ограждение орбитального лифта. Девушка, летевшая с ними, погибла
сразу, а они еще жили - при поддержке аппаратов "Скорой помощи".
И Мальгин без лишних слов помчался готовиться к операции.
Только к вечеру стало ясно, что из троих выживут двое, третий из
шока так и не вышел - у него было обширное повреждение лобных долей
мозга, наступил церебральный паралич.
Хотя Климу помогали Заремба и еще трое нейрохирургов-клиницистов,
устал он зверски, что усугублялось еще и отсутствием полноценного
питания: оторваться от операции он не мог, а есть хотелось все
сильней. Истощенный борьбой на два фронта: с внешними
обстоятельствами, требующими абсолютной точности решений, жесткого
напряжения всех душевных сил и знаний, и с внутренними побуждениями,
Мальгин принял душ и еле дополз до институтской столовой, где съел две
порции обеда, не обращая внимания на подшучивание осоловелого Зарембы.
Молодой хирург не столько ел, сколько говорил - и на нем сказывались
перевозбуждение и усталость, но в конце концов наступил момент, когда
Мальгин насытился и едой и компанией.
- Иван, - проникновенно сказал он, с сожалением отрываясь от
стола, - у Пруткова есть замечательный афоризм насчет фонтана. У меня
от тебя голова болит.
- Если голова болит, значит, она есть, - изрек Заремба и выставил
вперед ладони, заметив, какое впечатление произвела его шутка на
Мальгина. - Все, все, не буду, а то в лягушку превратишься - если
судить по взгляду. Кстати, как ты умудряешься работать со скоростью
инка? Пирогов сегодня трижды во время операции не успевал за тобой
переносить фокус сканера.
- Не заметил.
- Ну-ну, - пожал плечами Иван, с любопытством ожидая продолжения.
- Ты уже всю информацию из "черных кладов" перекачал в оперативную
память или нет? Поделись впечатлениями.
- Рано, - отрезал Мальгин, почувствовав беззвучный толчок в
голову: кто-то пси-позвал его, знакомый и большой. Аристарх. Причем не
издалека - где-то рядом.
Заремба разочарованно отодвинулся, и в этот момент в столовую
вошли Железовский и Ромашин.
- Вот он где, герой нашего времени, - добродушно пошутил Ромашин.
- Аристарх вычислил вас безошибочно, Клим.
- Где же еще его можно найти, кроме столовой, - пророкотал своим
роскошным басом математик, подмигивая хирургу.
- Можно подумать, что ты иначе решаешь проблему питания, - сказал
Мальгин, отвечая иронией на иронию. - Чтобы питать такие мышцы, надо в
день съедать по два слона.
- Не обязательно, - ухмыльнулся Железовский. - Достаточно
получасовой электроподзарядки. Хочешь научу?
- Научи, - с недоверием взглянул на Аристарха Клим.
- Только, ради Бога, не здесь, - поспешил вмешаться Ромашин. -
Клим, надо поговорить, есть проблемы.
- Тогда поднимемся ко мне наверх.
Заремба хотел было поучаствовать в беседе, но Мальгин выразительно
покачал перед его носом пальцем, и молодой хирург вынужден был
оставить компанию.
В уютном кабинете Мальгина они расселись по креслам, подогнав их
по фигурам, и первым делом выпили по стакану березового коктейля:
березовый и черносмородиновый сок, несколько капель лимонного,
рябинового и мятного и газ. Железовский присмотрелся к изящному кокосу
Мальгина, в глазах его зажглись насмешливые огоньки.
- Харитон, - сказал вдруг инк климовского костюма, так что тот
вздрогнул: хирург ни о чем его не спрашивал и реплик не ждал.
- Ты что? - мысленно спросил он, ощущая постороннее пси-давление:
будто ветер подул через голову.
- Он спросил, как меня зовут, я ответил, - флегматично отозвался
Харитон.
- Почему же я не услышал тоже?
- Потому что моя передача потоньше, - раздался в голове Мальгина
характерный, как удар гонга, пси-голос Железовского, сопровождаемый
трассами желтых вспышек "перед глазами". - Ты должен был почувствовать
только фон, резонансный "хвостик".
Мальгин кивнул. Математик, довольный эффектом, засмеялся - словно
загрохотали камни, скатываясь в пропасть.
- Может быть, перейдем на звук, джентльмены? - вежливо осведомился
Ромашин.
Железовский и Мальгин подняли вверх ладони, пальцы которых
засветились вишневым накалом, будто раскаленные стальные прутья, а
потом между ладонями проскочила с шипением синяя искра, - и свечение
погасло.
- Поздравляю, мастер, - ухнул Железовский. - Кое-чему ты научился.
А как насчет пси-блока?
- Попробуй пробить.
Оба замолчали: один пытался закрыть мозг от прослушивания, другой
проникнуть за барьер защиты.
Лоб Мальгина заблестел от пота, а чудовищные мышцы Железовского
напряглись так, что, казалось, лопнет кокос.
- Ну-ну, вы поосторожней, - забеспокоился Ромашин, до которого эхо
схватки докатилось в виде всплесков шума. - Еще поломаете мне
чего-нибудь ненароком, я не интрасенс, блоки ставить не могу.
- Годится, - сдался наконец математик. - А это сможешь?
Он сжал хрусталитовый стакан в кулаке, превратив его в тонкий
беловатый стержень. Прежнюю форму стакан после этого не приобрел, хотя
Ромашин знал, что по прочности и упругости хрусталит не уступает
своему родственнику, знаменитому кевлару. Мальгин повторил его
движение.
- А так?
Аристарх сел спиной к столику и вдруг сделал стремительный выпад
рукой назад, по графину с коктейлем. Рука его не дошла до графина
буквально миллиметр - графин даже не шевельнулся, хотя Клим
наклонился, чтобы поймать его. Ромашин цокнул языком - оценил.
Мальгин развернул кресло, прикинул расстояние, скорость удара,
путь руки по инерции после резкой остановки руки и... графин слетел со
столика и врезался в стену. Снова "загрохотал камнепад" - смех
Железовского.
- Малость не рассчитал.
Клим сконфузился. Математик назидательно поднял палец.
- Главное отличие интрасенса от нормального хомо не в физической
силе, выносливости, скорости движений и так далее, а в точности
дозировки мышечных усилий.
Теперь засмеялся Ромашин.
- Сколько еще в вас обоих детства. Ну ладно, Аристарху всего
двадцать шесть лет, проявления мальчишества ему по возрасту положены,
но тебе-то, Клим, уже тридцать четвертый.
Железовский порозовел, пряча за бесстрастностью недовольство
собой, чувство вины и желание выглядеть человеком, внушающим уважение.
Мальгин остался спокойным, не видя в своем поведении ничего
особенного.
- Возраст - не гарантия опыта и мудрости. Недаром древняя
пословица говорит: не спрашивай старого, спрашивай бывалого. Итак, что
за проблемы перед нами?
- Шаламов, - сказал Ромашин, не отвечая на колкость хирурга; он
тоже знал себе цену. - Вернее, его поиск. Время от времени он
появляется на Земле, косвенные факты подтверждают это.
- Его подарки Купаве?
- Не только. Лютый видел у Горловины "глазастого" орилоунского
фантома, которого потом наблюдали на Земле, а если помните,
"глазастый" все время сопровождал Шаламова.
- Прямых доказательств этому нет.
- Их засекали вместе не один раз, это настораживает. Кстати,
"глазастого" - безопасники дали ему имя "Аргус-2" - наблюдали и на
Меркурии после образования "сферы Сабатини".
- Очень интересная штука, - пробасил Железовский. - Я имею в виду
"сферу". Количество уровней смысла не поддается расчету, я пробовал.
Видимо, это и в самом деле провал с бесконечным числом измерений,
причем очень опасный.
- Из чего ты сделал этот вывод?
Аристарх молча ткнул пальцем в грудь, что означало: чувствую.
Ромашин некоторое время взвешивал его жест и слова, кивнул.
- Да, мне этот эйнсоф тоже не нравится. Дверца в иные миры, может,
и открылась, но не для нас. Значит, надо искать новую. Что скажет
математик?
Железовский, вырабатывающий привычку сидеть неподвижно, покачал
головой, так что вздулись бугры мышц у основания шеи. Он оставался
единственным "непрозрачным" человеком для гипервидения Мальгина, то
есть не делился на цветные фантомы спектра биополей, отражающего
характер.
- Вход в систему орилоунского метро есть, но рассчитать его
местоположение я не смог. Слишком много параметров надо анализировать.
А точек соприкосновения нашей системы метро с орилоунской нет.
Ромашин не смог сдержать разочарования.
- Вы уверены, Аристарх? Ведь это приговор.
- Я не столь категоричен в выводах и продолжаю работать. Вы
знаете, на что похожа сеть нашего метро? На космогонические построения
каббалы: дворец с пятьюдесятью дверями, сорок из которых распахиваются
на четыре стороны света и открываются одним ключом, девять ведут вверх
и одна - неизвестно куда. По преданиям, вошедшие в нее не
возвращались. Так вот у системы метро есть такая "дверь",
математически я ее вычислил, но физически определить не могу. -
Железовский поморщился, упрямо боднул лбом воздух. - Но найду!
Взгляд Ромашина говорил: дай Бог нашему теляти... - но вслух он
сказал бодро:
- Что ж, подождем. Вполне может случиться, что безопасники засекут
Шаламова первыми, и наши приготовления окажутся ненужными.
Железовский вспыхнул, он понял смысл недосказанного, но Мальгин
передал ему пси-импульсы: "Спокойнее", - и математик ничего не сказал,
хотя и обиделся.
И в этот момент по-птичьи запел вызов: у Мальгина видео всегда
щебетал голосами разных птиц; на этот раз это был щегол. Клим включил
прием. Из развернувшегося виома на них смотрел невозмутимый Майкл
Лондон, одетый в странный малахитовый балахон, по которому то и дело
прокатывалась волна зеленого свечения.
- Салют, камрады. Времени у меня нет, поэтому обойдусь без
предисловий. Не ищите Шаламова, это бесполезно. И даже опасно. Вам не
удастся снять с души груз вины, Игнат, как вы надеетесь, а вам, Клим,
не удастся его вылечить, как ни прискорбно.
Сидящие за столом переглянулись. У каждого мелькнула одна и та же
мысль: откуда Майклу известно, что предмет их беседы - Шаламов? Но все
они знали цену словам вообще, а Лондона - в особенности.
- А если мы попросим вылечить его... Вершителей? - спросил Мальгин
тихо.
Лондон едва заметно улыбнулся.
- До Вершителей еще добраться надо, вы даже представить себе не
можете, кто они и где обитают. Но вот вопрос: надо ли это самому
Шаламову? Станет ли он счастливее от того, что вы его... вылечите?
Молчание, повисшее в воздухе, нарушил Ромашин.
- А что значит "искать Даниила опасно"?
Лондон вздохнул, уголки губ его опустились.
- Да в самом прямом смысле. Он не хочет ни с кем встречаться, и
каждую такую попытку воспримет как посягательство на свободу. Оставьте
его в покое и безопасникам передайте. Боянова энергичная и умная
женщина, я ей симпатизирую, но и она не застрахована от ошибок и
стереотипов. А Шаламов... - Лондон грустно оглядел компанию. - В
настоящий момент он очень далеко отсюда, и во времени, и в
пространстве. Он тоже кое-что ищет, и я от всего сердца желаю ему это
найти.
Изображение бывшего начальника отдела безопасности пропало, причем
своеобразно: сначала волосы, нос, губы, уши, руки, потом шея и
последними - глаза и сияющий зеленый балахон.
Виом погас.
Железовский шумно выдохнул: он был весь красный и взмокший от
внутренних усилий. Поймал взгляд Мальгина.
- Я попытался "достать" его, определить, откуда звонит, но в
Системе его нет, это точно.
- Тогда откуда же он звонил, да еще так чисто?
- Не знаю. Есть одно соображение... - Аристарх пошевелил пальцами.
- Надо обсосать.
- Так что будем делать, камрады? - учтиво, спокойно и даже
радостно осведомился Ромашин.
Глава 4
