пользовались помощью тюркютов в VII в., печенегов -в Х в., половцев - в
XI-XIII вв., на чужбине, где эмигрировавшие из Византии несториане обратили
в христианство много монгольских и тюркских племен, часть оседлых уйгуров и
часть хорезмийцев, а православные миссионеры крестили Болгарию, Сербию и
Русь, возникал уже не сдержанный симбиоз, а инкорпорация: крещеных тюрок
принимали как своих. Убежище от монголов последние половцы, преданные
венграми, нашли в Никейской империи.
Видимо, аналогичная положительная комплиментарность должна была иметь место
в Древней Руси. Так оно и было, как мы вскоре увидим.
В отличие от восточных, западные христиане - католики - относились к
евразийским степнякам совсем иначе. В этом они напоминают скорее китайцев,
а не персов, греков и славян. При этом важно, что политические конфликты
между обоими суперэтносами были эпизодичны и куда менее значительны, чем
войны гвельфов с гибеллинами. Просто существовало убеждение, что гунны и
монголы - грязные дикари, а если греки с ними дружат, то ведь восточные
христиане "такие еретики, что самого Бога тошнит". А ведь с испанскими
арабами и берберами в Сицилии европейские рыцари воевали постоянно, но
относились к ним с полным уважением, хотя африканцы заслуживали его не
более, чем азиаты. Оказывается, сердце сильнее рассудка.
И, наконец, Тибет. В этой горной стране бытовали два мироощущения:
древнеарийский культ Митры - бон - и разные формы буддизма - кашмирская
(тантризм), китайская (чан-буддизм созерцания) и индийские: хинаяна и
махаяна. Все религии были прозелитическими и распространялись в оазисах
бассейна Тарима и в Забайкалье. В Яркенде и Хстане утвердилась махаяна,
быстро вытесненная исламом, в Куче, Карашаре и Турфане - хинаяна, мирно
уживавшаяся с несторианством, а в Забайкалье симпатии обрел бон - религия
предков и потомков Чингиса. С христианством бон ладил, но китайских учений
монголы и тибетцы не принимали, даже чан-буддизма. Это не может быть
случайным, так что с Тибетом у степняков комплиментарность была
положительной.
Как видим, проявление комплиментарности не зависит от государственной
целесообразности, экономической конъюнктуры или от характера идеологической
системы, потому что сложная догматика недоступна пониманию большинства
неофитов. И все же феномен комплиментарности существует и играет в
этнической истории если не решающую, то весьма значительную роль. Как же
его объяснить? Сама собой напрашивается гипотеза биополей с разными
ритмами, т.е. частотами колебаний. Одни совпадают и создают симфонию,
другие - какофонию: это явно явление природы, а не дело рук человеческих.
Конечно, можно игнорировать этнические симпатии или антипатии, но
целесообразно ли это? Ведь здесь кроется ключ к теории этнических контактов
и конфликтов, и не только III-XII вв.
Тюрко-монголы дружили с православным миром: Византией и ее спутниками -
славянами. Ссорились с китайскими националистами и по мере сил помогали
империи Тан, или, что то же, этносу табгачей, за исключением тех случаев,
когда при императорском дворе в Чанъани брали верх китайские грамотеи.
С мусульманами тюрки уживались, хотя это и вело к образованию химерных
султанатов, больше среди иранцев, чем среди арабов. Зато агрессию
католической романо-германской Европы тюрки остановили, за что до сих пор
терпят нарекания.
На этих невидимых нитях выстраивалась международная обстановка вокруг
берегов Каспийского моря перед выступлением монголов. Но и после
монгольских походов констелляция изменилась лишь в деталях, отнюдь не
принципиальных, что может проверить любой читатель, знакомый с элементарной
всеобщей историей.
107. НЕПОЛНОЦЕННЫХ ЭТНОСОВ НЕТ!
Теперь, когда весь арсенал этнологической науки в наших руках, и мы знаем о
невидимых нитях симпатий и антипатий между суперэтносами*7, настало время
поставить точки над i в вопросе о "неполноценности" степных народов и
опровергнуть предвзятость европоцентризма, согласно которому весь мир -
только варварская периферия Европы.
Сама идея "отсталости" или "дикости" может возникнуть только при
использовании синхронистической шкалы времени, когда этносы, имеющие на
самом деле различные возрасты, сравниваются, как будто они сверстники. Но
это столь же бессмысленно, как сопоставлять между собой в один момент
профессора, студента и школьника, причем все равно по какому признаку: то
ли по степени эрудиции, то ли по физической силе, то ли по количеству волос
на голове, то ли, наконец, по результативности игры в бабки.
Но если принять принцип диахронии - счета по возрасту - и сравнить
первоклассника со студентом и профессором, когда им было тоже по семь лет,
то сопоставление будет иметь не только смысл, но и научную перспективу. Так
же обстоит дело в этнологии. Диахрония всегда напомнит, что цивилизованные
ныне европейцы стары и потому чванливы и гордятся накопленной веками
культурой, как и все этносы в старости, но она же напомнит, что в своей
молодости они были дикими франками и норманнами, научившимися богословию и
мытью в бане у культурных в то время мавров.
Этнология не ставит вопросов, кто культурнее: хунны или древние греки,
тюрки или немцы, ибо культурные и творческие сегодня через 300 лет вдруг
оказываются равнодушными обывателями, а еще полторы тысячи лет назад и
имени-то их никто не знал. Она беспристрастна, так как единственным мерилом
является уровень пассионарного напряжения, проявляющийся в частоте событий,
последовательность которых образует плавную мелодию чередования эпох и,
наконец, заметную смену фаз этногенеза. Можно до бесконечности выяснять,
что лучше - войлочная юрта, деревянная изба, мраморная вилла или каменный
замок, и так и не прийти к выводу, ибо критерий такого сравнения
отсутствует, но, сопоставляя хуннов, эллинов и немцев, например, по их
жертвенности и накалу страстей, легко убедиться, что в "юные лета" они
одинаково "загорались", готовые отдать жизнь за свои идеалы, в "зрелости" -
боролись за свободу, равно блистая умом и выдержкой, а в "старости" их
чувства одинаково остывали и силы ослабевали.
"Но как же можно сравнивать каких-то хуннов с культурными эллинами и
цивилизованными немцами? - возмутится иной читатель. - Ведь хунны - это
дикари, жестокие и грубые, а эллины - носители самых высоких идей, учителя
всех позднейших философов, поэтов и художников!" К этой оценке мы привыкли
настолько, что задумываться над ее правильностью стало казаться кощунством.
А если все-таки подумать? Вспомним, как часто привычные мнения
опровергались научным анализом, начиная с вопроса о форме Земли и кончая
законом сохранения энергии.
Об извечной "дикости" хуннов и их сверстников - степных народов мы уже
говорили в других работах*8. Повторяться не будем. О цивилизованности
средневековых немцев и французов говорить особенно нечего. В эпоху
Гогенштауфенов и "кулачного права" Германия, как и Франция в конце
Столетней войны, была еще весьма неуниверситетской страной. А какими они
станут в эпоху обскурации, мы можем только гадать. Поэтому сравним Хунну,
Германию и Элладу по одинаковым возрастам, отсчитывая последние с момента
"рождения" (как самостоятельных этнополитических систем), зафиксированного
историей. Мы знаем, что этим датам предшествовал относительно короткий
инкубационный период, но его мы опустим, потому что хронология в рамках
этого периода всегда неточна. Зато моменты выхода на арену истории всегда
ярки и выпуклы. Для Хунну это 209 г. до н.э., для Германского королевства -
Верденский договор 841 г. - образование на территории "Священной Римской
империи германской нации" Арелатского, Французского, Ломбардского,
Аквитанского королевства, а для Эллады дата расплывчата*9 - VII в. до н.э.
Это "Великая греческая колонизация" и образование государств с записанными
законами. Чтобы дать уточнение, изберем эталоном Афины. Тогда аналогичной
датой начала становления будет 621 г. до н.э., т.е. Драконтовы законы.
Спарта возникла несколько раньше, но этой неточностью можно пренебречь.
Все три этноса прошли фазу пассионарного подъема и вступили в фазу
перегрева (акматическую) за период около 250-300 лет. Хунну - от создания
родовой державы в 209 г. до н.э. до 46 г. н.э. - распада на Северную и
Южную державы. Германия - от 841 до 1147 г. - неудачных крестовых походов
императора Конрада III в Малую Азию и герцога саксонского Генриха Льва
против вендов (полабских славян). Афины (ведущий субэтнос) - с 621 г. до
н.э. до 449 г. до н.э. - конца греко-персидской войны. В фазе перегрева
хунны, составлявшие с сяньби единую суперэтничсскую систему, с 46 по 181 г.
хотя и воевали между собой, но одерживали победы над всеми соседями:
империей Хань, усунями, динлинами и аланами. В Германии Гогенштауфены в
борьбе с папами держатся до 1268 г. и гибнут, оставив страну в полном
распаде. Зато война за Прибалтику выиграна. Афины и Спарта, растратив силы
в Пелопоннесской и Фиванской войнах, стали жертвами Македонии (в 337 г. до
н.э.), входившей в суперэтничсскую систему греко-римского мира. В фазе
надлома, которая в Азии была осложнена Великой засухой III в., происходит
распад степной империи на мелкие химерные государства. В Германии -
Междуцарствие и "кулачное право", нажим чехов, вылившийся в гуситские
войны, и блестящее Возрождение на фоне всеобщего вырождения. И так тянулось
до 1436 г., т.е. до конца гуситских войн. А что Эллада? Благодаря
господству Македонии идет "распыление" греков вплоть до Индии, сооружение
Александрии и Антиохии, расцвет эллинизма. Но сами эллины и македоняне
завоеваны жестокими римлянами. Последний оплот эллинства - Коринф разрушен
в 146 г. до н.э. В инерционной фазе хуннов приветили тюркюты, воссоздавшие
степную империю (546-745). В Германии навели порядок Габсбурги (1438-1918),
а эллинистические государства были завоеваны Римом (Пергам -в 130 г., Понт
-в 63 г., Сирия - в 62 г. и Египет -в 30 г. до н.э.) и переживали эту фазу
вместе с ним, так же как и следующую - фазу обскурации. Последние хунны -
тюрки-шато - в обскурации еще совершили последние подвиги и вошли в
гомеостаз как реликт - онгуты, или белые татары. Грекам и римлянам это не
удавалось.
Даже при очень беглом сравнении, которое можно при желании провести с еще
большей точностью, чтобы обнаружить сходство и в отдельных деталях, видно,
что повода считать хуннов неполноценнее европейцев, как современных, так и
древних, нет.
Скорее наоборот, надо отдать должное уму и такту хуннов, табгачей и тюрок.
Они относились к окрестным народам как к равным, пусть даже непохожим на
них. Идеологии периферийного варварства они не создали. И благодаря этому
при неравенстве сил они устояли в вековой борьбе и победили, утвердив как
принцип не истребление соседей, а удержание своей территории - родины - и
своей культурно-исторической традиции - отечества. И потому они
просуществовали свои 1500 лет и оставили в наследство монголам и русским
непокоренную Великую степь.
Монголы не были продолжением хуннов и тюрок ни в генетическом, ни в
этнокультурном аспекте. Общее у них было только в этноландшафтном аспекте -
лесостепь и степь, что определяло особенности их хозяйства. Но этнический
взлет их был связан с новым пассионарным толчком. Значит, они были не
продолжатели, а зачинатели, а причина их взлета - очередная флуктуация
биосферы. Не описать этот феномен, когда это возможно и легко, -
непростительный грех перед Наукой. Поэтому обратимся к темному периоду
истории Азии, дабы с помощью географии пролить на него свет.
108. ВОСТОЧНАЯ ОКРАИНА
А теперь, описав фон, представим читателю действующих лиц, которыми в нашем
случае будут не персоны, а этносы, каждый из которых обитал на строго
ограниченной территории. На правом берегу Аргуни кочевали татары, носившие
косу, подобно своим предкам - табгачам*10. Р.Груссе относит их к тунгусской
группе*11, но монголы объяснялись с ними без переводчиков. Рядом с татарами
жили хонкираты - этнос, образованный смешением древних тюркских племен и
