признавали, что Лернер высокого класса оператор, золотые руки, хотя имел
лишь вторую категорию...
- Вот, - Лернер указал на тоненькую папочку на столе, едва Костюкович
переступил порог.
Зная его характер, Костюкович даже не удивился, что тот не
поинтересовался, в чем дело.
- Он был ваш? - спросил Костюкович.
- Разумеется, - усмехнулся Лернер, - коль скоро мне было велено
рыться в архиве.
Костюкович сел, начал читать. Ничего особенного: сотрясение мозга,
поступил с высоким артериальным давлением - 180 на 80, что в этой ситуации
объяснимо. Выписали Зимина через три недели. Артериальное в норме: 120 на
70...
- Все, доктор, спасибо, - Костюкович возвратил папочку.
Лернер пожал плечами, мол, стоило из-за этого морочить голову.
Поздно вечером Костюковичу позвонила начмед:
- Марк Григорьевич? Это Ильчук.
- Слушаю, Варвара Андреевна.
- Ну и камнепад вы устроили!
- С чем?
- Да с Зиминым, с этим спортсменом! Они пришли за телом, и когда
узнали, что вскрытие все-таки было, подняли такой шум!
- Мать?
- И врач команды. Я сказала, что вы настояли. Но когда начали
угрожать, что будут жаловаться, я их выставила. Так что вам они досаждать
уже не станут... Просто имейте это в виду...
Но она ошиблась. Через час позвонил Туровский:
- Зачем ты настоял на вскрытии? Начмед матери пообещала. А ты
настоял! У людей свои предрассудки, мать не желала, чтоб кромсали тело ее
сына, - шумел Туровский.
- Не ори! - осадил его Костюкович. - Мать - ладно. Но ты же врач и
обязан знать, какой порядок существует, если человек умер в больнице. А
если этому человеку всего двадцать первый год и умирает он от внезапного
инсульта, о чем тут может идти речь?! Мы вообще не имеем права выдавать
труп без вскрытия. В данном случае к правилам прибавился и мой интерес: он
мой больной!
- У тебя что, мало других загибается?! Тебе понадобился именно Зимин?
- Жаль парня... Успокой мать, объясни, что иначе было нельзя. Будь
здоров! - Костюкович положил трубку.
Он, конечно, слукавил, сказав, что лишь соблюдение правил заставило
его настоять на вскрытии. Редкий врач-ординатор и в редких ситуациях
требует вскрытия. У Костюковича к смерти Зимина имелся свой интерес.
Когда-то он был любимым студентом у заведующего кафедрой патологической
анатомии профессора Сивака, ходил в его научное общество, хотя
специализировался по терапии и после некоторых сомнений и метаний выбрал в
ней неврологию. Все последующие годы встречался с Сиваком в больнице,
кафедра Сивака работала на ее базе, но имела свою отдельную
гистологическую лабораторию. Несмотря на разницу в возрасте и положении,
Костюкович и Сивак поддерживали добрые отношения, которые поощрял
деликатный Сивак. Года полтора назад у Костюковича умер больной. Диагноз
Костюковича и патологоанатома больницы несколько расходился. Как к
третейскому судье, отправились к Сиваку на кафедру. Он подтвердил правоту
Костюковича. Когда все уходили, Сивак задержал Костюковича: "Присядь,
Марк. Как жизнь?" - "В пределах профессии и возможностей нашего
здравоохранения, - засмеялся Костюкович. - Беготня по коридорам, из палаты
в палату, писанина". - "Сам виноват: изменил патологоанатомии -
расхлебывай. Женился?" - "Некогда, Владислав Иванович". - "Наукой не
хочешь заняться? Ты же способный!" - с неким смыслом прищурил глаз Сивак.
- "Поздно начинать в тридцать пять лет. Да и вести палаты, дежурства!
Когда тут наукой заниматься?!" Он не врал, отделение было тяжелым:
девяносто процентов - сосудистые больные, из них острых инсультов
процентов пятьдесят пять, девять-десять дежурств в месяц - дневных,
ночных, суточных без права сна (правда, этим запретом пренебрегали, не
выдерживали нагрузок). Имелось две ставки врачей-дежурантов, но они были
постоянно вакантны - за нищенскую зарплату никто не хотел идти на эту
каторгу, даже свеженькие выпускники мединститута. Последним год назад
сбежал врач-дежурант Сева Алтунин... - "Это все отговорки, доктор, -
сказал Сивак. - Лень. А я мог бы тебе кое-что предложить. Материал
соберешь быстро, он у тебя под рукой каждый день. Тут ты в более выгодном
положении, нежели какой-нибудь аспирант. Так и быть, я пошел бы к тебе в
руководители", - подмигнул Сивак. - "А о чем речь, Владислав Иванович? -
из вежливости спросил Костюкович. - "Скажем, инфаркты, инсульты в раннем
возрасте, в группах риска... Подумай на досуге. Если решишь, зайди,
поговорим подробней..."
После долгих колебаний Костюкович решил: займусь. Хватит времени и
сил, - сделаю кандидатскую, а не удастся, не выдержу, - тоже ничего не
потеряю...
Работа двигалась медленно, но материал накапливался. Вот почему
смерть Юрия Зимина привлекла его внимание...
Через три дня в ординаторскую позвонила Каширгова, попросила
Костюковича. Его позвали.
- Слушаю вас, Сажи, - сказал он.
- Диагноз ваш подтвердился, Марк, - геморрагический инсульт.
Гистология готова. Но тут вот что... - она прервала разговор и обратилась
к кому-то, вошедшему в ее кабинет: - Тебе чего, Аня?.. Хорошо... Посиди
подожди, я разговариваю с доктором Костюковичем, закончу и подпишу,
посиди... - И уже - Костюковичу: - Извините, Марк, тут лаборантка пришла,
надо подписать бумаги на химикаты... Да, так вот - листок гистологических
исследований передо мной, читаю, - она начала читать, а когда закончила,
стала комментировать, в итоге спросила: - Вы удовлетворены?
- Пожалуй, - задумчиво ответил он. - Спасибо вам, Сажи, - Костюкович
повесил трубку.
Несколько дней назад между Левиным и начальником ГАИ области
состоялся такой разговор:
- Привет, Миша. Это Левин.
- Здравствуй, Ефим.
- Задавать тебе вопросы типа "как живешь?" не буду. О вашей жизни
представление имею. У меня к тебе просьба.
- Что, машину раскурочили, угнали?
- У меня машины нет. Мы с Иваном Михальченко заняты тут одним делом.
Наш заказчик - совместное предприятие "Золотой ячмень". Они получают из
Чехии оборудование, краску. Арендуют склад у базы "Промимпортторга". Так
вот с этого склада похищено несколько ящиков с электронным оборудованием и
краской. Мне хотелось бы знать, не задерживали ли твои посты при выезде из
города, из области какие-нибудь грузовики с этим добром. Документов на
вывоз у похитителя быть не может.
- Я проверю. Оставь мне свой номер телефона...
И вот сегодня ответный звонок:
- Ефим? Здравствуй. Я по поводу твоей просьбы. У нас ничего такого не
зарегистрировано. Хотя задержания были: левый сахар, шифер и прочее.
Вашего товара не было. На всякий случай я дал твой телефон старшему
лейтенанту Рудько. Он следователь, парень толковый. Если что где
проклюнется, сообщит. Но ты особенно не обольщайся. Мы не в состоянии
натыкать посты на каждом километре. Объехать их по проселкам несложно.
- Добро, Миша, спасибо, утешил.
- Рад бы... Будь здоров...
"И здесь глухо, - подумал Левин, хотя особых надежд не возлагал, так,
отрабатывал одну из возможных версий. - Интересно, с чем приедет Иван?" -
подумал он о Михальченко, отправившемся в автопредприятие, где работал
шофер Лукашин, обслуживавший фирму "Золотой ячмень"...
Михальченко вернулся ни с чем. Тяжело опустившись в мягкое кресло, с
шипением выдохнувшее воздух, он утер уголки губ, сказал:
- Пожилой человек, год, как вышел на пенсию, но еще работает.
Шоферский стаж тридцать восемь лет. Степенный, спокойный. Очень аккуратно
одет и гладко выбрит. Вот вам и весь Лукашин.
- Просто ангел.
- Этого не знаю. Но к хищению он вряд ли имеет отношение. Что входит
в его функцию по фирме "Золотой ячмень"? Вывезти со склада груз на
строительную площадку. Ездит он всегда вдвоем с замом Чекирды,
доверенность, накладные и прочие бумажки у этого зама. Вот и все. Так
что...
- Может у тебя насморк, потому и нюх притупился? - усмехнулся Левин.
- Вроде я нигде не простыл. Да и перед тем, как беседовать с
Лукашиным, я высморкался.
- Тогда разовьем другую тему. Краску у Чекирды увели всю, а
электронику для контроля разлива пива по банкам - два ящика из четырех. С
чего бы такая доброта, а, Иван?
- Не успели? Что-то помешало?
- Ну уж!.. А ведь без содержимого двух уворованных ящиков оставшееся
в двух других монтировать нельзя. Это электроника. Так что считай, что
уперли все.
- По логике так.
- "Золотой ячмень" арендует весь складской модуль?
- Нет, только левую его часть. Там есть такая выгородка для их
грузов.
- И много у них там груза?
- Почти пусто. Груз по мере поступления с железной дороги за
пять-шесть дней вывозится на стройплощадку.
- А что же в остальной части модуля?
- Склад импортной парфюмерии.
- Значит случайный вор прогадал: вместо двух-трех коробок с импортной
парфюмерией прихватил в сущности бесполезное, некомплектное, электронное
оборудование? А может, он специально шел за этим?
- На кой черт?! Ну, краску понятно, надеялся сбыть ее каким-нибудь
дуракам под видом бытовой. А вот куски электроники зачем? Что от них
проку? Это же не видеомагнитофон!
- Вот и я об этом подумал.
- Не пойму, куда вы клоните.
- Это не я клоню, Иван, это меня клонит одна мыслишка.
- Какая?
- Дай додумать до конца, дорогой мой опер, тогда и расколюсь, а
сейчас я занят.
- Чем?
- Да вот сижу и разговариваю с тобой...
Зазвонил телефон:
Левин снял трубку:
- Слушаю... Да... Он у меня... Что стряслось?.. Боже! Этого еще не
хватало! Понятно... Хорошо...
- Звонили из аптекоуправления. У них со склада похитили какие-то
лекарства.
- Ночью или днем? - взволновался Михальченко.
- Еще неизвестно. Выясняют подробности, позвонят.
- Не дай бог ночью!
- А что это меняет? - Левин пожал плечами.
- Ночью там наши охраняют, а днем только один наш - на проходной,
вместе с их человеком, да и то, лишь по будням до шести вечера. Бумаги и
все, что вывозят, проверяет их вахтер. Но все равно неприятно.
- Подождем подробностей.
8
Сева Алтунин ездил на "девятке" тренера сборной Виктора Петровича
Гущина по доверенности. Он работал помощником врача у Туровского и был еще
как бы разгонным шофером. В общем - на подвахте. Веселый, общительный,
исполнительный, он пришелся по нраву и Туровскому, и Гущину...
- Едем к Погосову в институт, Сева, - сказал Туровский, усаживаясь в
машину...
Они припарковались на маленьком пятачке возле НИИ фармакологии.
- Может, я к своей зазнобе съезжу, пока вы тут? - спросил Сева.
- Конечно... Обязательно! С этим тянуть нельзя.
Постучавшись в дверь на втором этаже и услышав громкое "Прошу!",
Туровский вошел. Погосов сидел за письменным столом, заваленным бумагами и
книгами, что-то писал. Белый халат оттенял его большое смуглое лицо с
темными умными глазами. Крупный череп Погосова был почти лыс, легкий
венчик седых волос на висках и затылке, черная, в мелких кудряшках борода,
закрывавшая поллица, делали его похожим на библейский персонаж.
- О, какой гость! - Погосов поднялся. - Давно не виделись! Жаль,
угостить нечем, даже спирта нет - дефицит.
- Зато я могу угостить хорошим коньячком, Баграт Гургенович, - сказал
Туровский, усаживаясь на стул. - Бутылочка "Ахтамара" сохранилась. Поедем?
Я на колесах.
- Не выйдет, Олег Константинович. У меня через час семинар.
- Это вам на сезон, - Туровский протянул ему пропуск на бассейн. -
