возобладали гонор и опьянение вседозволенностью, свойственные
молодежным лидерам подобных компаний.
- Слушай, сейф, топал бы ты отсюда, - сказал он хрипловатым
фальцетом, не обращая внимания на жестикуляцию здоровяка. - Врываешься
в дом, ищешь чего-то, не спрашивая нас. Купава здесь больше не живет,
и мы не знаем, где она. Что вылупился? Дверь сзади... - и не
договорил.
Снова кровь кипящей лавой ярости ударила в голову Шаламова,
оборвала тихие переговоры десятков "я" между собой, превратила день в
ночь. Когда он очнулся, в квартире никого не оказалось, пеномебель
была разбросана по гостиной, на полу валялись чья-то "живая" одежда,
посуда, бутылки, еда, кассеты. Аппаратура пси-проекции превратилась в
ковер хрустящих под каблуком обломков, уцелел лишь позванивающий
грибок "домового" в углу.
Голова кружилась, поташнивало, в желудке таял жгучий уголек -
давали знать последствия чисто человеческого нервного срыва. Шаламов
почувствовал мимолетный укол раскаяния, сменившийся ожесточением,
которое тоже длилось недолго: в голове лопнула "почка" странных
ощущений, и следом по бушующему океану настроения разлилась масляная
пленка равнодушия - это сработал переключатель уровней сознания,
перекидывающий мостик чувств и мышления от человека к "черному
человеку".
Шаламов выпил все запасы напитков в холодильнике - от минеральной
воды до шипучего киа-ора, повинуясь слабому голосу инстинкта, прибрал
в гостиной, выложил из карманов в шкаф новые забавные безделушки,
которые принес Купаве, и занялся "домовым". Спустя несколько минут он
узнал, что Купава дважды побывала в клинике после сеансов
ви-наркосенсорики, что ее оперировал Мальгин, с трудом вытянув из
трясины иллюзорного бытия, и что в настоящий момент она вместе с
дочерью находится у отца Клима, на хуторе Вщиж.
У Шаламова появилось царапающее душу чувство неприязни, заговорило
самолюбие, душа снова закипела, жаждая мести и немедленных действий.
Гипертрофированная нервная система слишком быстро и резко реагировала
на раздражители, в то время как воля почти утратила способность
контролировать психику, а главное - все эти негативные качества
усугублялись, во-первых, частыми прорывами в сферу сознания эмоций
маатанина, основными из которых были равнодушие к живым существам
вообще и к людям в частности, презрение к их попыткам накопить знания,
и, во-вторых, раздробленностью личности бывшего спасателя на несколько
ущербных "я", конкурирующих между собой. Хотя сам Шаламов об этом не
знал, вернее, не задумывался.
Такси доставило его от метро к дому отца Мальгина поздно вечером,
и, уже подлетая к дому, Шаламов вдруг услышал тихий пси-вызов: словно
кто-то вскрикнул в испуге, не то ребенок, не то звереныш...
Глава 2
Инспектор криминального розыска службы безопасности Дмитрий
Столбов не был флегматиком, но всегда считал своим девизом: "Лучшее -
враг хорошего". Он не разволновался бы, узнав до окончания следствия,
что можно было бы начать сначала и выполнить работу значительно
быстрее и без ошибок, но он знал также, что хорошо закончить дело
важнее, чем хорошо его начать. Как инспектор, Столбов был
добросовестным ремесленником в лучшем смысле этого слова, обладая
неплохой интуицией и запасом фантазии, и работал он, руководствуясь
старым мудрым правилом: "Семь раз отмерь, один - отрежь". Главными
чертами его характера были обстоятельность, дотошность, выдержка и
вежливость.
В это утро в начале февраля он встал рано, приготовил завтрак, не
будя жену, проверил связь с дежурным - рацию "спрута" он не снимал
даже ночью - и отправился исполнять составленную вечером программу
дня, начав с визита к Майклу Лондону, проживающему с семьей в
Лос-Анджелесе. Он не пытался составить заранее схему разговора или
прикинуть результаты визита - и не потому, что любил рисковать, просто
у него был природный дар коммуникабельности.
Из метро Лос-Анджелеса он вышел в шестом часу вечера по местному
времени, а так как зимние сумерки сгущаются быстро, то к дому Лондонов
такси доставило его уже в темноте. С букетиком цветов в руке он
позвонил.
Майкл был дома, возился в спальне дочери, монтируя видеопласт, и
визиту следователя не удивился.
- Чайком попотчуете? - осведомился Столбов с улыбкой.
- Непременно, - ответил Лондон. Взяв цветы и пояснив, что дочь и
жена приходят позже, он усадил инспектора в гостиной, извинился и
появился уже умытым и переодетым, ведя за собой домашнего киба с
подносом, на котором золотилась горка пышек и стоял кофейник.
Молча выпили по стакану кофе, затем Лондон отослал киба и обратил
внимательный взор на инспектора, которому импонировал такой подход к
гостю. К тому же представляться не было нужды, Лондон знал всех своих
бывших подчиненных.
Что-то смущало Столбова в поведении хозяина, но это что-то не было
связано с ощущением опасности или тревоги, и Дмитрий впервые пожалел,
что он не интрасенс. По данным статотдела, он знал, что Лондон перед
уходом с Земли сконструировал себе много новых органов чувств и
биологических приспособлений, не реализованных в человеке природой,
однако после своего окончательного прибытия домой ни разу не
демонстрировал эти "приспособления" в действии, и в отделе никто
толком не знал, сохранил ли Майкл свои возможности или утратил навеки.
Во всяком случае, высокоточная аппаратура не отметила никаких
признаков работы новых органов чувств, никаких дополнительных полей и
наличия мощного пси-поля: Лондон вернулся из своих странствий
обыкновенным человеком. Но поговорить с ним еще раз стоило.
- Прошу прощения за неожиданный визит, - начал Столбов деликатно.
- Майкл, следственная обойма занимается сейчас по императиву "Сын
сумерек", и у нас появилось несколько вопросов, на которые мы надеемся
получить ответы. Если вы посчитаете, что пора оставить вас в покое -
коллеги уже были у вас и, наверное, успели надоесть, - я тут же уйду.
- Отчего же, спрашивайте. - Лондон откинулся в кресле, закинул
ногу за ногу и оплел колено пальцами. Лицо его осталось безмятежно
спокойным, уверенным и одновременно каким-то расслабленно-добрым.
Столбов поймал наконец мысль, которая его смущала: прежний Лондон
никогда не позволял себе расслабляться.
- "Сын сумерек" - это код дела Шаламова?
- Да. А вопросы такие. Первый: вы встречали Даниила в... там, во
время своих путешествий?
- Не помню, - ответил Лондон, с сочувствием глядя на инспектора. -
Я в самом деле ничего не помню с момента взрыва "черного человека".
Если хотите, можете сделать пси-зондаж.
- Зачем? Никто не сомневается в вашей искренности. Вопрос второй:
существует ли способ проникновения в сеть орилоунского метро не через
самих орилоунов? Дело в том, что знакомые вам Ромашин, Мальгин,
Железовский и Джума Хан... э-э... исчезли из квартиры Мальгина как по
мановению волшебной палочки. Вошли и... в квартире их нет, но из дома
они не выходили.
Лондон кивнул.
- Если это так, значит, такой способ существует. - Он подумал
немного. - Но я его не знаю. Мальгин ведь тоже не... м-м... простой...
не совсем простой человек, он мог найти свое решение проблемы или
узнать его от Шаламова.
Настала очередь Столбова размышлять.
- В этом что-то есть, - признался он спустя минуту. - И последний
вопрос: с вами никто из этой четверки не беседовал до их... побега?
- Клим Мальгин. По-видимому, он до сих пор ошарашен тем, что смог
вытянуть меня из объятий Танатоса [Танатос - бог смерти (греч.).], я
чувствовал его недоверие и изумление. Но говорили мы очень мало,
буквально две минуты.
- А кто вам сказал, что оперировал вас именно Мальгин?
Брови Лондона поползли вверх.
- Катя, жена. А разве это не так? Я позвонил в Институт
нейрохирургии, и Гиппократ, инк института, подтвердил слова жены.
Поблагодарить хирурга я сразу не смог, а потом он сам позвонил. Вас
что-то смущает?
Столбов перевел дыхание. Услышать подобное он не ожидал, ибо точно
знал, что никто Лондона не оперировал. Откуда же у Гиппократа
оказалась "запись операции"?
- А как ваша жена? - Вопрос был не совсем тактичным и вырвался
непроизвольно. Столбов тут же пожалел об этом, но хозяин по-прежнему
оставался ровным и доброжелательным, сохраняя терпение и выдержку
инка.
- Жена нормально. - Лондон едва заметно улыбнулся. - Если хотите,
подождите, она придет через час.
- Спасибо, времени у меня, как всегда, кот наплакал. - Столбов
поднялся, за ним встал Майкл, проводил до двери.
- Заходите, мы всегда рады гостям. Извините, если ничем не помог.
Буду нужен - звоните.
- У меня остается одна просьба: если позвонит Шаламов или кто-то
из тех, кого называл...
- О'кей, я дам знать.
Через четверть часа Столбов входил в здание метро Лос-Анджелеса,
откуда перенесся в Европу, в Деснянск, где утро еще только начиналось.
В управлении его ждали новости от коллег, занимающихся сбором
"рассеянной" информации.
Во-первых, квартиру Мальгина посетил некий необычный персонаж,
после коего в комнатах все оказалось перевернутым и разбитым. "Зело
сердит был", - как сказал один из оперативников. Следов, однако, по
которым можно было бы идентифицировать сердитого гостя, он не оставил.
Во-вторых, сработало "ухо" - датчик пси-излучения, настроенный на
частоты, которые не генерировал человеческий мозг. Датчик был оставлен
в квартире Шаламова для перестраховки, в него никто не верил, поэтому
и среагировали на его сигнал с опозданием в час: когда обойма риска
прибыла к дому Шаламова, в квартире уже никого не было. Правда, соседи
слышали шум, крики, а один из них видел бежавших по лестнице молодых
людей с белыми от ужаса лицами.
Столбов умел сопоставлять факты и, добравшись до кабинета, с ходу
выдал в эфир "ЗОВ первой степени". Через три минуты, мобилизованный
сигналом закона особого внимания, отдел безопасности начал отработку
императива под кодовым названием "Сын сумерек", а еще через минуту в
сектор кримрозыска позвонила Боянова.
Комиссар уже была в курсе событий, поэтому вопросов не задавала, а
просто предупредила о возможных последствиях контакта с Шаламовым.
- Ни в коем случае не задерживать, - закончила она. - Вести
наблюдение с помощью всех доступных средств, и только, пока не
убедимся в его... м-м... мирных намерениях. Что вы намерены
предпринять?
- Проверим всю его линию родственников, а также родню Купавы,
затем друзей, знакомых. В квартире через "домового" оставим записку,
чтобы Даниил позвонил нам.
- Найдите отца Мальгина, Шаламов может посетить его, и срочно
разработайте логико-смысловую модель действий Шаламова на Земле, в том
числе - при контакте с ним. В случае необходимости введите в действие
комплекс мер ВВУ.
Свет в кабинете погас, напротив рабочего стола Столбова возникло
изображение голубого многолапого паучка - прогноз-схема расследования
дела "Сын сумерек", затем рядом вырос еще один "паучок", сотканный из
оранжевой вуали - схема оперативно-тактических мероприятий службы
безопасности по форме "ЗОВ первой степени". Столбов совместил схемы и
придирчиво сравнил пересечение и взаимопереход операций, отметив
наиболее ответственные узлы с точной разбивкой по времени и в
пространстве. Система конденсированного опыта позволяла оперировать
будущими событиями с весьма высокой степенью вероятности, однако всего
предусмотреть не могли ни люди, ни инки.
Поговорив с коллегами по динго-связи - казалось, что в кабинете
