длинный зал выдачи документации, три стены которого представляли собой
терминалы кристаллокартотеки, а посредине располагались ряды
столов-дисплеев с лючками копиров. Набрав код, я занялся поиском, отключив
все мысли, которые могли помешать работе. Однако поиск информации по моим
запросам затянулся, главный компьютер-архивариус долго консультировался с
"коллегами" параллельных банков информации, зато меня ожидала удача. В
архиве отыскался странный документ, касающийся Ховенвипа! В нем
говорилось, что где-то на территории заповедника почти двести лет назад
располагалась секретная лаборатория Института технологии
военно-космических сил США. Лаборатория носила название "Суперхомо", но
никаких секретных данных о профиле ее работы не нашлось. Не упоминалась
эта лаборатория и в других документах института. И все же я был доволен:
интуиция меня не подвела. "Суперхомо", лаборатория на Ховенвипе, склад
бактериологического оружия там же... и гибель чистильщиков! Случайность?
Я с ходу дал запрос о "Суперхомо" в Центральный архив Института
социологии Земли и повторил его спецотделу архива "Аида", хранящему все
данные о деятельности бригады за время ее существования, однако
немедленного ответа не получил.
Утомленный не столько лавиной информации, пропущенной через мозг,
сколько собственными фантазиями, я выключил дисплей и вспомнил об обеде.
В здании управления были и рестораны, и столовые, рассчитанные на
"вдумчивое вкушение пищи" и приятный отдых в компании друзей, но я любил
персоналки - одноместные кабинки для еды, где можно было, не стесняясь
посторонних глаз, вкусно и быстро поесть.
Опустившись на пятнадцатый - бытовой - горизонт, где витали
необычайно вкусные гаммы запахов, я с трудом отыскал свободную персоналку
(любителей есть в одиночку хватало) и заказал обед: прозрачно-розовый
бульон из жубо, к нему горку зажаренных ломтиков амарантового хлеба, по
преданиям - хлеба ацтеков, соленый папоротник, по вкусу напоминающий
жареные грибы, и напиток солар. Все это гастрономическое великолепие я
уничтожил за полчаса, сожалея, что не заказал бокал шампанского.
В два часа дня вернулся в отдел, скомандовал "Вольно!" вскочившему с
дивана стажеру и прыгнул в кресло метров с четырех, точно рассчитав
прыжок. - Как успехи, варяг?
Сосновский с хмурой неопределенностью пожал плечами. Лицо у него было
открытое, тонкое, нервное, подвижное, чутко и точно отражающее все
движения души. Сам же он был высок, массивен, с крупными ногами и руками,
белокур и голубоглаз, эдакий великан-викинг из древних скандинавских саг.
Правда, характер у Витольда отличался от характера настоящего викинга, и
лицо служило зеркалом этого характера.
В отделе он работал недавно. После моего возвращения из экспедиции
мать Витольда обратилась с просьбой к моему отцу принять сына в
управление. Отец сначала отшучивался, потом спихнул все на меня, и я
уговорил Лапарру взять Сосновского - младшего в резерв отдела стажером.
Ян, конечно, отнесся скептически к надеждам Вита стать спасателем, а тем
паче безопасником.
"Для безопасника Сосновский не годится, сказал Ян. - Слишком открыт и
эмоционален. От таких людей чрезвычайно трудно добиться той степени
сдержанности, которая необходима для работы в условиях непредсказуемой
опасности. Спасатель линейной службы из него, возможно, и вылупится,
но..." - "Он молод, - возразил я, - сырой материал. Это - иное дело". -
"Ну конечно; свежо и оригинально повторять, что время было другое,
отношение к обязанностям тоже..." - "Ладно, сдаюсь. Тебе виднее, ты его
рекомендовал, но я бы не торопился с выводами. Были случаи, когда в
управлении не удерживались куда более волевые и сильные натуры..."
Разговор этот я запомнил потому, что и сам сомневался в искренности
желания Витольда работать в управлении. Но отступать было некуда, и я
переложил груз сомнений на плечи времени.
- Постигаю премудрости ТФ-теории, - сказал наконец Сосновский, не
удержался принятого сдержанного тона и виновато посмотрел на меня. - Но
очень много непонятных формул!
Я засмеялся. В последнее время Витольд явно стал стесняться меня.
Раньше, до вступления в УАСС, он не стеснялся, потому, очевидно, что тогда
его действия не подпадали под власть моей оценки. Теперь же он не хотел
выглядеть в моих глазах абсолютным дилетантом и старался изо всех сил.
- Формул в теории тайм-фага действительно много, но мы постараемся
обойтись без них. Сначала слетаем на остров к месту происшествия. - Я уже
был там.
- Да? - удивился я. - Делаешь успехи. Когда же ты успел?
- Утром, сразу после получения задания. - Тогда рассказывай.
Сосновский тронул пальцами нижнюю губу - эту привычку я знал за ним с
детства, - заметил, что я за ним наблюдаю, убрал руку.
- Сверху это место напоминает карровый ландшафт: на свежем лавовом
поле пятно километра три в поперечнике, зеленоватого цвета, а вблизи
застывшая лава похожа на... полурастаявший кусок сахара - рыхлая, пористая
и хрупкая.
Я вспомнил, как десять лет назад впервые попал на полигон УАСС в
Австралии, под Маунт-Айзой, и мне показали поле экспериментальных пусков
ТФ-крейсеров. Поле было огромно, километров двадцать в поперечнике, и
напоминало гигантскую чашу изъязвленного зеленоватого студня: при ударе
скалярного ТФ-поля в момент трансформации корабля разрушаются межатомные
связи вещества, и любая материальная субстанция тает, как... действительно
как сахар.
- Понятно. Что еще интересного ты узнал? - Я поговорил с одним
туземцем - вполне интеллигентный парень, студент геофака, он сообщил, что
никакой ТФ-космолет с острова не стартовал, зато имело место любопытное
природное явление: ни с того ни с сего возбудился старый вулкан острова,
лава пошла по северному склону, а потом вдруг извержение прекратилось,
словно его выключили. И главное, лава остыла буквально за пять минут,
будто ее охлаждали специально жидким кислородом. И пятно "студня"
появилось на лаве именно в момент остывания.
- Откуда он знает такие подробности? - Я же говорил - он студент
геофакультета Исландского университета, проходит практику, изучает
особенности строения вулканов, а на Сан-Мигел его направили руководители
практики. А еще он клялся, что видел торчащую из лавы странную штуковину
длиной в полкилометра, похожую на скелет динозавра. Правда, "скелет" на
вторые сутки пропал, рассыпался или растаял, но что он был - парень готов
доказать.
- Интересная информация. - Я вдруг вспомнил рассказ техника связи о
"металлическом насекомом" на месте гибели "Аида-117", оно тоже растаяло на
другой день. Странные галлюцинации у этих ребят, очень странные... Связи
вроде нет никакой, но почему Лапарра вскользь заметил, что Сан-Мигел может
быть связан с Ховенвипом? Чем и как? Между ними тысячи километров...
- Планы у нас несколько меняются, остров подождет. Я тоже раскопал в
архивах любопытную информацию по нашему второму объекту, Ховенвипу.
Оказывается, в тех местах когда-то была скрыта странная лаборатория -
"Суперхомо". Слышал о такой? Сосновский помотал головой.
- И я тоже. Пока я буду разбирать материалы "Аида", покопайся в
личном деле Зо Ли, того парня, который уцелел. Выясни, где он сейчас, что
помнит, подробности какие-нибудь... в общем, все, что сможешь. Задание
понятно?
- Так точно, - вытянулся Сосновский, начиная ощущать себя детективом.
- Разрешите выполнять?
Ну-ну, не увлекайся, - понизил я голос. - Этот человек -
пострадавший, волновать его нельзя. Кстати, дай-ка мне координаты твоего
туземца с Сан-Мигела.
Арманд Элсландер, голландец, - с готовностью ответил Витольд,
демонстрируя неплохую память. - Живет в Роттердаме, улица Нью-Пульвир,
сорок один - четыреста сорок девять. - Молодец!
- Рад стараться! - расплылся от удовольствия Витольд и исчез.
В этот момент виом, запрятанный в нише над столом, воспроизвел
кабинет Лапарры напротив и его самого у стола.
- Ты один?
Я кивнул.
- Расскажи-ка подробнее, что случилось на сааремском пляже. Свои
ощущения, впечатления... замеченные странности. Я удивился, но виду не
подал.
Мы шли на серферах, ветер сначала дул к берегу, потом повернул,
приходилось лавировать, напрягаться, и поэтому я, наверное, не сразу
среагировал... вернее, реагировать-то и не на что было. Почувствовал
духоту, нечто подобное испытываешь в парилке в бане, стало неуютно, как...
в сыром, но безводном колодце, я ползал по таким на полигоне ВВУ.
Лапарра мигнул, не меняя выражения лица. - Потом... резко похолодало.
Словно пошел невидимый ледяной дождь. И это ощущение было, пожалуй, самым
сильным и оставалось до конца, то есть до взрыва лифта. - А потом оно
сразу исчезло? - Не помню. Когда взорвался лифт, я перестал прислушиваться
к своим ощущениям. Поймал пинасси - туда...
- Ага. - Лапарра походил по кабинету, сел. - Холодно стало, значит.
Прекрасно.
Я молча смотрел на него, стараясь не выдать своего полнейшего
недоумения. Ян редко говорил загадками, но коль уж говорил, значит,
случилось нечто из рук вон выходящее, в чем он еще не разобрался сам.
Лапарра искоса посмотрел на меня. Он прекрасно ориентировался в моих
чувствах, да и не только в моих. Просто уму непостижимо, как точно он мог
оценить человека с первого взгляда! Не знаю, какое у него сложилось мнение
обо мне, но, видимо, все слабости мои он знает наперечет.
- Прекрасно в том смысле, - поправился начальник отдела, - что
укладывается в полотно моих умозаключений. Теперь поделись впечатлениями
от "стрекозиных крыльев", выросших на останках лифта.
- Впечатлениями? - пробормотал я, вспоминая. - Я поначалу глазам не
поверил. Когда мы примчались с Витольдом к лифту, перевалив через цепь
холмов, там уже висела модульная связка спасателей: четыре "Иглы" и
базовая "Катушка"; ребята примчались так быстро потому, что их база
находится практически рядом, в Орииссааре.
Склады догорали, мы было сунулись помочь, и в этот момент... да, было
все еще довольно холодно, это я помню хорошо-.. так вот, в этот момент из
всех разбитых взрывом сооружений лифтового комплекса с шипением вылезла
пенистая белая масса и вытянулась вверх и в стороны, образовав
полупрозрачные, с четким рисунком тонких жил внутри плоскости. Ни дать ни
взять - "стрекозиные крылья", разве что размером в несколько тысяч раз
больше.
- М-да. - Лапарра снял с меня тяжесть взгляда своих прозрачных глаз,
в которых затаилась не то боль, не то усталость. - Чертовщина, да и
только! Масса равна нулю... а? Ладно, продолжай действовать по плану.
Кстати, там, на пляже, ты больше ничего не заметил... подозрительного? Я
честно напряг память.
- Пожалуй, ничего... Разве что один из экспертов сказал, что ударная
волна взрыва должна была докатиться до пляжа, и кто знает, чего бы она там
натворила. Однако этого не случилось. Эксперт был весьма удивлен, я тоже.
- Еще?
- Еще? Гм... да вот, пожалуй, не знаю, стоит ли внимания... Шум на
пляже поднялся невообразимый, все куда-то бегут, кричат, на три четверти
отдыхающие - женщины и дети, а этот стоит одетый и смотрит совершенно
спокойно...
- Кто - этот?
- Мужчина, примерно моих лет, невысокий, смуглый, а лицо интересное:
скуластое, неподвижное, как маска. Вероятнее всего - уроженец
Юго-Восточной Азии.
Лапарра встал, глаза его странным образом изменили цвет - поголубели.
