жизни, чем я мог бы ей предложить, - спокойным, как и его лицо,
голосом произнес офицер. - Он хотел спасти своего шурина... -
Джаймтон повернулся к Брайту и сказал: - Я верю, что он честный
человек, Старейшина.
- Я не спрашиваю вас, во что вы верите, - взорвался Брайт.
- Как хотите, - пожал плечами Джаймтон.
Я почувствовал ненависть к этому человеку. Ненависть, которая
вот-вот разорвет меня, несмотря на такие неподходящие
обстоятельства. Ярость к этому спокойному человеку. Не только
потому, что он только что рекомендовал меня, как честного и
хорошего человека, но и потому, что в его лице было еще что-то,
чего я никак не мог разобрать. Но тут я понял - он не боялся
Брайта! А я - боялся! Хотя я и был ньюсменом с авторитетом
Гильдии за плечами, а он простой офицер перед своим
главнокомандующим, верховным военным вождем двух миров... Как он
мог? И затем я вновь понял это. И сцепил свои зубы от ненависти и
раздражения. Джаймтон ничем не отличался от того лейтенанта,
который отказался выдать пропуск Дэйву. Тот офицер готов был
повиноваться Брайту, который был Старейшиной, но ни в грош не
ставил Брайта как человека.
Таким же образом Брайт держал жизнь Блека в своих руках, но
держал только меньшую ее часть.
- Ваш отдых здесь окончен, форс-лидер, - резко сказал Брайт. -
Скажите своей семье, чтобы отправили ваши вещи в столицу, и
присоединяйтесь к нам. Я назначаю вас в помощь этому ньюсмену. Мы
присваиваем вам чин капитана, чтобы сделать эту должность более
привлекательной.
- Сэр! - безэмоционально произнес Джаймтон, четко щелкнув
каблуками и наклонив голову.
* * *
Когда мы возвратились, Брайт приказал Джаймтону ознакомить
меня с ситуацией на Френдлизе и достопримечательностями этих двух
планет. После короткого осмотра столицы я вернулся в отель. Это
требовало выдержки - видеть постоянно возле себя Блека,
официально поставленного, чтобы помогать мне, а неофициально -
чтобы шпионить. Тем не менее, я ничего не сказал об этом, а
Джаймтон тоже молчал. Это странное соседство двух людей,
прогуливающихся по городу и не говорящих друг с другом, было
вполне объяснимо, поскольку между нами стояли Эйлин и Дэйв.
Тем не менее, меня время от времени приглашали к Брайту. Он
встречал меня более или менее приветливо, интересовался, как я
вхожу в курс событий, и вообще, он выглядел все более и более
доброжелательным. Я понимал его. Он хотел как можно полнее
использовать меня, ньюсмена, в деле рекламы своего народа.
День за днем, интервью за интервью, он становился в беседах со
мной все доверчивее и мягче.
- Что любят больше всего читать на других планетах, ньюсмен? -
спросил как-то Брайт. - Точнее, о чем они больше всего любят
слушать?
- О героях, конечно, - ответил я. - Вот почему Дорсай имеет
такую популярность... И вот почему другие миры, и в том числе
Экзотика, так охотно нанимают их.
Днем позже он снова вернулся к этому разговору.
- Что делает людей героями в глазах общественности?
- Обычно это происходит на войне. Вот, например, если равное
количество ваших солдат встретится с тем же числом дорсайцев и
разобьет их, то...
Наступила тишина, так как меня остановил взгляд Элдера Брайта.
- Ты что, считаешь меня дураком? - рявкнул он. - А может быть,
ты сам дурак? - Он долго смотрел на меня. Я молчал. Наконец, он
кивнул головой и тихо, как бы про себя, произнес: - Все верно...
этот ньюсмен - глупец!
Затем Глава Объединенных Церквей встал и указал мне на дверь.
На этом наше интервью закончилось.
Не думаю, чтобы он посчитал меня дураком. Все было гораздо
сложнее. Это был момент, когда я сделал свое предложение. Но я
так и не понял, что означала эта его такая необычная реакция. И
это беспокоило меня. Мое упоминание о дорсайцах не могло быть
таким впечатляющим. Я хотел было спросить об этом Джаймтона, но
решил, что мудрее будет немного подождать.
Наконец настал тот день, когда Брайт задал вопрос, который он
рано или поздно обязан был задать.
- Ньюсмен, - сказал он, - ты как-то говорил, что героями
становятся, победив прежних, признанных героев. Ты упомянул при
этом, как пример, прежних героев в общепринятом мнении: Дорсай...
и Экзотику.
- Да, Старейшина.
- Но эти безбожники с Экзотики, - медленно выговаривал он
слова, будто пробуя их на язык, - они ведь используют наемные
войска. А что толку разгромить наемников? Даже если это легко и
возможно!
- Но почему бы вам не рискнуть, - спросил я. - Такого рода
победа могла бы создать вам благоприятное общественное мнение.
Правда, для встречи с Дорсаем Френдлиз еще не вполне
подготовлен...
Он тяжело взглянул на меня.
- А с кем мы могли бы рискнуть? - потребовал он.
- Ну... всегда есть небольшие группы людей, которые хотят
что-то изменить. Скажем, если небольшая инакомыслящая группа
наймет ваших солдат для свержения конституционного
правительства... Конечно, я не хотел бы, чтобы повторилась
ситуация с Новой Землей...
- Мы получили деньги, и нас не касается, кто выиграл в той
грязной войне, - раздраженно бросил Брайт. - Разве мы не
придерживались Кодекса Наемников?
- Да, но силы противников на Новой Земле были примерно равны.
И вот, если бы вы оказали помощь крохотному меньшинству против
всей государственной машины... Скажем, что-то подобное борьбе
шахтеров Коби против шахтовладельцев!
- Что? Коби? - Брайт в задумчивости начал мерить шагами свой
кабинет. - Как ни странно, ньюсмен, но я уже получил подобную
просьбу о помощи, причем на совершенно выгодных условиях, от
группы...
Он снова сел за стол и внимательно посмотрел на меня.
- От группы, подобной Коби? - сказал я невинно. - Уж не сами
ли шахтеры взывают о помощи?
- Нет, не шахтеры!
Брайт помолчал, затем встал и подошел ко мне.
- Мне сказали, что вы собираетесь покинуть нас, ньюсмен.
- Я?
- Не думаю, что меня неправильно проинформировали, - почти
весело проговорил он. - Мне сказали, что сегодня вечером вы
улетаете на Землю. Вы что, уже купили билет?
- В общем... да, - кивнул я головой, изображая растерянность.
- Как это я мог запамятовать? Неужели я не сказал вам об этом,
сэр?
- Доброго пути, ньюсмен, - протянул мне руку Брайт. - Я очень
рад, что мы смогли достичь с вами понимания. Можете рассчитывать
на меня в будущем. Думаю, что в следующий ваш приезд на Гармонию
мы лучше встретим вас?
- Благодарю, - просиял я.
- До свидания, ньюсмен.
Мы снова пожелали друг другу всего наилучшего, и я отправился
в отель. Мои вещи были уже упакованы. На столе лежал билет на
вечерний лайнер.
И вот, пятью часами позже, я находился уже в космосе, на пути
к Земле.
А еще пятью неделями позже движение "обывателей" на Святой
Марии, тайно обеспеченное людьми и снаряжением с Френдлиза,
совершило быстрый и кровопролитный переворот, заменив законное
правительство лидерами Голубого Фронта.
ГЛАВА 20
На этот раз я не просил встречи с Пирсом Лифом. Он сам вызвал
меня. Когда я шел по коридорам "И. Н. С." и подымался по
эскалатору к его кабинету, головы одетых в гильдийскую униформу
людей поворачивались, провожая меня взглядами.
За три года, прошедшие после того, как лидеры Голубого Фронта
захватили власть, многое изменилось для меня.
Я получил свой час мучений от встречи с сестрой. И каждый раз,
когда я вспоминал про это, с новой силой вспыхивали мои боль и
сожаление. Чтобы отомстить за все, я предпринял два действия - на
Святой Марии и на Гармонии. Я привел свою месть в движение. Эти
три года действительно изменили меня. Поэтому-то Пирс Лиф и
вызвал меня. За эти три года сила моего знания стала полной в
такой мере, что по сравнению с ней та, что была у меня, когда я
говорил с Брайтом, казалась мне слабой, хрупкой, словно только
что родившейся. Я грезил местью, клинком в руке, который вершит
правосудие. То, что я сейчас в себе ощущал, было неизмеримо
сильнее, чем какое бы то ни было прежде чувство, сильнее, чем
желание есть и пить, чем желание любить или жить.
Тупицы те, кто думает, что человека удовлетворит здоровье,
женщины или горячительные напитки. Эти вещи мелки по сравнению с
величайшей из страстей, которая поглощает все силы, надежды,
страхи и мечты, которая, не найдя выходя, иссушает мозг. Эта
страсть - жажда мести! Глупцы, кто думает иначе. Ни живопись, ни
музыка, ни молитва не могут доставить такой радости, как
свершение этой страсти. Пожалуй, с ней можно было бы сравнить
радость тех, кто строил Парфенон или сражался, защищая родной дом
в Фермопилах. Владеть собой - использовать себя как оружие в
собственных руках - и так создавать или разрушать, как никто
больше не сможет воздвигнуть или разрушить - это и есть
величайшее удовольствие, которое доводилось знать только богам
или демонам!
Это и вошло в меня за эти два или чуть более года.
Я грезил держать молнии в руках над 14 мирами и подчинять их
своей воле. Теперь я держал их! Мои возможности усилились. Я
предугадывал поступки таких людей, как Вильям с Сеты, Блейк с
Венеры и Сейона, преподобный отец с миров Экзотики - всех тех,
чьи движения и колебания делали межзвездную политику - и я читал
их результаты совершенно ясно. И с этим знанием я направлялся
туда, где эти события ожидались. И описывал их, словно они уже
случались, хотя все еще было впереди. Поэтому-то мои коллеги по
Гильдии и считали меня полудьяволом или полупророком.
Но я ничего не говорил им. Свои секреты я держал при себе,
согреваемый предвкушением мести, чувством клинка, сжатого в руке
- инструмента моего РАЗРУШЕНИЯ!
И вот кабинет Пирса Лифа. Сам он стоял у двери, ожидая меня,
хотя я был только еще на подходе. Шеф пожал мне руку, провел к
столу и усадил. Затем налил в стаканы виски и произнес:
- Ты слышал, Там, что Морган Шу Томпсон умер?
- Да, - кивнул я. - И место в Совете освободилось!
- Да, - подтвердил Лиф. И добавил, отвернувшись от меня: - Он
был моим старым другом.
- Я знаю это. Думаю, что это был очень тяжелый удар для вас,
сэр.
- Мы одногодки... - устало проговорил Лиф и немного виновато
улыбнулся мне. - Я полагаю, что ты ожидаешь, что я выдвину твою
кандидатуру в Совет?
- Ожидаю, сэр, - сказал я, - но думаю, что члены Гильдии могут
сделать это, даже если вы этого не захотите!
Лиф кивнул головой.
- Около трех лет назад, - сказал он, - ты приходил сюда с
предсказанием. Ты помнишь его?
Я улыбнулся.
- Ты мог бы забыть это... - покачал головой старик. - Ну, уж
ладно, Там... - он остановился и тяжело вздохнул. Он, казалось,
подыскивал слова. Но я был уже достаточно умудрен опытом. Я
просто ждал. - Мы оба наблюдали события, и мне кажется, что оба
были правы... и неправы!
- Неправы? - удивился я.
- Да, - сказал шеф. - Это была твоя теория, что Экзотика
намерена разрушить культуру Френдлиза. Но взгляни, как все сейчас
повернулось?
- Как? Например?
- Ну, - удивился Лиф, - неужели тебе не ясно, что фанатизм
Френдлиза своего рода защитная реакция на отношение к ним
тринадцати миров, населенных человечеством. Это должно быть
понятно. Но любой здравомыслящий человек не стал бы обвинять
Экзотику в разжигании этих предубеждений против Френдлиза. Не так
ли?
- Целиком с вами согласен, сэр.
- Когда ты пришел ко мне и сказал, что Экзотика намерена
стереть с лица земли культуру Френдлиза, я сначала тебе не
поверил. Но после того, как Френдлиз поддержал войсками и
снаряжением переворот на Святой Марии, вотчине Экзотики, я понял,
что между этими мирами что-то происходит.
- ???
- Но Голубой Фронт продержался недолго...
- Хотя и казалось, что его поддерживают массы, - вставил я.
- Да, да, - Пирс не осудил мое нетерпение. Дело в том, что
лидеры Голубого Фронта оказались недальновидны. Все дело было
основано только на глотках активистов Голубого Фронта. Оказалось,
что Св. Мария не может развиваться самостоятельно. Она финансово,
да и рядом других пут, связана с богатыми мирами Экзотики. И как
