Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Roman legionnaire vs Knight Artorias
Ghost-Skeleton in DSR
Expedition SCP-432-4
Expedition SCP-432-3 DATA EXPUNGED

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Детектив - Григорий Глазов Весь текст 260.29 Kb

Стойкий запах лосьона

Предыдущая страница Следующая страница
1 2 3  4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 23
     Ничего неожиданного в этой смерти для Костюковича не было, и все же -
умер его больной. Он не сомневался  в  своем  диагнозе,  только  не  успел
понять, откуда у этого молодого атлета такая гипертония, обследовать  его,
как полагается, не удалось. Вспомнив, что в кармане пиджака лежит визитная
карточка, которую дал Туровский, Костюкович позвонил на спортбазу.
     - Да! Кто нужен? - отозвался хриплый бас.
     - Пожалуйста, Туровского.
     - Кто спрашивает?
     - Скажите, доктор Костюкович.
     - А в чем дело?
     - Это я изложу Туровскому, - сдерживался Костюкович.
     - Сейчас. Он в бассейне.
     Ждать пришлось долго.
     - Туровский слушает, - наконец раздался голос в трубке.
     - Что это у вас за хам сидит у телефона?
     Туровский хихикнул, а потом уважительно сказал:
     - Это наш старший тренер... Что-нибудь случилось, Марк?
     - Да. Зимин умер.
     Туровский какое-то время молчал, затем, охрипнув вдруг, спросил:
     - Когда это случилось?
     - Два часа назад.
     - Это ужасно! Ты даже не можешь понять, как это ужасно! - вырвалось у
Туровского. - Такой инсульт?! - то ли усомнился, то ли в отчаянии произнес
он, потом  вдруг  спросил:  -  Ты  дома?  Я  перезвоню  тебе  минут  через
десять-пятнадцать. Нам надо посоветоваться и в коллективе,  и  с  матерью,
как быть.
     - Хорошо, - сказал Костюкович.
     Туровский позвонил через полчаса:
     - Когда можно будет забрать тело?
     - Сегодня и завтра - выходные. В понедельник я все оформлю,  и  после
вскрытия, во второй половине дня, до пяти, можете  приехать.  А  лучше  во
вторник. Я завтра опять дежурю ночь, заполню  необходимые  бумажки,  а  во
вторник к десяти-одиннадцати утра все будет готово, - сказал Костюкович.
     - Ладно, - как-то неуверенно произнес Туровский.


     Следующее ночное дежурство было вне  графика,  у  коллеги  в  Донецке
сестра выходила замуж, попросил подменить. Отказывать не  принято,  самого
подменяли не раз. Хотя дежурить в ночь с  воскресенья  на  понедельник  не
любили: после субботних и воскресных лихих гуляний на  пикниках,  юбилеях,
свадьбах, где ели и пили не в меру, не считаясь  ни  с  возрастом,  ни  со
здоровьем, "скорая" работала с особенной  нагрузкой:  инфаркты,  инсульты,
почечные  колики,  всякие  перфорации,  внезапные  кровотечения,  драки  с
тяжелыми травмами - вся больница стояла на ушах...
     Не успел Костюкович закончить вечерний обход, как начался  дурдом:  в
коридоре раздался  крик  и  плач,  за  Костюковичем  прибежала  медсестра.
Оказалось, умер лежавший с  инсультом  алкаш,  хронический  гипертоник,  а
голосила его жена, он умер при ней. Затем вызвали на срочную  консультацию
в травматологию; потом повторный инсульт выдала старушка - ветеран  войны;
через два часа инвалид-слепой, которого должны были  завтра  переводить  в
нейрохирургию по подозрению на опухоль, ковыляя в туалет, каким-то образом
поскользнулся, упал и сломал руку. Еще через час, с промежутком в двадцать
минут, привезли женщину - свеженький инсульт -  и  здоровенного  мужика  в
гипертоническим кризом,  острым  нарушением  мозгового  кровообращения.  И
пошло-поехало. До пяти утра не  то  что  прилечь,  присесть,  покурить  не
удавалось; бутерброды, которые Костюкович взял с собой, так и  остались  в
кейсе, завернутые в фольгу...
     Уже светало,  когда  он  сел  оформлять  истории  болезней,  начав  с
неуспевшей обрасти бумажками анализов и исследований истории Юрия Зимина.
     На пятиминутке Костюкович сидел, помаргивая слипавшимися воспаленными
глазами, его покачивало, готов был тут же в ординаторской  растянуться  на
полу, но только бы вырубиться из яви, уплыть  в  глубину  сна.  Когда  все
разговоры шли уже к концу, неожиданно вошел главврач. У него была  страсть
делать такие неожиданные налеты в отделения и устраивать  профилактические
разносы, поскольку повод для этого в  любом  отделении  можно  было  найти
всегда. Длилась говорильня час; персонально Костюковича ничто, слава Богу,
не касалось, слушал он громоподобные речи  главного  вполуха.  Наконец,  в
начале двенадцатого все закончилось. Но тут позвонила начмед,  Костюковича
поймали уже в коридоре и вернули к телефону.
     - Марк Григорьевич, где история умершего Зимина?
     -  Я  после  ночи,  Варвара  Андреевна,  только  сейчас  освободился,
собирался к вам, - сказал он.
     - Давайте быстренько...
     Он поднялся этажом выше.
     - Садитесь, Марк Григорьевич, есть разговор, - сказала начмед,  когда
он вошел. - Как ночь была?
     - Кошмар, - коротко ответил он, подавая ей бумаги.
     - Приезжали за трупом Зимина, а у меня  -  ничего,  где  его  история
болезни? - она постучала по бумагам пальцем с коротко  остриженным  ногтем
(еще недавно была хирургом, привычка так стричь ногти  сохранилась).  -  Я
сказала, что после трех все будет готово. Так что вот-вот...  -  взглянула
на электрочасы, висевшие над дверью.
     - Но вскрытия еще не было, - сказал Костюкович.
     - Я тут выдержала осаду. Почитайте, - начмед протянула ему листок.
     Это было заявление матери  Зимина  с  категорическим  требованием  не
производить вскрытия, а немедленно выдать ей тело сына.
     - Но мы же не имеем права без вскрытия, - сказал  Костюкович.  -  Тем
более, если умирает молодой человек.
     - Это я все знаю, - раздраженно произнесла начмед. - Но мать закатила
такую истерику, стоял такой крик, отпаивали валерьянкой. Это длилось  час.
И я сдалась: сказала, что не буду возражать, решу, как только  ознакомлюсь
с историей болезни.
     - Нет, Варвара Андреевна, я возражаю, - сказал Костюкович.
     - Странно, - сказала она, зная,  что  обычно  врачи  не  очень  любят
вскрытие, боясь, что не  подтвердится  их  диагноз.  -  А  что  так,  Марк
Григорьевич?
     - Это тот  случай,  когда  хотелось  бы  знать  причину  такой  дикой
гипертонии у молодого здоровенного парня.
     - Как хотите, - она недовольно пожала плечами, словно говоря: "У тебя
что, других забот мало?"
     - Попросите доктора Каширгову, чтоб вскрывали сейчас, - сказал он.  -
Родственников  Зимина  поставим  перед  фактом,  скажете,  что   произошло
недоразумение,  забыли  предупредить  патологоанатомов  и  кто-то  из  них
произвел обычную плановую аутопсию [вскрытие умершего]. В  крайнем  случае
подставляйте  меня,  мол,  виноват  лечащий  врач,  не  знавший  о   вашем
разрешении выдать тело. Пусть набрасываются на меня: но не думаю, что  для
матери это уже будет существенно.
     - Что вы меня учите! Вы хотите аутопсию, чтоб было официально -  будь
по-вашему! Казалось бы, я должна  требовать  вскрытия,  это  мое  право  и
обязанность,  а  получается  вроде  мы  поменялись  ролями,  -  недовольно
произнесла начмед и позвонила в  патологоанатомическое  отделение.  Трубку
взяла заведующая - доктор Каширгова.
     - Сажи Алимовна, тут у нас возникла коллизия, - сказала начмед.  -  В
субботу умер больной доктора Костюковича, молодой парень, спортсмен.  Труп
у вас. Нужно срочно вскрыть. Доктор Костюкович сейчас принесет вам историю
болезни, расскажет, в чем дело... Хорошо... Нет, он уверен,  что  диагнозы
совпадут.
     Закончив разговор,  она  обратилась  к  Костюковичу:  -  Идите,  Марк
Григорьевич, Сажи Алимовна ждет вас... И все-таки не возьму в толк,  зачем
вам эти сложности? В конце концов ответственность несу я, начмед,  за  то,
что разрешила выдать тело без вскрытия. А вы мне не дали нарушить закон, -
хмыкнула она...
     Устало спускаясь  вниз,  Костюкович  понял,  что  до  обеда  вряд  ли
вырвется отсюда домой...



                                    4

     Они сидели вдвоем в маленькой комнате, приспособленной  под  кабинет,
где стены были увешаны вымпелами, а на стеллаже стояли сияющие нержавеющим
металлом  спортивные  призы  -   кубки   разной   формы   и   достоинства:
республиканские,  союзные,  международные;  были   среди   них   и   очень
престижные. Сюда,  на  второй  этаж,  через  распахнутое  окно  с  дорожек
бассейна, где тренировались пловцы, доносились голоса и плеск воды.
     Старший тренер сборной Виктор Петрович  Гущин,  высокий,  тяжелый,  с
мощно обвисающими плечами стоял у  окна,  бросал  иногда  туда  рассеянный
взгляд и разговаривал с врачом команды Олегом Константиновичем  Туровским,
сидевшим на узеньком диванчике.
     - Ты все уладил в больнице? - спросил Гущин.
     - Да. Мать написала заявление. Начмед долго упиралась, кочевряжилась,
но мать с трудом умолила ее, - ответил Туровский.
     - Поминки нужно по высшему разряду.  Понял?  Тут  жмотничать  нельзя.
Надо дать Алтунину сумму, составить  список  продуктов,  пусть  садится  в
машину и шурует. Скажи ему, чтоб водку брал красивую, на  винте,  а  не  в
зеленых клизмах, минералки с запасом... - Он  снова  подошел  к  окну.  На
светлом фоне его могучие плечи казались еще шире от легкой, особого  кроя,
спортивной  куртки.  -  Теперь  вот  что,  Олег:   матери   надо   помочь,
единовременную сумму. Понял?
     - Само собой.
     - Как думаешь, сколько?
     - Полагаю, тысяч пятнадцать будет нормально.
     - Нет, надо дать штук двадцать-двадцать пять. От нас двоих. Понял?
     - Хорошо.
     - Д-а-а... Подвел он  нас.  Осенью  Европа,  потом  игры  "Дружбы"  в
Штатах... На него была вся надежда. Серебро, как минимум. А теперь я,  как
мудак, залезший во фраке в сауну. Я получил его хорошее, "чистое  мясо"  и
пять лет доводил это "мясо" до кондиции. И на тебе - в самый пик...
     Туровский слушал. Его не удивляло, что Гущин говорил о себе, о  своих
проблемах, словно Зимин, померев, был повинен в них. Туровский  знал,  что
старший тренер при  всем  размахе  и  широте  всегда  оставался  человеком
трезвого расчета, скрытным, крайне осторожным в проявлении эмоций.  "Он  и
женщину свою ревнует наверное только во сне", - подумал Туровский,  и  как
человек податливый, легковнушаемый еще раз позавидовал Гущину.
     - У команды нет теперь лидера, -  дернув  вниз  "молнию"  на  куртке,
Гущин большой пухлой ладонью погладил сильную безволосую грудь.
     - Надо готовить замену. Володю Покатило, - сказал Туровский.
     - Потянет ли он? Что он по сравнению с Зиминым!
     - А какой выход?
     - Он всегда второй, если не третий.  Будапешт  ему  отменим.  Нельзя,
если начнем готовить на Европу. Понял?
     - Разумеется.
     - Что ж, составляй графики для Покатило, - после некоторого  раздумья
заключил Гущин. - И хорошо продумай схему.
     - Ты его предупреди, чтоб поменьше  болтал.  До  поры  в  команде  не
должны знать, - сказал Туровский.
     - Все равно поймут, когда я займусь им вплотную... Ох, как нам  нужна
сейчас таможня!
     - Там пока глухо, - сказал Туровский. - Ягныш звонит,  сейчас  ничего
не может.
     - Бабки просил?
     - Да.
     - Сколько?
     - Пять штук. Дадим?
     - Дадим. Отработает. Он человек нужный, съезди к нему: одно  дело  по
телефону, другое, когда в глаза человека видишь... В общем, крутись, это и
твои заботы... Пойду в бассейн,  погоняю  их,  -  он  вытащил  из  кармана
секундомер, глянул и, зажав в кулаке, вышел...



                                    5

     Костюкович не любил ходить  на  вскрытия,  просто  был  обязан,  если
умирал его  больной,  поскольку  должно  быть  неопровержимо  установлено,
совпадает ли  его  клинический  диагноз  с  диагнозом  патологоанатома.  С
несовпадения обычно начинается много неприятностей разной  степени  -  все
зависит от причин несовпадения: умер ли больной из-за халатности  лечащего
врача; ошибся ли он в диагнозе,  потому  что  случай  очень  сложный,  или
врачу,     вопреки     его     убеждению,     диагноз     был      навязан
профессорами-консультантами, консилиумом, короче - авторитетами, а  иногда
и давлением администрации.
     Особенно не любил Костюкович начало  аутопсий,  когда  патологоанатом
делал первый надрез. Если уже и приходилось  идти  на  эту  процедуру,  то
предпочитал, чтоб вскрывала Сажи Каширгова. Он знал ее манеру: прежде  чем
Предыдущая страница Следующая страница
1 2 3  4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 23
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 
Комментарии (1)

Реклама