трех собак в гигантской ярко красной гусенице. Она понизила
голос: - О, Джим... не даш ли ты Смитти пятьдесят кейси?
- Что?
- Это за ...; ты понимаешь? - Она повела головой к стене, за
которой нечто розовое тихо насвистывало трелями.
Я был так поражен, что уже достал бумажник: - Пятьдесят
кейси?
Смитти, похоже, извинялся: - Это за ...; ну, протекцию. То
есть, понимаете, мы не разрешаем находится здесь недопущенному
персоналу - и особенно, когда его кормим. Мне кажется, вам
повезло, что вас сюда пустили.
Джиллианна разрешила проблему, выдернув бумажник из моей руки
и достав хрустящую голубую бумажку: - Вот тебе, Смитти, купи себе
новую резиновую куклу.
- Скажешь, - сказал он, но не очень сурово. И сунул деньги в
карман.
Я забрал бумажник у Джиллианны и мы вышли. В затылке я ощущал
темное давление. Джилианна сжала мою руку и давление стало темнее
и тяжелее. Я чувствовал себя человеком, идущим на виселицу.
Я остановил ее до того, как мы дошли до флоутера. Мне не
хотелось говорить это, но я не мог вынести этот ужас более ни
секунды.
Я пытался быть вежливым. - Э-э, ну... спасибо, что мне
показали, - сказал я. - Мне, э-э, кажется, я запомню эту ночку.
Не сработало.
- А как же мы?, - спросила она. Она требовала. Наклонилась ко
мне.
Я удержал ее. Я сказал: - Мне кажется, э-э, я слишком устал.
Она поиграла волосами моей руки. - У меня есть немного
порошка..., - сказала она. Пальцы добежали до моего локтя.
- Э-э... я так не думаю. От этого я просто сплю. Слушай, я
смогу отсюда дойти до своих бараков...
- Джимми? Пожалуйста, останься со мной?... - На какое-то
мгновение она казалась похожей на потерянного щенка и я
заколебался. - Пожалуйста?... Мне нужен кто-нибудь.
Слово "нужен" достало меня. Как нож в печенку: - Я... я не
могу, Джиллианна. В самом деле. Я не могу. Дело не в тебе. Во
мне. Я прошу прощения.
Она с любопытством поглядела на меня, изогнув одну прелестную
бровь наподобие вопросительного знака.
- Это, э-э, кторр, - сказал я. - Я не смогу
сконцентрироваться.
- Хочешь сказать, что не находишь его сексуальным?
- Сексуальным?.. Мой бог, он ужасен! Бедный пес обезумел!
- Это был просто старый матт, Джим, а кторр - нечто
великолепное. Действительно. Ты должен взглянуть на них новыми
глазами. Я тоже привыкла думать, что он ужасен, но потом
перестала антропоморфизировать, перестала отождествлять себя с
собаками, и начала смотреть на кторров объективно. Сила,
независимость - мне бы хотелось, чтобы у людей была такая мощь. Я
бы хотела стать, как он. Пожалуйста, Джим, останься со мной
сегодня. Сделай это для меня! - Она дергала мой пиджак, рубашку,
повисла на шее.
- Спасибо..., - сказал я, вспомнив, что говорил отец. О том,
что надо знать, во что вступаешь. Я высвободился из ее рук. -
... но... - Хотелось сказать больше, но остаточное чувство такта
не позволило высказать Джиллианне, что я на самом деле думаю о
ней. Наверное, у кторров нет выбора не быть теми, что они есть. У
нее есть выбор. Я повернулся уходить...
- Ты со странностями, да?
К черту такт: - А ты - нет? - Потом я повернулся и пошел
прочь.
Она молчала, пока я пересек половину участка. Потом ее
прорвало: - Педераст! - Я обернулся посмотреть, но она уже
неслась к флоутеру.
Дерьмо.
Я замерз, пока нашел дорогу к баракам. Но совсем не дрожал и
совсем не был зол. Я был только... болен. И устал. Мне хотелось
снова стать маленьким, чтобы выплакаться в отцовские колени. Я
чувствовал себя очень, очень одиноким.
Постель была как пустая могила и я лежал в ней, пытаясь
ощутить сострадание, пытаясь понять - пытаясь быть зрелым. Но я
не мог быть зрелым - когда был окружен идиотами и задницами,
слепыми и себялюбивыми, запутавшимися в собственных грязных
играх, фетишах и власти. Что я на самом деле хотел - это бить,
пинать, жечь, громить и разрушать. Я хотел толочь, толочь и
толочь. Я хотел схватить этих людишек и трясти их так сильно,
чтобы шарики звенели в их башках.
Я хотел безопасности. Я хотел чувствовать, что кто-то, где-то
- где-нибудь - знал, что он делает. Но сейчас я не думал, что во
всем мире хоть один знал, что он делает, даже я.
Они все слепы, злы - или глупы?
Почему они не видят правду, стоящую перед ними?
Спат-фат.
Почему они не видят?
Шоу Лоу, Аризона - это не розыгрыш!
19
Тед ввалился в шесть утра, хлопая дверьми, зажигая свет, с
шумом и грохотом прокладывая путь от стены до стены в ванную
комнату. - Эгей!, - зашумел он, - неделю буду слабым и радоваться
- две! - Остальное потерялось в шуме льющейся воды.
Топором будет много пачкотни, решил я. Надо заиметь
револьвер.
- Эй, Джим! Ты проснулся?
- Теперь да, - огрызнулся я. - Нет, револьвер - слишком
быстро. Я хочу, чтобы было больно. Я сделаю это голыми руками.
Он нетвердо вошел в комнату, улыбаясь: - Эй, ты встаешь? -
Все лицо было в чем-то.
- Да. Надо кое-что сделать.
- Ну, это подождет. Есть более важное. Тебе повезло, что я
зашел сменить одежду. Можешь вернуться со мной, но поторопись!
Я сел на краешек постели: - Вернуться куда?
- Назад в отель. Первая сессия не начнется до десяти, но у
меня встреча за завтраком...
- За завтраком?
- Ага. У тебя есть вытрезвин?
- Нету. Надо посмотреть...
- Оставь, найду в отеле. Вставай, одевайся...
- Подожди минуту... - Я сидел, протирая глаза. Голова болела.
Я пожаловал ему временную приостановку казни, пока не выслушаю
свидетельские показания: - О чем ты все? Где ты был всю ночь?
- Раскрашивал город голубым и зеленым. Пошли..., - он потащил
меня за ногу, - ... в душ со мной. У меня была вечеринка на ходу.
- Вечеринка на ходу?
- У нас что здесь, эхо? Ага, вечеринка на ходу: - Он стучал
чем-то в душе. Вставай, снимай это - иначе ты попадешь под душ в
белье.
- Подожди минуту!... - Я начал присаживаться на скамеечку.
- У нас нет ни минуты! - Он внезапно поднял меня в воздух,
шагнул под душ и держал под бегущей водой. - Черт побери! -
Теперь даже телефонный звонок от губернатора не мог спасти его.
Все, в чем я нуждался, был горшок меду, муравейник и четыре
колышка.
Мое бумажное белье размокло и свалилось. Он дал мне мыло,
потом разодрал свою влажную майку. Он сбросил килт - настоящий -
м выпихнул его ногой из душа на пол ванной.
- Я спросил: - Ты забыл его где-то?
- Забыл что?
- Свое белье?
- Никогда не ношу. Это традиция. Ничего под килтом. - Он
глуповато улыбнулся. - Ну, он немного изношен этим утром, но дай
мне пару дней - и все будет олл райт.
Я отвернулся, сунул голову под душ и просто стоял. О-о-о!
- Во всяком случае, - продолжал он, - пошел я на вечеринку. -
Может, если я налью воду в уши, я перестану его слышать? - Только
на этот раз у меня была цель. Я начал на первом этаже вестибюля с
полковником Баствортом, помнишь его? Того, с девушкой? С ним
важно познакомиться - он ответственный за реквизиции,
материальное обеспечение и транспорт для всего района Денвера. Он
прекрасный бюрократ, у него бумаги идут быстро. Тем не менее -
Джим, стань ближе к мылу! Мы торопимся! Тем не менее я оставался
с ним достаточно долго, чтобы попасть на частную вечеринку в
пентхаусе. Комитет конференции. Сидел в уголке с тремя
председателями и слушал сплетни. Через пятнадцать минут я знал,
кто в этой комнате важен, а кто нет. Еще пятнадцать минут, и они
узнали, кто я - племянник сенатора Джексона из Мормонского
университета!
- Что?...
- Заткнись и трись мочалкой - я еще не кончил.
- Тед, нельзя же так лгать...
- А как надо было говорить?
- Ты знаешь, о чем я. Ни конгрессменов, ни генералов, ни бог
знает кто еще!
- Джим, это неважно. Никто их них не уделял никакого внимания
ничему, кроме того, что выходило с их собственных ртов - или
входило. И когда они собрались отплыть на другую вечеринку, я
дрейфовал с ними. И попал еще в одну комнату полную народа и еще
раз проделал то же самое. Слушал сплетни, отмечал самых важных -
это нелегко, сплетни обычно грязные - и держался к ним близко,
насколько мог. Так я прошел через семь вечеринок, одна лучше
другой. Был прием в Объединенных Нациях только для дипкорпуса, ты
знаешь, что здесь полмира? Дядя Сэм снял большой зал - я видел
сенатора, спящего в салате - коммунистам расточали наибольшую
заботу: им дали президентский номер. Я даже попал в Общество за
Оптовую Агрессию - странная компания. Но полезная. Знаешь, как
важны наемники для поддержания баланса мировых сил?
- Нет и не хочу знать. - Немного подумав: - Они устраивают
убийства? И много берут?
- Только репутацию - если ты задаешь подобные вопросы, значит
не можешь себе это позволить.
Я начал выбираться из душа, но Тед схватил меня: - Подожди,
ты не дослушал самое лучшее.
- Дослушал!
Нежным толчком он впихнул меня назад. - Ты красив, когда
злишься...
- Отстань, Тед!
- ... и я люблю, когда ты играешь твердо. - Но он меня
выпустил. Я выскочил, кипя. Единственное, оставившее теперь
Теодора Эндрю Натэниела Джексона в живых, была невозможность
придумать подходящий способ разделаться с телом.
Я снова встал под душ - он размазал мыло по всей спине. Струи
были между умеренно теплыми и горячими. - Хочется отрубить тебе
это, Тед.
- Можешь не беспокоиться - все знают, что между нами все
кончено. Я встретил прошлой ночью девушку и позволил ей
"излечить" себя. О, я не хотел этого, Джим. Я пытался остаться
верным - сказал ей, что дал торжественную клятву - но она убедила
меня попробовать еще раз другим способом - и оказалась права.
Именно в этом я и нуждался.
- Ужасно. Я очень счастлив за тебя. Ты не только убедил всех,
что я педик - теперь я уже брошенный педик. А я даже не знаю, как
все началось. - Я повернулся под душем, подняв руки, чтобы
прополоскаться. Точно в этот момент струи стали ледяными -
внезапный тугой удар чертовски холодной воды, целый поток из
местного ледника. - А-а-а!, - сказал Тед. - Чувствуешь величие?
Это разбудило тебя?
Я не ответил. Был слишком занят ругательствами - выскочил из
душа и трясся в полотенце, пока от стен не исчезло эхо. Теперь я
совершенно пробудился и меня совсем не заботило, есть ли у меня
способ разделаться с телом, или нет.
- Открой дверь, Джим!
- Что?
- Дверь - слышишь, стучат?
Я недовольно вышел из ванной и накапал до двери. - Да?..., -
рявкнул я.
Это была костлявая девица с глазами спаниеля. Почему она так
напоминает кого-то? О, да, одна из тех, кто подливал Фромкину в
стакан. Она ухаживала за ним весь вечер, теперь я вспомнил. -
Хай, Джим!, - сказала она, - Нас не представили друг другу
формально... - Она схватила моя руку и сильно сжала ее. - ...
меня зовут Динни. Парни, вы еще не готовы? - У нее были плохие
зубы.
- Э-э, нет.
- Окей, я подожду. - Она пронеслась мимо меня и расположилась
в единственном кресле.
- Э-э, хорошо. Подождите. - Я схватил немного одежды и
отступил в ванную.
- Боже, - сказал Тед, выходя из-под душа. - Разве утро не
чудесно? - И ткнул меня в ребра, проходя.
- Ага. Наверное, ни один судья страны не осудит меня. Я
быстро напялил одежду.
Когда я вышел из ванной, Динни как раз вручала Теду
ярко-коричневую майку с надписью: "Не просто еще одна любовная
интрижка..." - Вот, - говорила она, от этого женщины обезумеют.
Она подчеркивает твои мускулы.
