- Какому?
- Ну, закону лотереи, например.
Стас вспомнил прочитанную им по совету Василия книгу Злобина "Мешок
законов".
- Один человек сформулировал свой закон лотереи: без выигрыша!
Мария засмеялась, выпорхнула из кресла, взъерошила волосы на затылке
юноши, как это делала десять лет назад Кристина, и убежала.
- Сейчас принесу чего-нибудь вкусненького, есть хочется.
- Может, я уже пойду? - спросил открытую дверь Стас. - Поздно уже.
Мария вернулась с подносом в руках, глядя на него с каким-то
сомнением, ожиданием и вызовом, и тогда он отбросил все свои сомнения и
подхватил ее на руки.
МЕЙДЕР ПРОТИВ МАНИПУЛА
В квартиру Балашовых бандиты Узбека ворвались в два часа ночи. Дверь
хозяин квартиры недавно поменял на металлическую, но мастера, делавшие и
устанавливавшие дверь, были связаны с бандой, и проблем с открыванием не
возникло. В налете на квартиру бизнесмена, из которого надо было выбить
долг в тридцать тысяч долларов, сам Узбек (кличку он получил за узкие
глаза и острые скулы, хотя по паспорту звался Федором Кузьмичем
Шаповаловым) не участвовал, но ждал группу в лесу, возле сторожки, где
банда хранила инструмент для пыток.
Несмотря на мольбы Балашова и клятвы все отдать в течение двух дней,
его семью: жену, шестидесятипятилетних мать и отца, семилетнего сына, -
привезли к бревенчатой сторожке и первым делом подвесили всех за ноги к
ветвям деревьев. Потом за дело взялся Шура Палькин по прозвищу Бык. Два
года назад он освободился из Колымских лагерей, где сидел за то, что облил
бензином человека и поджег. В банде же он прославился виртуозным владением
паяльной лампой, а также тем, что многим жертвам своим выплескивал в лицо
расплавленный битум. Изредка он пользовался и своим старым приемом: звонил
в квартиру, и когда ничего не подозревавший гражданин открывал дверь, -
Бык выплескивал на него из кружки бензин и поджигал.
Возле сторожки Шура Палькин действовал разнообразней, во всю "мощь"
своей ущербной больной фантазии. Заклеив жертвам скотчем рты, он разжигал
под висящими людьми костры и подкладывал дрова до тех пор, пока у тех не
начинали трещать волосы. Завязывал вокруг шей висящих шнуры, пропитанные
спиртом или бензином, и поджигал. Привязывал к рукам тяжести, пока не
обламывались ветви деревьев и жертва не падала на угли костра. Надевал на
головы надутый полиэтиленовый мешок, завязывал, ждал, пока лицо жертвы не
посинеет, и протыкал пакет сигаретой. Это называлось у него "запустить
воздушный шар". А то просто давал в руки лопату и приказывал жертве копать
себе могилу. Таких ям в окрестностях сторожки насчитывалось уже десятка
два. Но самым любимым способом развязывания языков был у Быка один,
называемый "похоронами". Он запихивал людей в гроб, заколачивал гвоздями
крышку и начинал пилить доски двуручной пилой.
С семьей Балашова работал он именно таким образом. "Сжалился" только
над сыном бизнесмена: привязал его к стволу сосны и заставил смотреть, как
он "хоронит" мать и отца.
Через час "работа" закончилась, Балашов сдал своих коллег из фирмы
"Карачарово и К", торгующей компьютерами и аксессуарами к ним, рассказал,
где прячет "резервные" деньги, и пообещал через два дня отдать долг
"дружеской" фирме, заказавшей выбивал. После этого семью отвезли к
кольцевой дороге со стороны Каширского шоссе и оставили избитых,
обессиленных, буквально поседевших и постаревших людей у обочины.
Факт этот стал известен Василию спустя сутки после случившегося, и
уже к среде пятого июня он подготовил план бандлика - операции по
уничтожению банды Узбека, имевшей в милиции своих покровителей, на счету
которой было уже не менее трех десятков разбойных нападений на
мелкооптовых торговцев и бизнесменов средней руки, не заявлявших о
нападениях в милицию по причине не полной законности своих доходов.
- Пора завязывать с этими силовыми акциями, - сказал Василию
Самандар, провожая Котова к машине с мейдером. - Бороться с криминалом на
этом уровне бесполезно, до уровня прежнего "чистилища", возглавляемого
Тарасом Горшиным, нам все равно не подняться.
- Больно вы пессимистичны сегодня, Вахид Тожиевич, - прищурился
Василий. - Мне самому не нравится намек Рыкова на то, что деятельность
"чистилища" входит в его расчеты. Получается, что он то разрешает нам
работать, то не разрешает.
- А разве это не так? Подумай сам. Мы таскаем только мелкую рыбу,
крупная постоянно срывается. К тому же Рыков никогда не бросается угрозами
на ветер. Мы еще только планируем уничтожить сеть подпольных оружейных
мастерских, а он их уже перебазировал. Теперь снова придется искать по
всему Подмосковью.
- Тем более надо их отыскать и уничтожить! В назидание Герману. Мы
тоже кое-что умеем. И плевать мне на его "разрешение"!
- Плевать-то плевать, но даже сброс К-реестра в сеть спецслужб ничего
почти не дал. Рыков его блокировал.
- Ладно, потом подумаем, что делать дальше. Ты с нами не пойдешь?
- Душа не лежит. Чувствую опасность. После того, как неизвестный
ликвидатор накрыл ракетами дачу Бабуу в Подмосковье и едва не угробил Сход
(!), следует ожидать всего.
- Не паникуй. Маразм крепчает, но и мы не лыком шиты, прорвемся.
- И все-таки будь повнимательней. Ни пуха.
- К черту!
Василий сел в микроавтобус с надписью по борту "Реанимационная
служба". Машина выехала со двора в сопровождении фиолетового "линкольна" с
мигалкой наверху. Самандар постоял немного, провожая эскорт внутренним
взором и одновременно ощупывая пространство в ментальном поле в поисках
опасности, сел в свою машину, посидел, прикидывая что-то про себя, и
включил мотор.
В начале двенадцатого ночи в ресторан "У Максима", располагавшийся в
подмосковном Новогирееве недалеко от автовокзала, вошли по одному и по
двое семь человек. Четверо из них разошлись по залу, сели за разные
столики вокруг центральной площадки со сдвинутыми вместе столами, где
гуляла веселая компания - восемь молодых и не очень людей и столько же,
если не больше, подруг - воглаве с черноволосым мужчиной средних лет с
узкими глазами и острыми скулами.
Трое других запоздалых гостей ресторана сели за один столик недалеко
от компании, заказали соки, овощи, грибы и кофе. Ровно в половине
двенадцатого Василий, - он сидел за этим столиком и в своем костюме в
черно-белую полоску, с наклеенными усами и бородкой, выглядел солидно, -
подозвал официанта, протянул ему конверт и кивнул на веселящихся
посетителей:
- Отнеси хозяину стола.
Официант взял конверт вместе с полусотенной купюрой, ловко спрятал
ассигнацию и подошел к Узбеку:
- Велено передать.
- Что это? - Узбек взял открытый конверт, вытащил оттуда
прямоугольник из белого плотного картона с тисненым золотым кинжальчиком и
буквами ККК, и лицо его изменилось. - Кто передал?!
Официант показал на стол, за которым сидели "солидные люди". Узбек
подозвал пальцем подручного, шепнул ему на ухо:
- Троих фрайеров за тем столом видишь? Приведи их сюда.
Василий прихлебывал минеральную воду, слушая командира своего
мейдера, бывшего афганца, капитана разведки Соколова Веню, когда к столу
подошел волосатый, с громадными животом, потный мужик в сопровождении двух
здоровенных лбов в лопающихся на груди рубашках.
- Эй, громадяне, пробачьте, - просипел он, - босс приглашает вас за
свой стол. Вставай, пошли.
- Спасибо, - вежливо сказал Вася, не глядя на троицу. - Нам и здесь
неплохо. Так вот, - продолжал он рассказ внимательно слушающим его
собеседникам. - Племяш и говорит: чтобы ограбить банк, нужно купить
оружие, создать банду и набрать в нее побольше хороших людей.
Соколов и его помощник по мейдеру засмеялись.
- Сколько ему лет?
- Шесть.
- Нормально парень рассуждает.
Бык, с недоумением прислушиваясь к разговору тех, кого приглашал шеф,
нахмурился. Было видно, с каким усилием в его маленькой, сдавленной у
висков, голове ворочаются мысли.
- Вы что, бакланы, оглохли?! Босс зовет за свой стол! А ну-ка
шустренько, на четвереньках...
Человека исправить нельзя, а тем более бандита-рецидивиста, насчет
этого Вася не питал никаких иллюзий, но так хотелось иногда, чтобы
подопечные "чистилища" начали прозревать, уходили из банд.
- Объясни товарищу, - кивнул он.
- Отвали, - негромко посоветовал бандиту Соколов, похожий на Василия
усами и бородкой. - Если ему надо, пусть сам подойдет и попросит.
Приглашающие в замешательстве переглянулись, потом один из накаченных
парней с выбритыми висками и затылком шагнул к столу, сгреб Веню за
пиджак, собираясь поднять со стула, и осел рядом, выпучив от изумления
глаза, упал лицом вниз. Удара никто не заметил, только Василий и показал
своему коллеге большой палец. Удар в русбое назывался "щекотуха" и
наносился в солнечное сплетение суставом указательного пальца. С
энергетическим "выдохом" такой удар смертелен.
- Ах ты, бля!.. - взревел Бык, замахиваясь, но тут же его сиплый рев
перешел в тонкий вопль: Вася, не вставая, ударил его ладонями по ушам, а
второму мордовороту сунул в горло "коготь тигра" - согнутые суставы
пальцев левой руки. Парень с грохотом рухнул в проход, задев соседний
стол, и наступила тишина. Только повизгивал, согнувшись и зажав уши, Бык.
Посетители ресторана за соседними столиками перестали разговаривать, пить
и есть, обернулись на шум. Притихла и компания Узбека, но сам он еще
ничего не понял, иначе действовал бы по-другому.
- Не привязанный, а визжишь, - укоризненно глянул на Быка Василий. -
Что, больно? А когда ты людей жег паяльной лампой, бил и мучил, тебе
больно не было?
Налитые кровью глаза Быка выпучились еще больше.
- Т-ты х-хто такой, падло?!
- Смерть твоя, - хмыкнул Соколов, нанося удар снизу вверх в брюхо
Быка. Тот хакнул и, хватая ртом воздух, закатывая глаза, упал навзничь,
так что вздрогнул пол ресторана.
Завизжали девицы, дружки Узбека повскакали с мест, хватая ножи и
бутылки, сам же он незаметным движением вытащил пистолет и сдвинул
предохранитель.
- Пора, - сказал Василий.
Дальнейшее происходило в течение нескольких секунд.
Одновременно встали из-за столов вокруг компании четверо бойцов
мейдера, скользнули к сдвинутым столам и нанесли по одному удару, каждый -
"своему" бандиту. Узбек вскочил, опрокидывая стол и поднимая пистолет, и в
это мгновение в глаз ему вонзилась стрелкасюрикэн, брошенная Василием.
Умер Федор Кузьми Шаповалов по кличке Узбек, тридцати семи лет от
роду, вор в законе, специалист по мокрым делам, мгновенно.
Его подельникам повезло меньше, они еще некоторое время жили.
Шум в зале ресторана начался уже после того, как сделавшие свое дело
бойцы мейдера подошли к машинам.
- Остались трое, - сказал Веня Соколов. - Фима Мудлин по кличке
Мудак, Боб Блаватый и Серж Лещенко.
- Займитесь ими без меня, - сказал Василий, вдруг ощутив
пронзительный леденящий ветерок о_п_а_с_н_о_с_т_и. - Тихо! Где наши парни,
наблюдатели?
- Здесь должны быть, где же еще им... - Соколов не договорил.
Со стороны парка, подходившего к ресторану почти вплотную, засверкали
вспышки выстрелов, послышались звучные шлепки пуль в борта машин и в тела
людей. Одна из них досталась Соколову, и если бы не бронежилет под
костюмом, командир мейдера был бы убит.
Василия пули миновали, он среагировал на боевые действия раньше, чем
они начались, и вошел в состояние ментального озарения совершенно
