на то что все слова известны и понятны. Теперь мы точно узнали, что
время - основа Мироздания! Жаль, что поздно...
- Может, еще не поздно?
- Может быть. Как выразился Златков, есть великая надежда! Надежда
на то, что человек одновременно беспомощен и всемогущ. Идите. Буду
ждать вас у себя.
Ромашин отпустил руку Павла и направился по коридору к лифту, прочь
от двери с надписью: "Медицинский комплекс УАСС".
После всесторонней медицинской проверки в медцентре Управления
Павел прошел медосмотр и психологическое тестирование в Институте
проблем медицины Академии наук, но никаких отклонений от нормы в его
здоровье, психике, в работе нервной системы медикам отыскать не удалось.
- Вы не бог хладнокровия, - сказал ему, пожимая руку на
прощание, директор Института проблем медицины академик Латышев, -
но исключительно уравновешенный, координированный, абсолютно здоровый
человек. С чем и поздравляю!
Речь академика тяготела к использованию слов в превосходной степени -
видимо, сказывалась старая закалка лечащего врача, но после встречи
с ним Павел почувствовал себя увереннее и добрее.
Выйдя в девятом часу за пределы института, расположенного в третьем
округе Москвы, Павел вспомнил, что голоден, и решил поесть в кафе
"Двадцатый век".
Через полчаса он уже заказал ужин и, пока заказ отрабатывался, рассеянно
осмотрелся: он бывал здесь часто, и обстановка кафе, искусно сделанная
под старину, в стиле далекого двадцатого века, была ему знакома.
Здесь не было сенсорных автозаказчиков, силовых завес и биокабин,
рассчитанных на персональное автоматическое распознавание вкуса посетителей,
не было синтезатора ароматов, бесшумных киб-официантов, эффекторов
условий и видеопласта, создающего для любого посетителя любой пейзаж,
не было синтомузыки с психоадаптерами, срабатывающими по настроению
посетителей. По небольшому уютному залу со стенами из "кирпича"
и "дерева" были расставлены треугольные, круглые, квадратные
столики, рассчитанные на группы с разным количеством людей и с разными
вкусами. У одной из стен между колоннами на небольшом возвышении
располагался эстрадный оркестр, использующий старинные музыкальные
инструменты. Оркестр играл что-то современное, но исполнение оставляло
желать лучшего, все-таки возможности старинных инструментов во многом
зависели от материала, качества изготовления и профессиональной подготовки
исполнителей. Любой синтезатор мог заменить этот оркестр, особенно
если музыкант достиг вершин эйфоромузыки, но Павел давно оценил желание
распорядителей и оформителей кафе приблизиться к веку вплотную.
Официант - вполне живой и настоящий человек - принес на
подносе ужин и расставил на столике.
- Я вас уже приметил, - сказал он. - Нравится русская
кухня?
- Все нравится, - признался Павел. - Только
никак не могу привыкнуть к живому обслуживающему персоналу.
Официант красиво засмеялся.
- Мне тоже поначалу было не по себе. Привык. Ешьте на
здоровье и заходите еще.
- Спасибо, непременно.
Павел принялся за еду.
Оркестр начал играть что-то томно-нежное, лирическое, две
пары вышли танцевать, но вскоре сели: кафе еще только-только начинало
заполняться посетителями.
Павел пожалел, что не может позволить себе отвлечься, отдохнуть,
доел жаркое, запил медовым напитком, несколько минут посидел расслабленный,
ощущая приятную тяжесть в желудке, потом встряхнулся и прямо из кафе
вызвал такси.
В десять вечера он взлетел, направляясь к Брянску, в шестидесяти
километрах от которого попирал Землю Ствол-хроноускоритель.
Над Брянском небо было затянуто тучами. Стемнело, и аппарат
словно провалился в яму без дна. Павел, шевеля губами, стал читать
вслух стихи, сначала шепотом, потом в полный голос:
Мы честно не веруем в Бога.
Откуда берется тревога?
Друзья, отчего вы скорбите
На звонкой планете своей?..
Мы плавно летим по орбите,
Одни мы над миром владыки,
Нам зверь подчиняется дикий
И травы зеленых полей...
И вдруг слова замерли на его губах - он увидел Ствол.
На горизонте, врезаясь в темные громады ночных туч, дрожал
бледный столб света, башня бледного сияния, безобидная и эфемерная
из-за расстояния... И надолго врезались в память безмолвие и мрак,
разрезанный надвое лезвием призрачно-лунного света...
Утро Павел встретил на Земле Пири в Гренландии - из-за
желания умыться снегом. Свое желание он осуществил с лихвой: не только
умылся, но и провалился в сугроб с головой на мысе Пири, куда от метро
пролегла линия монора, совершенно пустого в такую рань. Возвращаясь,
Павел изрядно продрог, с тоской подумал о биатлоне - на лыжи
не вставал уже полгода, вернулся домой, сделал зарядку в полном объеме
и принял горячий душ.
Завтрак занял двадцать минут, а спустя еще полчаса Павел облетел Ствол
на двухместном пинассе и отметил появление у башни Ствола трех передвижных
строительно-монтажных комплексов, упиравшихся в Ствол, как спицы колеса.
Кроме того, стали заметны необычного рисунка серебристые пятна в зеленой
траве, похожие на поля изморози. Снизившись, Павел понял, что видит
огромные, до десяти метров в поперечнике, паутины со сложным и красивым
рисунком. В зале Центра он нашел Златкова.
- У меня создается впечатление, что вы здесь живете.
- Так оно и есть, - хмуро ответил начальник Центра. -
Покидаю сей приют, лишь когда нужно провести циклы расчетов на больших
машинах. Вы тоже сегодня рано.
- Хотя мне и приказали отдыхать, спать не могу. Из головы
не идет мысль, что все события вокруг - ненастоящие, понарошку.
С вами такого не бывает?
- Случается. Это оттого, что размах событий вышел за
границу человеческого удивления. Каждому природой отмерен определенный
запас эмоционального равновесия, заключенного в узком ущелье между
двумя стенами - полнейшего равнодушия и стресса от переизбытка впечатлений
и переживаний. За первой стеной - болезнь, ибо равнодушие -
это предел эмоционального покоя, за второй - смерть или, по
крайней мере, уход в выдуманный, иллюзорный мир, в котором на психику
уже ничто подействовать не может, ибо она себя исчерпала.
- Ну, до равнодушия мне далеко, а вот ощущение нереальности,
вернее, театральности, если хотите, не проходит. Но простите за лирику.
С высоты я видел странные паутины в траве. Откуда они?
- Деятельность конкистадоров. Паутины - это антенны
эффекторов хронополя, с помощью которых конкистадоры стабилизируют
Ствол во временных координатах в местах выхода Ствола в прошлое. Здесь
они не нужны, однако некоторые из вернувшихся автоматов начинают плести
свою паутину, прежде чем мы их вылавливаем. Инстинкт опасности у них
сохраняется.
- С высоты я заметил монтажные комплексы типа "Геракл".
Что за стройка затевается?
Златков хмуро глянул на Жданова, и тот понял, что задал абсолютно
лишний вопрос. Оба и так знали, что "Гераклы" будут монтировать
под видом хронооптимизаторов установки для запуска объектов в Ствол.
- Затевается монтаж хроностабилизаторов, - буркнул
Златков, отворачиваясь. - Попробуем с их помощью нейтрализовать
слой вспененного времени вокруг Ствола.
Павел проводил начальника Центра виноватым взглядом, отметил
движение его обоймы прикрытия. Подумал с некоторой тревогой:
черта с два сразу разберешь, кто его пасет, где свои, а где чужие...
В десять утра в Центр заявился Ромашин и сообщил, что решен
вопрос с дублером. Вторым вслед за Павлом, в случае его неудачи, в
здание хронолаборатории должен был идти инженер Центра Федор Полуянов.
Поговорили о координации всех служб во время вылазки - вслух,
не маскируясь, чтобы "санитары" знали степень перекрытия зоны
и не планировали операций по устранению, затем побывали в секторе
зондирования, где Федор Полуянов с товарищами готовил к запуску новую
партию конкистадоров...
- Эти должны пройти почти все, - сказал инженер,
похлопывая по глянцево-черному боку одного из пауков. - Мы усилили
защиту мозга, хотя пришлось пожертвовать полифункциональностью. Они
теперь ничего не умеют делать, кроме видеосъемки.
- Какова же их программа? - спросил Ромашин.
- Цель! - бросил Федор повелительным тоном.
Паук что-то тихо проскрипел в ответ.
- Скоростная звукозапись, - пояснил инженер. -
Ответь в нормальном диапазоне.
- Цель - установить контакт с людьми, - забубнил
конкистадор басом. - Задать вопросы в записи, получить ответы,
доставить отчеты...
- Довольно...
Конкистадор послушно умолк.
Павел переглянулся с Ромашиным, в глазах которого мелькнул
веселый огонек, и вернулся вместе с ним в зал контроля.
До обеда Златков и его помощник рассказывали будущим десантникам
об аппаратуре, оборудовании и расположении помещений лаборатории и
Ствола, показывали голографии внутренних интерьеров, разрезы, видеофильмы.
Обедать Павел пошел с легкой головной болью: пришлось прокачать через
память за короткое время небывалое количество информации. В два часа
дня Павел и Полуянов сдали экзамен на знание оборудования и работы
главных систем, инспектор в последний раз опробовал скафандр и проверил,
все ли взял с собой в первый поход в лабораторию.
Его вывели из подземелья, гурьбой вышли на склон холма: Ромашин,
Златков, Федор, инженеры и операторы связи, ученые. Все молчали, прощаться
было глупо, и только Златков пробормотал:
- Всего тысяча дней...
Павел понял. Начальник Центра предупреждал о том, что до "конца
света" осталось тысяча дней, если судить по скорости сжатия мрака
вокруг еще "живой" звездной области пространства с Солнцем
в центре.
ГЛАВА 12
Громада Ствола заслонила горизонт.
Павел оглянулся, зная, что за ним наблюдают, по крайней мере,
с четырех сторон. До сахарно-белого куба лаборатории оставалось не
более двухсот метров серо-коричневой, губчатой, как пемза, площади:
трава здесь, вблизи Ствола, так и не выросла.
Скафандр был тяжеловат, хотя и не причинял особых неудобств.
- До встречи, - сказал Павел, шагнув вперед, и
остановился, потому что услышал чей-то голос:
- Не ходите туда.
- В чем дело? - спросил Павел. - Кто это
сказал?
- Что именно? - отозвался Ромашин. - О чем
ты, Павел?
- Показалось...
Инспектор не страдал слуховыми галлюцинациями даже в моменты
наивысшего нервного напряжения, поэтому он интуитивно понял, что его
позвали "иные". Он снова шагнул к зданию, но, как ни готов
был услышать чужой голос, все же вздрогнул.
- Не ходите, - повторил обыкновенный человеческий
баритон.
Павел отключил рацию, чтобы его не слышали в Центре.
- Почему?
- По двум причинам: первая - вы нужны для отключения
Ствола, вторая - идти в лабораторию нет смысла, цепи управления
хроноускорителем давно прекратили существование. Здание лаборатории
в настоящий момент только внешне выглядит зданием, внутри это перекресток
пространств с разными свойствами.
- Но это знаете вы, - сказал Павел. - Не мы.
Если вы правы, я проверю и вернусь. Я обязан сделать это, понимаете?
Почему вы не остановили Игоря Марича?
- Мы предупреждали, но он не поверил.
- Почему же вы уверены, что поверю я? Впрочем, не обо
мне речь. Он жив?
- Нет информации.
- Раз уж зашел этот разговор, ответьте на два вопроса.
Что произошло на самом деле?
Тихое потрескивание в наушниках, словно неведомый собеседник
задумался, стоит ли отвечать. Наконец прозвучал знакомый баритон:
- Родилась новая Вселенная.
- Вы хотите сказать: от ствола Древа Времен ответвилась новая
ветвь?
- В определенном смысле.
- Почему в определенном?
- Ветвь только еще наметила свой рост. Все, что вы называете
Вселенной, - лишь майя, иллюзия жизни, сон реальной Вселенной.
Этот сон еще надо реализовать. Вы все же намерены идти в здание?
- Я не могу повернуть с полпути. Подождите, остался еще вопрос.
- Вы задали даже не два, а три вопроса.
- То были спутники первого. Кто... вы?
Молчание, тихая мелодия в наушниках... тишина...
- Нас еще нет... впрочем, как и вас...
