собеседника вернулась к нему.
- Ничего. Он мне нужен, я ищу его. И найду. - Клим поднял твердый
взгляд. - Почему ты скрыла от меня, что Дарья... в приюте?
Купава открыла рот, закрыла, испуг отразился в ее потемневших
глазах. Она не сразу нашлась, что ответить.
- Зачем тебе дочь? - наконец сказала она горько. - Разве мало у
тебя своих забот, мужских? Уходи. И не приходи больше. Мы идем по
разным дорогам, и ты это знаешь. Не мучайся раскаянием и прочей
сентиментальной ерундой, это тебя не красит, да и не любит никто
слабых и нерешительных, твоя Карой тоже.
Мальгин вздрогнул - не от слов Купавы, от волны ее чувств,
обрушившейся на его загудевшую голову. Эта волна несла отчаяние,
невыразимую горечь и тоску, бессилие, безнадежность, злость, гнев,
усталость, презрение и желание умереть, но в ней не было главного -
любви и ожидания. Впрочем, ненависти тоже не было. Душа Купавы кипела,
и дымилась, и задыхалась в дыму, и никто помочь ей не мог, ни в
прошлом, ни в будущем, в том числе и Мальгин, но он этого не понял. Он
был оглушен и обескуражен, к тому же сработала ложная гордость,
подруга эгоизма, и Мальгин не стал разбираться в хаосе эмоций Купавы и
не смог поэтому выяснить причин ее отчаяния.
- Выздоравливай, - сказал он глухо. - Я приду завтра. В каком
приюте находится дочь?
- "Звезда", возле памятника партизанам [Имеется в виду памятник
партизанам Великой Отечественной войны в Брянске.]. И лучше бы ты не
приходил завтра, моим друзьям, - усмешка скользнула по ее губам, -
новым друзьям, это не понравится, что вполне может отразиться на твоем
здоровье.
Мальгин задержал дыхание, передавая женщине образ открывающего
пасть тигра, и по ее расширившимся зрачкам понял, что ему это удалось.
Улыбнулся.
- Лучше бы им со мной не встречаться, Пава. Хотя я и исповедую
ахимсу [Ахимса - религиозно-этический принцип непричинения боли и
зла.], но в определенных обстоятельствах могу не сдержаться. До
встречи.
Купава не ответила, глядя на него с ужасом, причины которого Клим
также разобрать не сумел, а скорее не захотел. Выходя из палаты, он
столкнулся с широкоплечим загорелым парнем в рубашке-шнуровке и
джинсах. Парень посторонился, вежливо извинившись, подождал, пока
Мальгин выйдет, и зашел в палату. Лицо у него было открытое и
дружелюбное, с веселыми и умными глазами, и на приятеля Купавы из
компании Гзаронваля он походил мало.
Через четверть часа Клим входил в здание детского
учебно-воспитательного приюта для "непонимашек", но пробыл там всего
три минуты, узнав, что дочь Купавы Дарью забрал некто по имени Макар
Мальгин. Хирург остолбенел, и дежурному информатору приюта пришлось
повторить фразу:
- Вчера ее забрал Макар Мальгин, дед Дарьи.
Клим вышел из здания, выстроенного почему-то в стиле китайской
фанзы, и побрел к стоянке такси, не поблагодарив дежурного (инк
проводил его сочувственным взглядом), вдруг сообразив, что в момент
разговора с отцом Дарья была уже у него. И старик ничего не сказал!
Неужели затаил обиду? Или невзлюбил за что-то. За какие грехи?
Хирург посадил такси так, чтобы его не было видно из дома, и
прокрался к веранде, "обнимая" сферой гиперохвата весь объем дома и
пропуская его через голову. Оба - и отец и Дарья - были дома. Старик
возился в саду, обрезая ветви плодовых деревьев, а Дарена лежала в
люльке на силовых подвесках, которая висела возле малинника, и
забавлялась тем, что тянула из манипуляторов киб-няньки замысловатые
яркие игрушки-надувашки. Она первая отреагировала на появление
хирурга, хотя он еще не вышел из-за кустов: притихла, повернула голову
в его сторону и издала короткий звук, похожий на возглас "ну?".
Мальгин ощутил ток теплого, пахнущего топленым молоком, свежим
хлебом, фруктами и свежестью удивления - на пси-уровне - и обомлел! Не
было сомнений: его дочь родилась интрасенсом и спрашивала на языке
инстинктов, подсознательно, еще не понимая дара, но уже владея им:
спрашивала, кто пришел - добрый или равнодушный, чужой или свой?
- Господи! - пробормотал Клим, слабея от нахлынувших чувств, и
послал в ответ импульс любви и нежности, улыбки и света, ощущение
огромных, но добрых баюкающих ладоней. Из-за кустов послышался
радостный смех, агуканье и возня: ребенок хотел видеть, кто пришел, и
выкарабкивался из люльки, отбиваясь от киба.
Мальгин преодолел оставшиеся двадцать шагов и остановился возле
люльки. Вцепившись пухлыми ручонками в края качающегося сооружения,
наполовину высунувшись из-под балдахинчика, на него смотрело маленькое
улыбающееся розовое существо с громадными голубыми глазищами, с темным
пушком на голове, с пунцовыми губками и ямочками на щеках. Оно
протянуло ручку и сказало отчетливо:
- Де-да...
Мальгин сглотнул слюну, проговорил пересохшими губами:
- Не деда, а папа...
- Это она меня увидела, - раздался сзади ворчливый голос, и
Мальгин-старший вышел из-за деревьев. - Чую, что-то не то, так она со
мной не говорит, думаю, может, гость пришел?
Дарья сощурилась, скаля зубки (уже выросли! - машинально отметил
Клим), с удовольствием пососала палец, куснула его и произнесла,
покачав пальцем:
- Ни-зя.. па-па...
Мальгин-старший засмеялся, глядя на остолбеневшего сына, похлопал
его по плечу:
- Она схватывает все на лету. Растет не по дням, а по часам. У нас
в роду уже были такие... нетерпеныши. Твоя прапрапрабабушка Пелагея
была ворожеей, экстрасенсом, как сейчас говорят, так она тоже
смышленой росла не по годам. Может, Дарьюшка в нее?
Мальгин послал дочке новый импульс: образ Купавы, поле в росе,
туман, река, солнце за лесом, сонная тишина, женский смех и слова:
"Доченька моя, кровинушка, травиночка, попей молочка!.."
Дочь замерла, прислушиваясь, распахивая глаза еще больше (ох и
ресницы у нее будут!), и вдруг сморщилась и заплакала, почти
беззвучно. Киб затряс над ней игрушки, и старик недовольно взглянул на
Клима.
- Испугал ты ее чем, что ли? Пошли в дом, позавтракаем.
Мальгин нехотя побрел за отцом, оглядываясь и сдерживая желание
вернуться и погладить дочь по головке, покачать на руках и поцеловать
в щечки.
Отец поставил на стол на веранде сковороду жареных грибов, вино,
чай, малиновое варенье, тосты, кивнул на грибы, выходя:
- Угадай, чего я набрал.
Клим щелкнул ногтем по бутылке "Вычегодского поля", наклейка на
которой пестрела двадцатью медалями, и посмотрел на сковороду.
- Рыжики, зонтики, лисички, подосиновики, сыроежки.
- Все? - Отец появился с полотенцем через руку.
Мальгин прислушался к пульсации его пси-фона, стараясь не подать
виду - в голове заныл какой-то нерв.
- И говорушки.
Старик сгорбился, махнул рукой с унылым видом, сел, жестом
приглашая сесть сына напротив.
- Я думал, ты уже квалификацию потерял.
- Где собирал?
- У Щербатого моста, в лощине. Белых уже нет, и эти еще
встречаются. Скоро за опятами пойду.
Молча принялись за еду. Мальгин, преодолевая боль, проник в
основной поток мыслей отца, продолжавших его волновать, и едва
сдержался, чтобы не выдать своих ответных реакций.
- Ну, что дальше? - спросил он, допив чай.
Отец понял.
- А ничего. На два дня в неделю я буду забирать Дарью к себе, а
остальное время она будет находиться в приюте. Общение с детьми,
интегральное воспитание, познание... Слава Богу, сейчас на дворе не
двадцатый век и воспитывают детей профессионалы не чета мне. Ты узнал,
где Купава?
- Узнал. - Мальгин, поддаваясь порыву, обнял отца и прижался щекой
к его щеке. - Она скоро вернется, и мы сделаем ей сюрприз. Спасибо,
па, я побежал, наведаюсь кой к кому. Но буду забегать, если не
возражаешь.
Мальгин мысленно позвал дочь, услышал в ответ радостную
тарабарщину: манипуляторы киба, игрушки, громады деревьев, голубое
небо, цветные запахи, ветер - все вперемешку - и ласковое
прикосновение теплого пальчика к своим губам. Засмеялся, удивив отца,
и пояснил:
- Я ее чувствую, па, она меня признала.
За деревьями оглянулся, и хотя отца уже не было видно, Клим
чувствовал, что тот еще стоит и смотрит ему вслед.
По пути хирург наскоро перекусил в "Макдональдсе" - есть хотелось
практически постоянно, и все время подмывало спросить у Железовского:
как проблему еды решил он?
Думалось плохо: мешали собственные эмоции и вспышки памяти, а
также непрерывный шум в пси-диапазоне (люди вокруг мыслили и "шумели"
изрядно).
Мальгин не ожидал встретить кого-нибудь в квартире Купавы, пока та
находилась в клинике, он хотел поговорить с ее "домовым" и выяснить
адрес подонка, который поднял руку на отца, а когда наткнулся в
прихожей на двух юнцов - потемнел от гнева. И в который раз его
раздражением не замедлил воспользоваться сидящий внутри "черный
человек" - включил свою ворожбу: "Психоморфа глубь... трансформ..."
Клим уже научился если и не сопротивляться эффекту "черного
приказа", то хотя бы в короткий срок приходить в себя. Сейчас его
транс длился всего полминуты, но непрошеные гости Купавы успели
получить по хорошему пси-шлепку. Оба стояли бледные и выглядели как
после плавания в невесомости или ледяного душа.
- Т-ты... в-вы... - проговорил Вильям Шуман, одетый во что-то
зеркально-металлическое, с дырами на груди. - Ч-что эт-то с в-вами? -
"Правнук" великого композитора даже стал шепелявить и заикаться.
И злость Мальгина прошла.
- Еще раз встречу в этом доме - изувечу, - любезно пообещал он,
рассмеявшись про себя. - Уяснил?
- Д-да.
- А теперь дуй в Брянск, хутор Вщиж, массив Калиновый.
- 3-зачем?
- Извинишься перед отцом. Еще помнишь, за что?
Шуман пришел в себя, цвет лица вернулся к нему.
- А пошел ты... - Он не договорил. Мальгин крепко взял его за ухо
и едва не приподнял.
Молодой человек завопил от боли, пытаясь освободить ухо и
одновременно лягнуть хирурга. Но руки Мальгина были словно из железа.
- Договорились?
- Ой!.. Отпусти!.. Больно же... ой-ой!.. Да отпусти же,
договорились!
Мальгин отпустил лиловое ухо Шумана, отмахнувшись от наскока
второго парня. Сказал, не глядя на них:
- Убирайтесь, мальчики, и помните, что я говорил. Дважды не
повторяю. И не надо вставать в позу, как бойцовые петухи, я не в вашей
весовой категории. Брысь!
Обоих как ветром сдуло.
- Что, зарегистрировал? - спросил Клим Харитона.
- Как обычно, - ответил костюмный инк. - Скачок уровня в
четырнадцать Фрейдов и провал сознания. И как результат - "оскал
тигрозавра". Правда, большую долю пси-удара ты направил не прицельно,
по площади, иначе эти парни схлопотали бы сердечный приступ.
- Ничего, в конце концов я научусь держать своего "тигрозавра" в
клетке, сдвиги уже есть.
- А тут двух мнений быть не может: либо полковник, либо покойник.
- Надо же! - удивился Мальгин. - Ты и по пословицам спец?
- Каков хозяин, таков и слуга.
- Что ж, спасибо за комплимент... слуга. Как думаешь, он пойдет
извиняться?
- Шуман? Вряд ли. Его родословная видна насквозь: самолюбие, спесь
и наглость.
- Кто-то же его воспитал такого. Ладно, посмотрим, найти его я
всегда смогу. Поехали в институт, что-то мне тревожно.
Мальгин беспокоился не зря. За время его отсутствия в институт
поступили трое молодых парней с травмами черепа: то ли баловались с
ручным управлением скоростного куттера, то ли не сработал инк машины,
но она на скорости в двести сорок километров в час врезалась в
