монгольской армии в 300-400 тыс. бойцов. Это значительно больше, чем было
мужчин в Монголии в XIII в*4. В.В. Каргалов считает правильной более
скромную цифру: 120-140 тыс., но и она представляется завышенной*5. Ведь
для одного всадника требовалось не менее трех лошадей: ездовая, вьючная и
боевая, которую не нагружали, дабы она не уставала к решающему моменту боя.
Прокормить полмиллиона лошадей, сосредоточенных в одном месте, очень
трудно. Лошади падали и шли в пищу воинам, почему монголы требовали у всех
городов, вступивших с ними в переговоры, не только провианта, но и свежих
лошадей.
Реальна цифра Н. Веселовского - 30 тыс. воинов*6 и, значит, около 100 тыс.
лошадей. Но даже это количество прокормить было трудно. Поэтому часть
войска, под командованием Монкэ, вела войну в Половецкой степи, отбивая у
половцев зимовники с запасами сена.
С той же проблемой связано поступление подкреплений из Монголии, где из
каждой семьи был мобилизован один юноша*7. Переход в 5 тыс. верст с
необходимыми дневками занимал от 240 до 300 дней, а использовать покоренных
в качестве боевых товарищей - это лучший способ самоубийства.
Действительно, монголы мобилизовали венгров, мордву, куманов и даже
"измаильтян" (мусульман), но составляли из них ударные части, обреченные на
гибель в авангардном бою, и ставили сзади заградительные отряды из верных
воинов. Собственные силы монголов преувеличены историками.
Так же преувеличены разрушения, причиненные войной. Конечно, войны без
убийств и пожаров не бывает, но масштабы бедствий различны. Так, весной
1238 г. Ярослав Всеволодович вернулся в пострадавшее свое княжество, "и
бысть радость велика христианам, и их избавил Бог от великая татар",
действительно ушедших в Черниговское княжество и осаждавших Козельск. Затем
Ярослав посадил одного брата в Суздаль, якобы стертый с лица земли, другого
в Стародуб, а мощи убитого брата положил в церковь Богородицы во
Владимире-на-Клязьме*8 (вопреки распространенной версии после нашествия
этот памятник остался цел).
И ведь войско у него было немалое. Он тут же совершил удачный поход на
Литву, а сына своего Александра с отборной дружиной направил в Новгород,
которому угрожали крестоносцы: немцы, датчане и шведы.
Г.М. Прохоров доказал, что в Лаврентьевской летописи три страницы,
посвященные походу Батыя, вырезаны и заменены другими - литературными
штампами батальных сцен XI-XII вв.*9. Учтем это и останемся на почве
проверенных фактов, а не случайных цитат.
Больше всех пострадало Черниговское княжество. В 1238 г. был взят Козельск
- "злой город", а население его истреблено. Михаил Черниговский не пришел
на выручку своему городу, отверг мирные предложения монголов, бросил свою
землю и бежал в Венгрию, потом в Польшу, в Галич, а по взятии Киева
вернулся в Польшу. Когда же пришла весть, что иноплеменники "сошли суть
и(з) земле Русское", он вернулся в Киев. По возвращении монголов из похода
в 1243 г. Михаил через Чернигов убежал в Венгрию. В 1245 г. он появился в
Лионе, где просил у папы и собора помощи против татар, за что по
возвращении на
Русь был казнен. А брошенное им княжество подвергалось постоянному
разорению и запустело*10.
В 1240 г. Батый взял Владимир-Волынский "копьем" и народ "изби не щадя", но
церковь Богородицы и другие уцелели, а население, как оказалось, успело
убежать в лес и потом вернулось*11. То же самое произошло в Галичине; там
во время этой войны погибло 12 тыс. человек*12, почти столько же за один
день полегло на р. Липице. Но на Липице погибли воины, а число
изнасилованных женщин, ограбленных стариков и осиротевших детей не учтено.
Исходя из этих данных, следует признать, что поход Батыя по масштабам
произведенных разрушений сравним с междоусобной войной, обычной для того
неспокойного времени. Но впечатление от него было грандиозным, ибо
выяснилось, что Древняя Русь, Польша, поддержанная немецкими рыцарями, и
Венгрия не устояли перед кучкой татар.
Если поведение русских князей оставляйте желать лучшего, то, может быть,
народ проявил стойкость в борьбе с иноплеменниками? Отнюдь нет!
Мой покойный друг профессор Н.В. Тимофеев-Ресовский рассказал мне по
детским воспоминаниям, что около Козельска есть село Поганкино, жители
которого снабжали провиантом монголов, осаждавших "злой город". Память об
этом была в XX в. настолько жива, что козляне не сватали поганкинских девиц
и своих не отдавали замуж в Поганкино.
Монгольская армия нуждалась в пополнении, поэтому монголы предлагали
захваченным в плен купить свободу ценой вступления в их армию. В хронике
Матвея Парижского приведено письмо двух монахов, где сообщается, что в
монгольской армии "много куманов и псевдохристиан (т.е. православных. -
Л.Г.)". Первый набор среди русских был произведен в 1238-1241 гг.*13.
Такое снижение патриотизма указывает на спад пассионарности древнерусского
этноса даже ниже нулевой отметки - гомеостаза*14. Пришла пора отрицательных
значений - обскурация, которая должна была привести народ к вырождению и
гибели, как древних римлян, или к порабощению иноплеменниками, как
полабских славян и пруссов. Но не случилось ни того, ни другого; наоборот,
новая Россия добилась большей славы, чем Древняя Русь. Но между этими двумя
витками этногенеза лежало темное столетие, которое надо было пережить. И
это удалось... благодаря гению Александра Невского.
160. ВТОРОЕ ДЫХАНИЕ
В те страшные годы (1239-1241), когда кости куманов устилали
причерноморскую степь, когда горели Чернигов, Переяславль, Киев и
Владимир-Волынский, а Польша и Венгрия уже ощутили первый сокрушительный
удар татар, папа, поддержанный своим смертельным врагом - императором,
благословил крестовый поход на Балтике.
С точки зрения разумной политики союз гвельфов и гибеллинов был
бессмыслицей. Экономически объединение купеческих городов Северной Германии
с Данией и Швецией было крайне невыгодно для обеих сторон. В аспекте
религиозном набожные русские не заслуживали осуждения, чего нельзя сказать
о Фридрихе Гогенштауфене, заявившем, что "было три великих обманщика:
Моисей, Христос и Магомет". Но, согласно этнологическому осмыслению
антропосферы, страны Западной Европы составляли суперэтническую
целостность, противостоящую другим суперэтносам: мусульманскому,
православному и монгольскому, объединившему всю Великую степь. И когда речь
шла о столкновении на суперэтническом уровне, то гвельфы объединялись с
гибеллинами, сунниты с шиитами, монголы с татарами, кераитами, найманами и
даже с меркитами. За бортом оставались только антисистемы:
катары-альбигойцы, карматы-исмаилиты, богумилы-манихеи и злые колдуны
Сибири, которых монголы удостаивали смертной казни; так же относились и
русские к волхвам. Но изловить всех их было трудно, вследствие чего они
существовали по всему континенту, стараясь не попадаться на глаза ни
начальству, ни историкам.
На этом фоне начался крестовый поход против восточного православия.
Политическая разведка в королевствах Западной Европы была поставлена
неплохо. Немецкие и скандинавские дипломаты получили сведения о полном
разгроме Русской земли татарами в 1238 г. ...и поверили им (как позднее
историки, базирующиеся на источниках без критической оценки их). Поэтому
естественно, что они сочли Новгород беззащитным и решили взять его в клещи:
со стороны Финского залива - шведы, а со стороны Чудского озера - немцы.
Задача казалась им легко выполнимой.
Ошибка их была лишь в том, что Великое княжество Владимирское, пропустившее
через свои земли татарское войско, сохранило свой военный потенциал и
смогло оказать помощь Новгороду. Этого немцы, шведы и датчане не учли.
Организатором и координатором антирусского похода был папский легат
Вильгельм, получивший от папы Григория IX (графа Уголино ди Сеньи,
1227-1241) задание принудить Новгород перейти в католическую веру*15. Шансы
для этого были немалые. Среди новгородцев и псковичей были германофилы,
сохранившие ненависть к "низовцам" и предпочитавшие выгодную торговлю с
Ганзой кровопролитной войне. Большая часть чуди, води, ижоры сопротивлялась
введению у них православия, а сумь и емь (финны) уже подчинились шведам.
Не следует думать, что в той или иной фазе этногенеза все люди одинаково
активны или инертны. Фаза - понятие статическое, это фон, на котором не
только возможны, но и неизбежны яркие искры пассионарности. Такой "искрой"
был Александр Ярославич, назначенный новгородским князем и прибывший в
Новгород "в мале дружине". Он собрал небольшое число добровольцев, пополнил
его новгородскими пассионариями и проявил древнюю русскую доблесть 15 июня
1240 г.
Шведское войско на многих кораблях (шнеках) вошло в устье Невы и высадило
десант, но ярл Биргер, уверенный в победе, не спешил с наступлением, из-за
чего потерял темп. Князь Александр успел сплавить пешую рать по Волхову к
Ладоге, а конную - по берегу до устья Ижоры, где был расположен шведский
лагерь. Шведы удара не ждали. Поэтому внезапное нападение русских войск не
встретило должного сопротивления. Шведам не помог даже численный перевес,
потому что отборные русские дружины не упустили инициативу боя,
продолжавшегося с утра до наступления темноты. Под покровом ночи русские
отошли, а шведы похоронили убитых, частью в земле, частью погрузив трупы на
ладьи. Эти ладьи сплыли по Неве и потом потонули в море.
Битва у Ижоры была выиграна не столько тактически или тем более
стратегически, сколько морально: воинский дух шведов был подорван.
Немногочисленная рать Александра, тоже понесшая потери "суздальцами и
новгородцами", не могла бы сдержать планомерного наступления шведов, если
бы оно осуществилось. Но русское мужество, хотя и "в мале дружине", снова
преодолело скандинавскую силу, как было в 1023 г. при Листвене, а потом в
1709 г. при Полтаве.
А в это время немецкое наступление развивалось успешно. В 1240 г. ливонские
рыцари взяли Изборск и Псков, ворота которого им отворил глава
германофильской партии боярин Твердила Иванкович*16. Новгородцы же зимой
1240 г. "отблагодарили" князя Александра, выгнав его.
Вот это и есть фаза обскурации - упрощения системы - со всеми характерными
симптомами - эгоизмом, неблагодарностью, жадностью, своеволием и
политической близорукостью. На организменном уровне такое изменение
приписывается склерозу, а на этническом это первый признак маразма.
В 1241 г. ливонцы с отрядами наемных литовцев, эстов и всегда готовых к
драке ливов заняли Копорье, Тесов на р. Оредежь и приблизились к Новгороду.
Уже в 30 верстах от новгородских стен ливонские разъезды захватывали
купцов, отнимали у населения скот и не давали крестьянам пахать.
Тут новгородские власти одумались и поехали к Ярославу за помощью.
Александр вернулся в Новгород с "низовой" ратью и показал себя мастером
маневренной войны. Немедленно он взял Копорье, где перевешал изменников из
води и чуди. В начале 1242 г. он освободил Псков, а 6 апреля одержал
знаменитую победу на Чудском озере. Затем в результате ряда удачных
операций в 1245 г. Александр Невский победил литовцев и выгнал их отряды с
Руси. Тогда же бежал из Финляндии епископ Томас (англичанин) от восставшей
еми, поддержанной русскими. Крестовый поход на Балтике захлебнулся.
А теперь, изложив ход событий, приступим к анализу, чтобы вскрыть механизм
процесса.
Новгородская земля, не затронутая татарским нашествием, показала полную
неспособность к отражению внешнего врага, и даже были люди, готовые к
государственной измене. А ведь за 30 лет до этого новгородцы на р. Липице
проявили несомненный героизм. Что же произошло за эти годы? А ничего!
Впрочем, нет, сменилось поколение, или, иначе говоря, сработал фактор
исторического времени: внуки стали непохожи на дедов, а этническая система,
сохранив (в пределах допуска) внутреннюю структуру, утратила большую долю
энергии.
Новгород был спасен "низовыми" полками, пришедшими из Владимирского
княжества - страны, якобы выжженной и вырезанной татарами. Уже сам факт
