дороги не забегай, не то еще, пожалуй, упадешь и бутылку расшибешь, и
бабушке тогда ничего не достанется. И когда к бабушке придешь, то не за-
будь с ней поздороваться, а не то чтобы сначала во все уголки заглянуть,
а потом уж к бабушке подойти". - "Уж я все справлю, как следует", - ска-
зала Красная Шапочка матери и заверила ее в том своим словом.
А бабушка-то жила в самом лесу, на полчаса ходьбы от деревни. И чуть
только Красная Шапочка вступила в лес, повстречалась она с волком. Де-
вочка, однако же, не знала, что это был за лютый зверь, и ничуть его не
испугалась. "Здравствуй, Красная Шапочка", - сказал он. "Спасибо тебе на
добром слове, волк". - "Куда это ты так рано выбралась, Красная Шапоч-
ка?" - "К бабушке". - "А что ты там несешь под фартучком?" - "Кусок пи-
рога да вино. Вчера у нас матушка пироги пекла, так вот посылает больной
и слабой бабушке, чтобы ей угодить и силы ее подкрепить". - "Красная Ша-
почка, да где же живет твоя бабушка?" - "А вот еще на добрую четверть
часа пути дальше в лесу, под тремя старыми дубами; там и стоит ее дом,
кругом его еще изгородь из орешника. Небось теперь будешь знать?" - ска-
зала Красная Шапочка.
А волк-то про себя думал: "Эта маленькая, нежная девочка - славный
будет для меня кусочек, почище, чем старуха; надо это так хитро дельце
обделать, чтобы мне обе на зубок попали".
Вот и пошел он некоторое время с Красной Шапочкой рядом и стал ей го-
ворить: "Посмотри-ка ты на эти славные цветочки, что растут кругом - ог-
лянись! Ты, пожалуй, и птичек-то не слышишь, как они распевают? Идешь,
словно в школу, никуда не оборачиваясь; а в лесу-то, поди-ка, как весе-
ло!"
Красная Шапочка глянула вверх, и как увидала лучи солнца, прорезавши-
еся сквозь трепетную листву деревьев, как взглянула на множество дивных
цветов, то и подумала: "А что, если б я бабушке принесла свежий пучок
цветов, ведь это бы ее тоже порадовало; теперь же еще так рано, что я
еще всегда успею к ней прийти вовремя!" Да и сбежала с дороги в сторону,
в лес, и стала собирать цветы. Чуть сорвет один цветочек, как уж ее дру-
гой манит, еще лучше, и она за тем побежит, и так все дальше да дальше
уходила в глубь леса.
А волк прямехонько побежал к бабушкиному дому и постучался у дверей.
"Кто там?" - "Красная Шапочка; несу тебе пирожка и винца, отвори-ка!" -
"Надави на щеколду, - крикнула бабушка, - я слишком слаба и не могу
вставать с постели".
Волк надавил на щеколду, дверь распахнулась, и он вошел к бабушке в
избу; прямехонько кинулся к постели бабушки и разом проглотил ее.
Затем надел он бабушкино платье и на голову ее чепчик, улегся в пос-
тель и занавески кругом задернул.
Красная Шапочка между тем бегала и бегала за цветами, и когда их наб-
рала столько, сколько снести могла, тогда опять вспомнила о бабушке и
направилась к ее дому.
Она очень удивилась тому, что дверь была настежь отворена, и когда
она вошла в комнату, то ей так все там показалось странно, что она поду-
мала: "Ах, Боже ты мой, что это мне тут так страшно нынче, а ведь я
всегда с таким удовольствием прихаживала к бабушке!" Вот она сказала: "С
добрым утром!"
Ответа нет.
Подошла она к кровати, отдернула занавески и видит: лежит бабушка, и
чепчик на самый нос надвинула, и такою странною кажется.
"Бабушка, а бабушка? Для чего это у тебя такие большие уши?" - "Чтобы
я тебя могла лучше слышать". - "Ах, бабушка, а глаза-то у тебя какие
большие!" - "А это, чтобы я тебя лучше могла рассмотреть". - "Бабушка, а
руки-то какие у тебя большие!" - "Это для того, чтобы я тебя легче обх-
ватить могла". - "Но, бабушка, зачем же у тебя такой противный большой
рот?" - "А затем, чтобы я тебя могла съесть!" И едва только волк прого-
ворил это, как выскочил из-под одеяла и проглотил бедную Красную Шапоч-
ку.
Насытившись таким образом, волк опять улегся в кровать, заснул, да и
стал храпеть что есть мочи.
Охотник проходил как раз в это время мимо бабушкина дома и подумал:
"Что это старушка-то так храпит, уж с ней не приключилось ли что-ни-
будь?"
Вошел он в дом, подошел к кровати и видит, что туда волк забрался.
"Вот где ты мне попался, старый греховодник! - сказал охотник. - Давно
уж я до тебя добираюсь".
И хотел было убить его из ружья, да пришло ему в голову, что волк,
может быть, бабушку-то проглотил и что ее еще спасти можно; потому он и
не выстрелил, а взял ножницы и стал вспарывать спящему волку брюхо.
Чуть только взрезал, как увидел, что там мелькнула красная шапочка; а
дальше стал резать, и выпрыгнула оттуда девочка и воскликнула: "Ах, как
я перепугалась, как к волку-то в его темную утробушку попалась!"
А за Красною Шапочкою кое-как выбралась и бабушкастарушка и еле могла
отдышаться.
Тут уж Красная Шапочка натаскала поскорее больших камней, которые они
и навалили волку в брюхо, и зашили разрез; и когда он проснулся, то хо-
тел было улизнуть; но не вынес тягости камней, пал наземь и издох.
Это всех троих порадовало: охотник тотчас содрал с волка шкуру и по-
шел с нею домой, бабушка поела пирога и попила винца, которое ей Красная
Шапочка принесла, и это ее окончательно подкрепило, а Красная Шапочка
подумала: "Ну, уж теперь я никогда не стану в лесу убегать в сторону от
большой дороги, не ослушаюсь больше матушкиного приказания".
Бременские уличные музыканты
У одного хозяина осел, который уж много лет сряду таскал да таскал
кули на мельницу, да наконец-таки обессилел, и начал становиться к рабо-
те непригодным. Хозяин стал соображать, как бы его с корму долой сбыть;
но осел вовремя заметил, что дело не к добру клонится, убежал от хозяина
и направился по дороге в Бремен: там, мол, буду я городским музыкантом.
Прошел он сколько-то по дороге и наткнулся на легавую собаку, которая
лежала на дороге и тяжело дышала: видно было, что бежала издалека. "Ну,
что ты так запыхалась, Хватайка?" - спросил осел. "Ах, постарела ведь я
да ослабла и к охоте негодна становлюсь, - отвечала собака, - так хозя-
ин-то мой убить меня собирался! Ну, я и удрала из дому! Да вот только не
знаю, чем мне будет теперь хлеб заработать?" - "А знаешь ли, что я при-
думал? - сказал осел. - Иду в Бремен и собираюсь там быть уличным музы-
кантом. Пойдем вместе, поступай тоже в музыканты. Я стану на лютне иг-
рать, а ты в медные тарелки бить". Собака согласилась с удовольствием, и
пошли они далее.
Немного прошли, повстречали на дороге кота; сидит хмурый такой, пас-
мурный. "Ну, тебе что не по нутру пришлось, Усатый?" - спросил осел.
"Небось не очень развеселишься, когда до твоей шкуры" добираться станут!
- отвечал кот. - Из-за того, что я стар становлюсь и зубы у меня приту-
пились и что я охотнее сижу за печкой да мурлычу, чем мышей ловлю, хо-
зяйка-то моя вздумала меня утопить. Я, конечно, от нее таки улизнул и
вот теперь и не знаю: куда голову приклонить?" - "Пойдем с нами в Бре-
мен. Ведь ты ночью вон какую музыку разводишь - значит, и в уличные му-
зыканты пригодишься". Коту совет показался дельным, и он пошел с ними по
дороге. Пришлось затем нашим трем беглецам проходить мимо одного двора,
и видят они - сидит на воротах петух и орет что есть мочи. "Чего ты это
орешь во всю глотку так, что за ушами трещит?" - спросил его осел. "Да
вот я предсказал на завтра хорошую погоду, - сказал петух, - потому что
завтра Богородицын день; но из-за того, что завтра, в воскресенье, к нам
гости будут, хозяйка все же без жалости велела меня заколоть на суп, и
мне сегодня вечером, наверно, свернут шею. Ну, и кричу я во все горло,
пока могу". - "Ишь ведь, что выдумал, красная головушка! - сказал осел.
- Да тебе же лучше с нами уйти! Идем мы в Бремен. Все это лучше смерти
будет! Да и голос у тебя такой славный: а если мы все вместе заведем му-
зыку, так это будет очень и очень недурно".
Понравилось петуху это предложение, и вот они все четверо направились
далее.
Однако же в один день им не удалось добраться до Бремена. Вечером
пришли они к лесу, где и задумали заночевать. Осел и собака легли у кор-
ня большого дерева, кошка и петух забрались в ветви его, а петух взлетел
даже на самую вершину дерева, где ему казалось всего безопаснее.
Прежде чем глаза сомкнуть, он еще раз огляделся во все стороны, и по-
казалось ему, что вдали что-то светится: вот он и крикнул товарищам, что
где-нибудь неподалеку есть жилье, потому огонек мерцает.
Осел и сказал: "Ну, так надо с места сниматься и ещетаки вперед брес-
ти, потому что тут приют у нас неважный". Собака при этом подумала, что
пара косточек да мясца кусочек ей были бы и очень кстати.
Вот и пошли они на огонек, и огонек светил все светлее, становился
больше и больше - и наконец вышли они к ярко освещенному дому, который
был разбойничьим притоном.
Осел был повыше всех, подошел к окошку, да и стал смотреть. "Ты что
там видишь. Серый?" - спросил петух. "Что вижу? Накрытый стол, а на нем
и яства, и питье, и разбойники за столом сидят и угощаются". - "Это бы и
для нас не вредно было!" - сказал петух. "Да, да, хорошо бы и нам быть
там!" - сказал осел.
Тогда стали они между собою совещаться, как бы им ухитриться и раз-
бойников из дома повышать...
Наконец-таки нашли способ. Осел должен был упереться передними ногами
в подоконник, собака вспрыгнуть ему на спину, кошка взобраться на спину
собаки, а петух должен был взлететь и сесть кошке на голову. Как устано-
вились, так по данному знаку разом и принялись за свою музыку: осел за-
ревел, собака залаяла, кот замяукал, а петух стал кукарекать. А потом и
вломились в дом через окно, так что оконницы задребезжали.
Разбойники, заслышав этот неистовый рев, повскакали со своих мест; им
показалось, что в окно лезет какое-то страшное привидение, и они в ужасе
разбежались по лесу.
Тут уселись наши четверо приятелей за стол, принялись за остатки ужи-
на и так наелись, как будто им предстояло голодать недели с три.
Покончив с ужином, все четверо музыкантов загасили огни в доме и ста-
ли себе искать постели, каждый по своему вкусу и удобству.
Осел улегся на навозе, собака прикорнула за дверью, кошка растянулась
на очаге около теплой золы, а петух взлетел на шесток; и так как они все
были утомлены своим долгим странствованием, то и заснули очень скоро.
Когда минула полночь и разбойники издали увидели, что огни в их доме
погашены и все, по-видимому, спокойно, тогда их атаман сказал им: "Чего
мы это сдуру так пометались!" - и велел одному из шайки пойти к дому и
поразнюхать.
Посланный видит, что все тихо, и вошел в кухню, чтобы вздуть огня;
подошел к очагу, и покажись ему кошачьи глаза за горящие уголья. Он и
ткнул в них серной спичкой, чтобы огня добыть. Но кот шутить не любил:
как вскочит, как фыркнет ему в лицо да как цапнет!
Разбойник с перепугу бросился к черному ходу, но и тут собака сорва-
лась со своего места да как укусит его в ногу!
Он пустился напрямик через двор мимо навозной кучи, а осел-то как
даст ему заднею ногою!
В довершение всего петух на своем шестке от этого шума проснулся,
встрепенулся и заорал во всю глотку: "Ку-каре-ку!"
Побежал разбойник со всех ног к атаману и доложил: "В доме там посе-
лилась страшная ведьма! Она мне в лицо дохнула и своими длинными пальца-
ми поцарапала! А у дверей стоит человек с ножом - мне им в ногу пырнул!
А на дворе дрыхнет какое-то черное чудище, которое на меня с дубиной на-
кинулось. А на самом-то верху сидит судья да как крикнет: "Давай его,
плута, сюда!" Едва-едва я оттуда и ноги уволок!"
С той поры разбойники не дерзали уж и носа сунуть в дом, а четверым
бременским музыкантам так в нем полюбилось, что их оттуда ничем было не
выманить.
Кто их там видал, тот мне о них рассказывал, а я ему удружил - эту
сказку сложил.
