- Кто из вас старший? - спросил их сержант, доставивший нас.
- Я, - вышел вперед один из френдлизцев. Это был обыкновенный
полевой стрелок в звании младшего сержанта. Несмотря на столь
малое звание, он был уже довольно пожилой - похоже, ему было уже
за сорок.
- Этот человек - ньюсмен, - сказал сержант, указывая на меня
винтовкой, - а другой - его помощник. Ньюсмен ранен, и поскольку
мы не можем доставить его в госпиталь, может быть, вы сможете
вызвать ему врача по радио.
- Нет, - покачал головой младший сержант. - У нас здесь нет
рации, а командный пункт метрах в двухстах отсюда.
- Мы с Гретеном могли бы помочь вам, пока кто-нибудь сбегает
туда.
- Это невозможно, - опять покачал головой командир охраны, - у
нас нет приказа покидать этот пост.
- Даже в особых случаях?
- Такие не указаны!
- Но...
- Повторяю, сержант. Нам не было указано ни на какие
исключения! Мы не двинемся с места, пока не появится старший
командир.
- А как скоро он может появиться?
- Не знаю.
- Тогда, я схожу сам. Подожди меня здесь, Гретен. Командный
пункт в этом направлении? Спасибо.
Он закинул свою винтовку за плечо и исчез за деревьями. Больше
мы никогда его не видели.
* * *
До этого момента я держался из последних сил, но тут уж можно
было бы и дать себе слабинку. Скоро прибудет помощь. Медленно,
очень медленно, я погрузился в беспамятство.
Очнулся я от ужасной боли. Раненая нога ниже колена распухла и
малейшее движение вызывало судорожные боли, молотом отдававшиеся
в голове.
Постаравшись принять положение, при котором боль хоть
ненамного уменьшилась бы, я начал осматриваться.
Я лежал в тени деревьев на самом краю поляны. На другом ее
конце находилась группа пленных и рядом с ними несколько
охранников. Но большинство солдат располагались невдалеке от
меня. Среди них я заметил и новое лицо. Человек лет тридцати, в
чине фельдфебеля, угрожающе размахивая руками, что-то говорил им.
Небо над нами отдавало красным. Это лучи заходящего солнца
создали удивительную картину. Его лучи падали на мундиры
френдлизцев, создавая причудливую игру красок.
Красное и черное, черное и красное - цвета зловеще отражались
на кроне деревьев.
Я прислушался и услышал, о чем разговаривали солдаты.
- Ты мальчишка! - рычал фельдфебель. Он потряхивал головой, не
в силах сдержать своих эмоций. Его лицо было красным в лучах
заходящего солнца.
- Ты мальчишка! Сопляк! Что ты знаешь о борьбе за выживание на
наших суровых, каменистых планетах? Что ты знаешь о целях тех,
кто послал нас сюда защищать Слово Божье? Неужели ты не хочешь,
чтобы наши дети и женщины жили и процветали, когда все вокруг
хотели бы видеть нас мертвыми?
- Но кое-что я знаю, - ответил чей-то знакомый голос. - Я
знаю, что мы правы. Мы во всем придерживаемся Кодекса Наемников.
- Заткнись! - рявкнул фельдфебель. - Что этот Кодекс перед
Кодексом Всемогущего? Что значат эти клятвы перед клятвой
Всевышнему. Элдер Брайт сказал, что мы обязаны победить! Эту
битву должны услышать в будущем. Нам нужна только победа!
- Но я говорю...
- Молчи! Я не желаю слушать тебя. Я твой командир! И только я
могу говорить Слово Божье! Нам приказали атаковать врага. Ты и
еще четверо должны немедленно отправиться на командный пункт. Не
мне тебе напоминать, к чему может привести неповиновение
командиру.
- Тогда мы возьмем пленных с собой...
Фельдфебель вскинул винтовку и направил ее на спорящего с ним
солдата.
- Так ты отказываешься подчиниться приказу?
Он немного отошел в сторону и только тут я заметил, что
неизвестный, чей голос показался мне знакомым, - рядовой Гретен.
- Всю жизнь я преклоняюсь перед Богом, и мне не страшно
умереть...
Я пытался привстать, но ужасная боль пронзила мое тело.
- Эй! Фельдфебель! - закричал я, превозмогая боль.
Тот быстро оглянулся, и ствол его винтовки холодно уставился
мне в глаза. Осклабившись, он кошачьими шагами направился в мою
сторону.
- О, ты уже очнулся, - поинтересовался он. Багровый отблеск
заката играл на его физиономии. Его улыбка ясно показала мне, как
отлично он понимал, что даже малейшее физическое усилие может
меня прикончить.
- Очнулся достаточно, чтобы услышать кое-какие интересные
вещи, - прохрипел я. В горле у меня пересохло, нога начала
непроизвольно вздрагивать. Но неукротимая ярость наполняла мое
тело невиданной силой. Казалось, еще немного, и она, вырвавшись,
испепелит негодяя на месте.
- Разве ты не знаешь, что я ньюсмен? И все действия, которые
могут причинить мне вред - противозаконны! Вот мои бумаги.
Фельдфебель осторожно нагнулся, взял документы и начал
внимательно их рассматривать.
- Все верно, - сказал я, когда он снова взглянул на меня. - Я
ньюсмен. И я не прошу тебя, а приказываю! Мне необходимо срочно в
госпиталь! И мой помощник, - я указал на Дэйва, - должен быть со
мной.
Фельдфебель снова уткнулся в документы. Когда он снова оторвал
от них свой взгляд, лик его был грозен. Это был лик фанатика.
- Я знаю тебя, ньюсмен, - заревел он. - Ты один из тех писак,
которые в своих статейках чернят Слово Божье. Твои документы -
халтура и бессмыслица. Но ты мне нравишься, так как уже успел
получить свою долю справедливости. И поэтому я отправлю тебя в
госпиталь, и ты напишешь историю нашей борьбы, историю торжества
Бога и его последователей.
- Отправь меня немедленно! - приказал я.
- Успеешь! - махнув рукой, прервал он меня. - В тех
документах, которые ты мне дал, я нигде не нашел сведений о твоем
помощнике. На его документах нет ни одной подписи наших
командиров о том, что он твой помощник. А что это значит? А? А
значит это то, что этот человек - шпион! И поэтому место его с
другими военнопленными! И он встретит то, что угодно будет Богу!
Бросив документы к моим ногам, фельдфебель повернулся и пошел
прочь. Я закричал, требуя, чтобы он вернулся, но он не обратил на
это никакого внимания.
Но Гретен подбежал к нему, схватил его за руку и что-то
зашептал на ухо, указывая на группу пленных. Фельдфебель грязно
выругался.
Подойдя к солдатам, он закричал:
- Становись!
Стрелки поспешно бросились выполнять команду.
- Смир-но! Напра-во! Шагом марш! Рядовой Гретен! По прибытии
на командный пункт доложите командиру, что я послал вас на помощь
атакующим.
Фельдфебель немного постоял, глядя вслед удаляющимся солдатам,
а затем, вскинув оружие наизготовку, медленно направился к
пленным.
- Теперь, когда ваши защитники ушли, - угрюмо начал он, - все
стало на свои места. Нас впереди ждет не одна атака, и оставлять
вас, врагов, в нашем тылу я не могу. А тратить солдат для вашей
охраны тоже невозможно, когда на счету каждый боец. Поэтому я
посылаю вас туда, откуда вы уже не сможете больше повредить
помазанникам Божьим!
И только сейчас я окончательно понял, что он задумал.
Крик боли и ненависти, вырвавшийся из моего горла, потонул в
громе автоматических выстрелов.
ГЛАВА 13
Я мало что помню после этого. Помню, как фельдфебель
направился ко мне после того, как перестали шевелиться тела. Он
тяжело шел ко мне, держа свое орудие в одной руке.
Он стоял возле меня и долгим задумчивым взглядом смотрел мне в
глаза.
Я попытался встать, но не смог.
- Не беспокойся, ньюсмен, я тебя не трону, - сказал он, глядя
на меня. Его голос был глубок и спокоен, но глаза были безумны. -
Одного только прошу у тебя. Поспеши с этой историей. Ты будешь
жить, чтобы всем рассказать о том, что здесь произошло! И пускай
все узнают, как беспощадны могут быть Божьи воины к нечестивцам!
Может быть, я скоро паду в штурме, в этом или в следующем, но я
рад, что исполнил волю того, кто только что управлял моими
пальцами! Твоя писанина ничего не значит для тех, кто читает
только писание Бога Битв!
Он отступил назад.
- А теперь оставайся здесь, ньюсмен, - усмехнулся он одними
губами. - Не бойся, они найдут тебя и спасут. - Фельдфебель
повернулся и ушел. Я смотрел на его черную спину, тающую в
темноте, до тех пор, пока не остался один в темном лесу, один на
один с трупами.
Не знаю, как я добрался до них, как нашел Дэйва. Он был залит
кровью, я чувствовал ее. Я приподнял его голову и поставил рядом
горящий фонарь.
- Эйлин? - внезапно спросил он, когда луч света упал ему в
глаза. Но глаз он так и не открыл. Я начал тормошить его, что-то
говорить, что-то очень странное.
- Она скоро будет здесь, - пытался я его успокоить.
Он ничего больше не сказал, а только тяжело дышал.
Отчаяние разрывало мне сердце. Я не обращал внимания на боль,
терзающую мое тело. Все мои мысли были заняты Дэйвом. Я что-то
говорил, плакал, молил бога о помощи, но все было зря.
Внезапно я заметил, что Дэйв открыл глаза. Я наклонился и
вдруг увидел на его лице счастливую улыбку.
- О, Эйлин, ты наконец пришла! - еле слышно произнес он.
Я не знал, что сказать, и только слезы капали из моих глаз.
Дэйв еще что-то прошептал и вдруг замолчал на полуслове.
В это время взошла одна из лун Новой Земли и при ее свете я
увидел, что мой шурин мертв.
ГЛАВА 14
Меня нашли вскоре после восхода солнца, но не френдлизцы, а
кассидиане. Кейси Грим ударил во фланг наступающим войскам
Севера, опрокинул их и начал преследовать по всему фронту. И
всего за сутки отряды Френдлиза, полностью обескровленные,
вынуждены были капитулировать. Гражданская война между Севером и
Югом Новой Земли была закончена полной победой кассидиан.
Но меня это не беспокоило. В полубессознательном состоянии
меня доставили в Блаувейн, в госпиталь. Излечение мое несколько
затянулось, так как рана оказалась запущенной, и я потерял много
крови. Положение еще ухудшилось моим ужасным моральным
состоянием.
Чтобы немного привести меня в чувство, врач сказал мне, что
фельдфебеля, который совершил то гнусное убийство, взяли в плен и
после недолгого разбирательства расстреляли за нарушение Кодекса
Наемников. Но что это могло изменить? Ведь я не смог уберечь
Дэйва!
Я чувствовал себя как в те часы, которые только недавно
сломались. Они уже не могут показывать точного времени, но если
их поднести к уху и немного потрясти, то можно было бы что-то и
услышать. Я сломался, сломался внутренне. И даже известие,
пришедшее из "Интерстеллар Ньюс Сервис" о моем зачислении
полноправным членом Гильдии не могло ничего изменить в моей
жизни. И тогда меня послали на Культис, на одну из двух планет
Экзотики, для лечения.
* * *
На культисе мне пообещали быстрое излечение, если удастся
выбрать способ, которым меня можно будет вылечить. Дело в том,
что они не могли применять в моем случае свою власть. Основная их
философская концепция заключалась в том, что они не могли
использовать силы их собственных личностей для проникновения в
психику других индивидуумов. Они могли только предлагать идти по
тому пути, который был бы желателен для успешного излечения.
И инструмент, который они выбрали в качестве указателя
направления, был достаточно могущественен. Это была Лиза Кант!
- Но ты же не психиатр! - изумился я, когда она впервые
появилась передо мной. Определенно, в ее присутствии я глупел,
говорил резкости и легко раздражался.
- Но откуда тебе известно, кто я? - усмехнулась она. - Ведь с
нашей последней встречи на Земле прошло без малого шесть лет! Не
считая, правда, мимолетной встречи на Фриленде, но ты тогда даже
не спросил, чем я занималась все это время. Так вот, знай, все
это время я была студенткой и изучала психологию в одном из
Университетов Культиса.
- Значит, ты и в самом деле психиатр?
- И да, и нет! - спокойно ответила она. Внезапно она
улыбнулась мне. - В любом случае, как мне кажется, психиатр тебе
не нужен.
Когда она сказала это, я понял, что это была моя мысль, мысль,
которую я всячески старался от себя прогнать. "Но если она это
поняла так быстро, значит, она может все знать обо мне!"
- Может быть, это и правда, - усмехнулся я. - Может быть, мы
