баснословно дорого. - Но ты, наверное, вез его для мамы... - Не
беспокойся, маме тоже есть подарок. Он помог Дениз нацепить браслет, и в
это время в прихожей чуть слышно всхлипнул дверной автомат. Игнат выскочил
в прихожую - это пришла мама...
ВИТОЛЬД СОСНОВСКИЙ,
СТАЖЕР ОТДЕЛА БЕЗОПАСНОСТИ УАСС
Игнат прищурясь смотрел на утреннее солнце, застрявшее в ажурном
перекрытии террасы, а я смотрел на него. Внизу под нами дымился и плавился
сааремский пляж, продавленный обилием человеческих тел. И это называется
пятница, обычный рабочий день...
Игнат искоса посмотрел на меня и неожиданно подмигнул:
- Может быть, лучше позагораем?
- Издеваетесь, инспектор? - вздохнул я в ответ.
Игнат оценивающе прошелся взглядом по моей фигуре, отчего я невольно
втянул живот. - Похвально, варяг, на попятную идти поздно. Я пожалел, что
уговорил Игната поехать с утра сюда. Самолюбие, видите ли, взыграло! Надо
мне было затрагивать эту тему... Теперь доказывай, что ты не верблюд... а
осел!
Игнат повернулся и пошел к эскалатору, а я смотрел, как он идет. Ноги
Игнат ставил так, будто при каждом шаге пробовал ступней зыбкую почву, и,
только убедившись в прочности земли, переносил тяжесть тела на всю ногу.
Раньше я никогда не видел у него такой походки, а может, просто не
присматривался. Три года назад, перед тем как он улетел в свою долгую
командировку, мне было шестнадцать, и ценил я в то время в своем старшем
друге такие качества, как сила, ловкость, реакция. Я, конечно, и сейчас
ценю эти качества, но теперь они не кажутся мне главными... Через десять
минут мы вошли в гулкий, прохладный и почти пустой эллинг виндсерферов,
разделенный надвое каналом.
- Для начала тебе подойдет тип "Мастодонт", - сказал Игнат, колдуя у
пульта координатора спортивной базы.
- "Мастодонт"? - Я слегка запаниковал, вызывая в памяти образ
волосатого и клыкастого предка слона. - Что за зверь?
- Не бойся, "Мастодонт" - это серфер с фиксированным центром тяжести.
На "Колибри" тебе еще рано, с него падают и мастера.
Пока мы раздевались в одной из кабин, ловкий, как паук, робот
приволок и спустил на воду выводного канала два совершенно одинаковых, на
мой взгляд, плотика с килями, посреди которых торчали тонкие, членистые,
словно сделанные из бамбука, мачты со свернутыми в тугие валики парусами.
Игнат, посматривая на меня с неопределенной усмешкой, пошевелил мачты
серферов, пробуя подвижность сочленений, потрогал ногой шаткую палубу и
вилкообразный гик. Что-то щелкнуло, и валик на мачте развернулся в
прозрачный косой парус. С таким же щелчком раскрылся парус второго
серфера.
- Или все же пойдем на пляж? - Инструктируй, - махнул я рукой, хотя,
честно признаться, лезть на неуютную палубу верткого суденышка не
хотелось.
- Инструктаж прост. - Игнат отлично понял мимику моего лица. - Делай,
как я. Он шагнул на палубу своего серфера, ловко развернул парус, ровный
ветер аэродинамической полости эллинга тут же подхватил странное плавучее
сооружение, не лишенное, правда, изящества и красоты, и отнес на несколько
метров от берега.
Я набрал в грудь воздуха, сделал свирепую мину и прыгнул на второй
серфер, будто хотел взять его на абордаж...
История эта с виндсерфингом началась две недели назад, когда в
отделах управления провели очередной экзамен на отработку комплекса ВВУ -
внезапно возникшей угрозы. Внешне это выглядело как спортивно-техническое
многоборье, состоящее из целого ряда состязаний, плюс проходка полигона
ВВУ. В отделах работали разные люди, с разными характерами, способностями
и увлечениями, каждый из них был профессионалом в какой-нибудь из
технических или научных дисциплин, а также в совершенстве владел одним из
видов спорта. Но, по мысли руководителей управления, в идеале каждый
работник аварийно-спасательной службы должен быть универсалом, потому что,
несмотря на применение автоматов, вычислительных компьютеров и
киберсистем, спасательные операции требовали от спасателей всесторонней
подготовки, колоссальных физических и нервно-психических нагрузок,
обширных научных и технических знаний, умения мгновенно ориентироваться в
любой обстановке. Универсализм в подобных ситуациях помогал находить
необходимое решение в кратчайшие сроки. А что такое время, особенно если
счет идет на секунды, знал даже я, стажер отдела безопасности, не
допущенный пока ни к серьезным операциям, ни к архивам управления.
Отработка ВВУ в отделе безопасности выявила в центре безопасников
своих универсалов, в числе которых по праву оказался и Игнат, месяц назад
вернувшийся из экспедиции "Погоня". Кстати, именно по его просьбе меня и
приняли в отдел, хотя обычно стажерами безопасности становились
пограничники. Я же в этом году только собирался поступать в Школу
пограничной службы.
Спортивную программу многоборья и психологическое тестирование я
прошел нормально, однако "срезался" на технической ее части, и меня даже
не допустили к прохождению полигона. Это обстоятельство настолько уязвило
мое самолюбие, что я по неосторожности отозвался с пренебрежением о
винд-серфинге, любимом виде спорта Игната. Теперь я пожинал плоды своих
заявлений, далеко не уверенный в том, что справлюсь "одной рукой" с
виндсерфером, этой "обыкновенной овальной доской с килем и парусом". Но я
надеялся на свою реакцию и чувство равновесия, натренированные годами
занятий борьбой тайбо. Как сказалось, напрасно надеялся...
Серфер в море я все же вывел: через двадцать минут и примерно столько
же падений. В конце концов я разозлился, и парус стал мне покоряться.
Игнат не смеялся и не подшучивал, и я был благодарен ему за это,
потому что с детства не люблю насмешек - такой уж у меня комплекс. Если к
этому добавить мою вспыльчивость, с которой я борюсь с переменным успехом,
подверженность резким сменам настроения и нелюбовь к нравоучениям...
характерец, в общем, не из легких. Недаром Игнат прозвал меня варягом.
В море дела у меня пошли лучше. Волна была спокойная, пологая, ветер
дул с юга, нас постепенно относило к пляжу.
Игнат перестал давать советы - мне бы его чувство такта! - и крикнул:
- Вот тебе эмоциональная разрядка перед дежурством. Предлагаю
возвращаться, а то вынесет на пляж.
Мы выбрались в полосу ровного берегового ветра, в полукилометре
светилась золотом полоска сааремского пляжа, над которой вырастала белесая
шпага орбитального лифта. И в это время похолодало, откуда-то пришло
странное беспокойство, томление, желание оглянуться, что я и сделал,
мгновенно очутившись в воде. Вода, наоборот, была как кипяток, а может,
мне так показалось после морозного ветра над морем. Я попытался вылезти на
доску серфера, но над водой холод был собачий, поэтому я снова окунулся в
запарившую воду, словно в термальный источник зимой. Игнат непрерывно
глядел на берег, лавируя серфером в полусотне метров от меня. Я перевел
взгляд выше и увидел, как белый столб лифта на окраине Сааремаа, в двух
километрах от пляжа, разгорелся мигающим светом и погас. Нарастающая волна
булькающего гула накрыла пляж и залив, закричали люди.
- К берегу! - донесся сквозь утихающий гул крик Игната. Я выскочил на
серфер, забыв о волне холода, но она сама напомнила о себе: пальцы рук и
кожа лица стали неметь, будто я очутился на льду под свирепым ветром в
тридцатиградусный мороз! Я бросил серфер и поспешил к берегу вплавь.
Гул постепенно стих, закончившись коротким стоном взрыва. Над
невидимым вокзалом орбитального лифта вырос черный веер дыма.
Я понял, что на станции произошла одна из тех аварий, которые влекут
за собой человеческие жертвы.
Плыть мешало все то же ощущение холода, хотя в воде оно притупилось.
И все же что-то происходило вокруг, действовало на психику, заставляя мозг
напрягаться в осмыслении непонятной угрозы, искать источник холода,
тревоги и беспокойства, а тело принуждая действовать, куда-то мчаться,
оглядываться, размахивать руками, словно непонятная сила заблокировала
умение трезво оценивать обстановку и логически мыслить...
Купающиеся в заливе, все как один, с криком плыли к берегу. Такая же
паника охватила и тысячи загоравших на пляже: люди метались по песку,
кричали, звали друг друга, дети зарывались в песок. Ответственный за
работу пляжа, очевидно, вовремя сориентировался и вызвал смену
киб-спасателей; два из них - тонкие плоские диски с вакуум-подушками
гибкими хоботами манипуляторов - уже вытаскивали кого-то из воды.
В двадцати шагах от берега было уже мелко, по грудь. Игнат первым
выбрался на песок, я за ним, с нарастающей тревогой прислушиваясь к своим
ощущениям.
Холод усиливался, несмотря на августовское солнце и наступившее
безветрие. Люди на берегу все еще суетились и перекликались, хотя
большинство убежали к станции тайм-фага, и лишь один человек резко
выделялся из толпы своим неадекватным моменту поведением. Одетый в белую
рубашку-сетку, он стоял у волейбольной площадки, расставив ноги и сунув
пальцы за пояс, и с каменным равнодушием наблюдал за происходящим на
пляже, изредка посматривая в небо. У ног его стоял плоский черный предмет,
издали похожий на кейс.
Я с недоумением остановил на человеке взгляд, но в это время Игнат
подогнал пинасс. - Прыгай!
Я с места прыгнул на сиденье, аппарат тут же рванул в небо. - Видел?
- крикнул я. - Что? - Ну того, на пляже...
- Потом поговорим. Идем к лифту, там что-то серьезное. Ну и влипли мы
с тобой, варяг!
Я понял: мы не должны были находиться на сааремском пляже, и виноват
в этом был я со своим варяжьим самолюбием и упрямством.
Когда мы вошли, кабинет начальника отдела безопасности представлял
собой склон холма, обрывающийся в море - так был настроен видеопласт
кабинета. Я стал осматриваться, впервые попав к высокому начальству, а
Игнат прошел к столу на "вершине холма".
Ян Лапарра закончил разговор по селектору, кивнул нам на стулья и
молча уперся взглядом в Игната. Был начальник отдела невысок, на вид
медлителен и постоянно хмур; разговаривал тихо, спокойно и скупо. Я
встречался с ним всего три раза, и с первой же встречи он показался мне
чем-то недовольным, мрачным и суровым. Не знаю, был ли он таков на самом
деле, но, во всяком случае, я ни разу не слышал, чтобы Ян повысил голос
или устраивал кому-то разнос.
- Каким образом вы оказались на сааремском пляже? - спросил он
обыденным тоном. "Вместо того, чтобы заниматься порученным делом", -
мысленно добавил я.
Игнат покосился в мою сторону и ответил не моргнув глазом:
- В качестве утренней зарядки мы выбрали виндсерфинг, а потом
собирались идти по заданию.
Я виновато поерзал на стуле, но Лапарра не обратил на мои гримасы
внимания.
- Странная история, парни. Рапорт ваш я читал. Итак, что это,
по-вашему, такое?
Он взял кассету рапорта и вставил в проектор. Вспыхнула световая нить
виома, развернулась в плоский двухметровый квадрат, который плавно
приобрел глубину и резкость, и мы увидели то, что осталось от Сааремского
орбитального лифта...
Из разрушенных взрывом складов, эстакад, платформ киберпогрузки и
здания вокзала с кольцом старт-камеры лифта вырастали странные лопасти из
полупрозрачного материала, соединяясь на высоте десятков метров в одну
стекловидную конструкцию, ажурную, с прожилками и утолщениями наподобие
