ
"Кардиффская команда", начата в 1912 году, завершена в 1913-м, - ответ
Робера Делонэ на картину его друга Анри Руссо "Футболисты", 1908. Картина
Делонэ резонирует диалогом аллюзий, антифонична. Уэльс против Англии в
поединке регби.
Американская технология, воплощенная в стали (колесо обозрения
Ферриса), против французской технологии, воплощенной в стали (Эйфелева
башня(12)), аэроплан "Вуазан"(13) (пилотируемый Анри Фарманом(14)),
описавший в воздухе полный круг длиной 771 метр, соперничая с братьями
Райт, которые в Ле-Мансе описали восьмерку, в то время как Блерио лишь
ковылял по прямой. Радиотелеграфом на верхушке башни можно связаться с
Канадой.
5
Гораций, liber quartus, carmen primum, Сэм, подбородок у Уолта на
колене, лежат на полу, чтобы текст было видно обоим, Марк в своем
обалденном датском кресле на колесиках, специально для чтения, с
подставкой для ног в пару, Сайрил чуть дальше возле книжных шкафов, для
всех - воплощение богатенького молокососа. А как еще понимать эти его
модельные летчицкие очки, длинные брюки, рубашку и галстук от Живанши?
За окнами Марка - густое лиственное дерево и чистое голубое небо.
- Вот, сказал Марк своим симпатичным голосом, в такой день мы можем
вообразить себе, как Гораций пишет эту оду на своей ферме в Сабинских
холмах, глядя на оливковые деревья, сосны и коз. Итак, Сайрил:
Intermissa, Venus, diu rursus bella moves? parce precor, precor.
- Ну, сэр. Аблятив абсолют, перерыв, сегодня.
- Diu в смысле сейчас, со значением после долгого промежутка времени. А
перерыв в военных действиях называется перемирием.
- Rursus - это возвращение, поэтому я предполагаю - снова, а movere
bella - объявлять войну. Я понял, мне кажется. После долгого перемирия
зачем ты хочешь снова объявить войну? Венера - богиня любви. Parce -
понемногу, умоляю, умоляю.
- Дай передохнуть, Венера, сказал Сэм, я слишком стар за юбками бегать.
Марк рассмеялся, как умел только он один, а Уолт постучал Сэму по
голове костяшками пальцев.
- Давайте переведем parce как полегче. Горацию было всего лишь за
сорок, но он уже лысел и жирел.
6
Сайрил посовещался с шофером, ждавшим его и не желавшим слышать о том,
чтобы отпустить его с Сэмом и Уолтом пешком до Пивной Георга V; уж лучше
он отвезет их туда на "роллсе". Он высадил их на Марсо безо всякой надежды
найти стоянку.
- Мог бы высадить нас на самой обочине перед входом, сказал Сэм. Как
такси. Был бы урок официанту.
- Это, объяснил Уолт, одно из наших мест после разведки.
- Мы с Уолтом уходим подолгу бродить, сказал Сэм, чтобы побыть вместе,
ищем разные места, улицы, что угодно. Мы зовем такие прогулки разведками.
Иногда с нами ходит Марк. В этом смысле он четкий.
Сайрилу, как впоследствии отметил Сэм, никогда не доводилось бывать
среди людей, а уж с двумя отъявленными плутами - и подавно.
- Сегодня молодые господа втроем, сказал официант, и что будем
заказывать, messieurs?
- У меня нет ни гроша, жалко прошептал Сайрил.
- Угощаем, отозвался Уолт. Три picons.
- Три Коки! Три!
Французская дерзость. Сайрил пришел в ужас, Сэм показал спине официанта
средний палец.
- А мы тебе даже нравимся? спросил Сэм, покрутив перед Сайрилом
пальцем. Моя мама, Дэйзи, пишет три таких длинных больших холста, мы
возьмем тебя с собой и покажем, там множество фигур и вещей, вроде
плаката, это много-много месяцев занимает. Очень реалистичные: она
говорит, что абстракции - что куличи песочные. Фрэнсиса Бэкона(15) даже не
упоминай. Его картины она воспринимает как личное оскорбление. Я в том
смысле, что мы у Марка вместе застряли. Мы-то с Уолтом вместе с пеленок,
поэтому я все про него знаю.
- Если не считать того, о чем он думает и что воображает, парировал
Уолт.
- Да. Но это ты сам мне расскажешь, а кроме того я все равно знаю.
- Сэм пытается докопаться, сказал Уолт, только до того, насколько
Сайрил от нас отличается. У нас нет отцов, а у него, как он сам говорит, в
данный момент нет маман. Он живет сам по себе возле Бажатей, а мы - centre
ville(16). У нас, я думаю, больше свободы и равенства, остается только
братство, и вот именно к нему мы и стремимся.
- Признайся, что мы тебе нравимся, сказал Сэм.
- Да, ответил Сайрил.
- Добавь - пока, сказал Уолт. Если кто-то нравится, значит, нравится и
то, что нравится им, будто делишься. Мы с Сэмом не много ребят знаем,
потому что мы другие, по-своему, люди от нас шарахаются.
Похоже, Сайрила это встревожило.
- Марк говорит, чтобы мы тебя не отпугивали, а подружились.
- Киты, произнес Сэм, вот что такое автобусы, вон те два, что к мосту
рвутся.
Уолт качнулся на стуле назад, засунул руки в карманы и расцвел улыбкой.
- Давай подружимся. Сказал он. Обнюхаем друг друга, как хорошие
собачки. Ты Сайрил. Мы - Уолт и Сэм. Марк с нами заканчивает до les
vacances(17). Набивает нас культурой.
- Нянчится с нами, добавил Сэм.
- Марк - ассистент Маман в некотором роде, а мать Сэма - лучшая подруга
моей.
Еще один лучший друг Маман - можно сказать, наверное, Марк.
- А что они делают, спросил Сайрил, месье Бордо с твоей матерью?
- Ну, ответил Сэм, отвечая за Уолта, чей рот был набит, они вместе
читают книжки, делают заметки, обсуждают всякое. На прошлой неделе,
например, они читали Шпенглера(18), абзац за абзацем, говорили о нем,
записывали что-то.
Что-то насчет эпохи и стиля. Сидят очень близко друг к другу. Пенни
вплетает свои пальцы в волосы Марка, а тот целует ее в затылок. Марк ей
печатает на машинке, книги приносит, ищет что-нибудь в библиотеках. А
ближе к концу дня они ебутся. Если у них получится ребенок, мы с Уолтом
будем менять ему пеленки, присыпать тальком и брать с собой в разведку.
- А что такое Шпенглер? спросил Сайрил.
- Совершенно лысый немец, написавший толстую книгу о том, что у всего
есть стиль.
Уолт едва уловимым взглядом показал Сэму на длинного мальчишку в cabine
telephone(19) на углу, чьим единственным одеянием были воздушные штанишки
до колен, так низко съехавшие с бедер, что бумажник, заткнутый одной
половинкой сзади за пояс, стягивал их почти на самые ягодицы. Животик
плоский, как доска.
Грязные босые ноги.
- Принято к сведению, кивнул Сэм. Марлевые штаны от пижамы и под ними -
ничего. Глянь - тупая девка из Атланты на террасе, виски заказывает.
- Такова наша антропология, сказал Уолт Сайрилу. Иногда мы
взаимодействуем с субъектом, но чаще просто наблюдаем и обмениваемся
замечаниями, хотя обычно знаем, о чем думает другой. Вчера мы вогнали в
фонарный столб один костюм-тройку в котелке тем, что целовались и хватали
друг друга за промежности.
Комочек сайрилова носа задергался, большие серые глаза стали круглыми,
как франки, а рот сжался в кривую улыбочку.
- Зачем? спросил он.
- Сводим счеты. Костюм-тройка в котелке, получивший по башке от столба,
- очко в нашу пользу.
- Я в смысле, проговорил Сайрил, сглатывая, хватать.
- О, мы всегда так делаем. От этого мы счастливые.
