пропустил мальчика и запер дверь. При выходе встретился им человек с
бородой, которому Галеран внушительно заявил:
- Симпсон, замок я устроил так, что защелку не отодвинуть теперь концом
ножа, а потому не трудитесь осматривать мою комнату. Кстати, сегодня там нет
ни портвейна, ни водки.
- Хорошо, - басом ответил Симпсон. - Впрочем, что я говорю! Вы
незаслуженно оскорбили меня!
- Только предупредил. Завтра, может быть, будет водка, так я вам дам сам.
Не слушая, что кричит вдогонку Симеон, Галеран вышел из дома и привел
Тиррея на освещенную улицу, где они взяли извозчика, которому Галеран назвал
адрес, неизвестный Давенанту. Забавляясь волнением и недоумением Тиррея,
умолкшего от неожиданности и сидевшего, погрузясь в тщетные догадки, Галеран
обстоятельно рассказал о Симпсоне - как он застал его в своей комнате за
кражей вина, - похвалил новый дом с красивым фасадом и указал кинематограф,
где был недавно пожар. Разочарованный Давенант обиженно слушал, догадываясь,
что Галеран забавляется нетерпением жертвы своих тайн, и выискивал среди его
слов намеки на предстоящее.
- Хочешь, я тебе расскажу анекдот? - спросил Галеран.
Однако извозчик остановился у одноэтажного дома, и анекдот никогда не был
рассказан.
- Немного поздно, - сказал Галеран старухе-немке, открывшей дверь и
встретившей посетителей бесчисленными кивками. - Мой юный друг горит
нетерпением осмотреть комнату.
Давенант дернул его за рукав, но Галеран взял мальчика за локоть и
подтолкнул.
- Иди же, - сказал он. - Я говорю правду. Футроз просил меня найти тебе
комнату. Ты будешь здесь жить.
- Его письмо! - вскричал Давенант. - Так это он вам писал?
- Да; еще кое-что.
- Заботятся о молодом человеке, хлопочут, - осторожно произнесла старуха
как бы про себя, но с явной целью завязать разговор. - Пожалуйте, пожалуйте,
там вам все приготовлено, останетесь довольны.
- Значит, сегодня мне не уснуть! - объявил Давенант, входя за Галераном в
комнату с зелеными обоями и глубокой нишей, где помещалась кровать. Он
увидел качалку, письменный стол, стулья с кожаными сиденьями, шкаф,
занавески из машинных кружев.
Хозяйка не вошла в комнату, но стала у порога, и Галеран без церемонии
закрыл дверь.
- Сегодня тебе нет смысла перебираться, - сказал Галеран, - так как уже
поздно, да и Кишлот, пожалуй, обидится. Он по-своему привязан к тебе.
Впрочем, как хочешь. Так слушай: эта комната оплачена вперед за три месяца с
полным содержанием: завтрак, обед, ужин и два раза кофе. Хорошее
приключение?
- Чем я отплачу Футрозу и вам?
- Ты отплатишь Футрозу тем, что вежливо примешь эти дары, врученные тебе
добровольно, с хорошими чувствами. Как ты сам понимаешь, у него нет причины
заискивать перед Давенантом. Что касается меня, то моя роль случайна - я
только согласился исполнить просьбу Футроза. Открой шкаф!
Давенант повиновался. В шкафу висела одежда. Внизу лежала груда белья.
- Ты видишь, - продолжал Галеран тоном ботаника, объясняющего разрез
цветка, - ты видишь здесь части нового костюма, состоящего из серых брюк,
жилета и пиджака - это довольно дорогое сукно. Рядом висят части белого
костюма и четыре галстука различных оттенков. Две шляпы - соломенная и
фетровая. Шляпы необходимо примерить.
Галеран взял мягкую шляпу и водрузил ее на голову Давенанта.
- Очень хорошо. Я снял мерки твоего платья при помощи повара, который
поклялся молчать благодаря ощущению в ладони приятного металлического
холодка. Надеюсь, он молчал?
- Ничего он мне не сказал.
- То-то. Было бы неестественно, если бы ты не ущипнул все эти прелести,
а, Давенант? Прикоснуться необходимо.
Давенант бессмысленно подержался за брюки, уронил галстук и закрыл шкаф.
- Лучше не смотреть пока, - сказал он. - Я должен привыкнуть. Вы не
можете догадаться, почему Футроз дал мне так много всего?
- Представь - могу. Футроз такой человек, что если делает, то делает
основательно, до конца, или не делает ничего. Доброта добротой, но эта черта
характера весьма показательна, так что если он невзлюбит тебя, то не менее
основательно забудет о твоем существовании. Это человек серьезной игры. Твой
хозяин - старый счетовод Губерман, его жена - Эмма Губерман, которая открыла
дверь, - дьявольски любопытна, поэтому не говори ничего о доме Футроза. Если
показать красивую вещь людям, не понимающим красоты, - ее непременно засидят
мухи мыслишек и вороны злорадства. Понял меня?
- А вот что! - вскричал Давенант. - Уж как вы хотите, но я вас должен
поцеловать.
Прежде чем Галеран успел защититься, Давенант охватил руками его мрачную
голову и крепко поцеловал.
- Бойся несчастий, - внушительно сказал Галеран, беря мальчика за плечо,
- ты очень страстен во всем, сердце твое слишком открыто, и впечатления
сильно поражают тебя. Будь сдержаннее, если не хочешь сгореть. Одиночество -
вот проклятая вещь, Тиррей! Вот что может погубить человека. Мы пойдем.
Эмма Губерман выпустила мужчин, вздыхая и припевая им в спину об "ангелах
на земле".
- Шестьдесят лет живу, - прибавила она неожиданно брюзгливой
скороговоркой, уже без пения и умиления, - а такого случая не бывало. Все
понимаю, все. Очень хорошо, будьте спокойны.
На улице Давенант спросил:
- Куда вы направляетесь, позвольте узнать?
- Думаю, что немного выпью, сказал Галеран, пересчитывая карманную
мелочь. - Ах да! От денег, которые Футроз приложил к письму, осталось вот
... Сколько тут? - Он передал мальчику три золотые монеты и серебро. - Ну,
ступай...
Он сел в трамвай, а Давенант явился к Кишлоту, чтобы, забрав вещи,
немедленно перебраться в новое помещение. Кишлот жил без прислуги. Взяв
свечу, он открыл дверь сам.
- Слушайте, вы будете сейчас очень удивлены, - сказал Давенант,
остановясь на пороге. - Вы знаете ли, где я живу?
- Я стар для загадок. Или входи, или говори, что случилось.
- Галеран нанял мне комнату, - объявил Давенант. - Честное слово. Я там
сейчас был. На деньги Футроза. Футроз прислал деньги в письме, а я ничего не
знал.
- Врешь! - сказал Кишлот, поднося свечу к подбородку Давенанта.
- Я хотел идти туда завтра, но мне не терпится, - продолжал Давенант,
машинально обрывая пальцами свечной нагар. - Уж вы меня простите. Здесь мне
теперь не уснуть. Сказать ли вам еще, что пропасть всякой одежды висит там в
шкафу, и все для меня?!
- Я думал, что ты врешь. Значит, посыпалось на тебя. Бывает такое, -
сказал пораженный Кишлот. - С этим уж ничего не поделаешь, - в раздумье
прибавил он тоном странного утешения.
- За что же это, как вы думаете?
- Ни за что. Понравился, как котенок. Без мерки он купил?
- Что без мерки?
- Галеран - фраки и смокинги?
- Это просто костюмы. Я их даже не примерял. Кишлот повел Давенанта к
себе наверх, вытащил из шкафа вино и стал ходить по комнате, прижимая
бутылку к спине.
- Да! - воскликнул он после молчания и вздохов. - Ты взлетишь высоко,
должно быть. Но мое последнее слово тоже еще не сказано. Я нападу на золотые
россыпи, говорю тебе! Рано или поздно! Будет такая верная идея, она придет.
Хвати стакан вина, садись, рассказывай, черт возьми!
Наспех передав ему все существенное своей истории, Давенант выпил вина и
загремел вниз по лестнице. Бросив в сундучок несложную поклажу свою, он
взвалил сундучок на плечо и попрощался с Кишлотом, который, видя его
состояние, не пускался более в разговоры, а порылся в карманах и отдал ему
жалованье.
- Окончательно разбогател Давенант, - сказал Кишлот, всучивая бывшему
слуге горсть серебра. - За четырнадцать дней! Проваливай!
Выпроводив счастливца, он запер дверь, крикнув:
- Заходи пообедать!
Глава III
Хотя Давенант страшно торопился, однако прибыл к Эмме Губерман уже в
полночь, и старуха открыла жильцу дверь без неудовольствия: она получила за
комнату хорошие деньги. Старуха принесла Давенанту наскоро состряпанную
яичницу, которую поспешно съев, он занялся рассматриванием своих богатств:
примерил серый костюм; нигде не жало, жилет не теснил грудь. В зеркале
отразился некто изящный, чужой, без усов. Сняв серый костюм, Давенант
облачился в белый. "Волшебство!" - сказал он, застегивая перламутровые
пуговицы. Все сняв с себя, повесив одежду в шкаф, он погасил свет и уснул
так крепко, что утром не сразу очнулся на стук в дверь: хозяйка начала
беспокоиться, было уже одиннадцать часов, и ее кофейник закипал восьмой раз.
Давенант радостно засвистал: не надо подметать пол, расстилать скатерти и
выбрасывать из вазы гнилые яблоки. Время принадлежит ему. Пахло чистотой и
теплом тонкого белья. Нервы еще гудели, но не так порывисто, как это было
вчера. Совершившееся приобрело законность длительной очевидности. Выпив кофе
и закусив, Давенант оделся в белый костюм. Едва кончил он возиться с
прикреплением галстука, как явилась старуха.
Одолеваемая любопытством, разведя руками, покачав головой в знак умиления
при виде такой перемены внешности квартиранта, она стала допытываться,
почему бедно одетый юноша с простым сундучком вызвал к себе столько
заботливого внимания. Ее интересовало, кто - Галеран, кто - Давенант, как он
жил до сего дня, а также что будет делать.
Старуха показалась Давенанту весьма противной, тем более, что спрашивала
не прямо, а как бы отвечая на свои мысли:
- Конечно, не все сразу. Вы осмотритесь, отдохнете, а там, надо думать,
будет вам служба или не знаю что. Приятно видеть, как господин Галеран вас
любит, я думала - не отец ли он?! У моего мужа тоже ничего не было, но он
начал трудиться, копить ...
Эти намеки Давенант обошел молчанием, он свел разговор на комнату, а
старуха пыталась залезть с когтями и очками в его сердце.
Не имея опыта выпроваживать докучных людей, Давенант терпел ее скрипучий
речитатив, пока, устав, она не ушла, поджав губы, с жестким лицом, а
Давенант отправился бродить по городу. На выходе он столкнулся с мужем
хозяйки - унылым, раздражительного вида стариком, который сунул свои хилые
пальцы в его горячую руку и прохрипел:
- Ну-с, так. Все в порядке, я полагаю? Старик скрылся за углом, Давенант
предпринял сложное путешествие, пересаживаясь с автобуса на трамвай, с
трамвая на автобус, доезжая до конца каждой линии, и за несколько часов
исколесил город, как до того никогда. Он мчался, повинуясь одолевающему его
внутреннему движению. Но скоро заметил Давенант, что старается не думать о
цели этих блужданий, удерживая тайные мысли. Наконец он решился и прошел по
Якорной улице; когда же поравнялся с домом Футроза, уши его горели, а сердце
стучало. Если так хорошо было в том доме при нем, то как очаровательна жизнь
его обитателей, когда их никто не видит! Так он думал. При чужом человеке,
естественно, самое прекрасное должно прятаться. Там что-то мелькает,
вспыхивает, звенит - казалось ему, там плачут от смеха и летают среди улыбок
таинственные существа, озаренные голубым светом. Между тем, ничего не зная о
совершеннейшем из всех зданий мира, прохожие покупают газеты, бросают окурки
под окна, мимо которых он идет, страшась встретить даже гувернантку Уранию
Таль-берг, так как на ней тоже блестят упоительные лучи красно-желтой
гостиной, полной золотых кошек и розовых лиц.
А между тем Давенант очень хотел увидеть хотя бы Уранию, хотя бы
горничную, но при условии остаться незамеченным ими.
Утешившись тем, что завтра снова придет к Футро-зу, Давенант остаток дня
употребил на посещение зверинца и покупку нескольких старых книг; к завтраку
он опоздал, обедать пришел поздно и был голоден, отчего съел суп, рыбу и
