- Епископ проплыл мимо,- сказал Кристо Бедойя.
- Так я и думала,- сказала она.- Сукин сын, каких мало.
Она не стала продолжать, потому что в этот момент вдруг поняла, что
Кристо Бедойя от смущения не знает куда себя девать. "Надеюсь, Господь
простил меня,- сказала мне Пласида Линеро,- но он так смутился, что у меня
мелькнула мысль: уж не собирался ли он чего украсть". Она спросила, что с
ним. Кристо Бедойя прекрасно сознавал, что ведет себя подозрительно, однако
открыть ей правду у него не хватило мужества.
- Просто я не спал всю ночь ни минуты,- сказал он.
И ушел, ничего больше не объясняя. "Все равно,- сказал он мне,- ей
вечно мерещилось, что их обкрадывают". На площади он встретил отца Амадора,
который возвращался в церковь в торжественном облачении, предназначавшемся
для несостоявшейся службы, но Кристо Бедойя подумал, что тот не мог бы
сделать для Сантьяго Насара что-либо еще, кроме как спасти его душу. Он
снова пошел к порту, когда услыхал, что кто-то зовет его из лавки Клотильде
Арменты. В дверях лавки стоял Педро Викарио, растрепанный и бледный, как
мертвец, в расстегнутой рубахе с закатанными по локоть рукавами и с грубым
ножом, сделанным им самим из тесака. Он вел себя вызывающе, разумеется, не
случайно, и это была не единственная и не самая явная из попыток,
предпринятых им в последние минуты с тем, чтобы кто-нибудь помешал ему
совершить преступление.
- Кристобаль,- крикнул он,- скажи Сантьяго Насару, что мы его ждем
здесь, чтобы убить.
Кристо Бедойя мог бы оказать ему эту милость - помешать совершить
преступление. "Если бы я умел стрелять из револьвера, Сантьяго Насар остался
бы жив",- сказал он мне. Но сама мысль об этом показалась ему чудовищной -
столько он наслушался о сокрушительной мощи стальной пули.
- Учти, у него "магнум", который насквозь пробивает мотор,- крикнул ему
Кристо Бедойя.
Педро Викарио знал, что это неправда. "Он не носил при себе оружия,
если не был одет для верховой езды",- сказал он мне. И все же такую
возможность он предвидел, когда решился отмывать честь сестры.
- Мертвецы не стреляют,- крикнул он Кристо Бедойе в ответ.
Тут на пороге показался Пабло Викарио. Такой же бледный, как и брат,
только одетый в свадебный пиджак и с ножом, обернутым в газету. "Если бы не
это,- сказал мне Кристо Бедойя,- их бы не различить". Из-за спины Пабло
Викарио выглянула Клотильде Армента и крикнула Кристо Бедойе, чтобы он
поторапливался, потому что в этом тухлом городишке один он - мужчина и он
один может помешать трагедии.
То, что произошло затем, произошло на глазах и при участии всего
города. Расходившийся из порта народ насторожился, услыхав крики, и стал
занимать места на площади, желая увидеть преступление своими глазами. Кристо
Бедойя спросил нескольких знакомых о Сантьяго Насаре, но никто его не видел.
У дверей Общественного клуба он столкнулся с полковником Ласаро Апонте и
рассказал ему о том, что произошло в лавке Клотильде Арменты.
- Не может быть,- сказал полковник Апонте,- я же послал их спать.
- Я только что видел их с ножами, какими забивают свиней,- сказал
Кристо Бедойя.
- Не может быть, я отобрал у них ножи перед тем, как отправить спать,-
сказал алькальд.- Должно быть, ты видел их до этого.
- Я видел их две минуты назад, и у каждого было по ножу, каким забивают
свиней,- сказал Кристо Бедойя.
- Ах, черт возьми,- сказал алькальд,- значит, они сходили за другими!
Он пообещал тотчас же заняться этим делом, но прежде зашел в
Общественный клуб сказать, что придет вечером на партию домино, а когда
вышел оттуда, все уже было кончено. Кристо Бедойя тогда допустил свою
единственную, но роковую ошибку: решив, что Сантьяго Насар в последний
момент передумал и пошел к нам завтракать, не переодевшись, он отправился за
ним туда. Он пошел напрямик, берегом реки, и всех, попадавшихся ему по
дороге, спрашивал, не видели ли они Сантьяго Насара, однако никто его не
встречал. Кристо Бедойя не встревожился: к нашему дому можно было пройти и
другими путями. Проспера Аранго, проехавшая в наш городок из столицы, стала
умолять его сделать что-нибудь для ее отца, который умирал сейчас в
пристройке,- мимолетное епископское благословение на старика не
подействовало. "Я видела его, когда проходила мимо,- сказала мне сестра
Маргот,- краше в гроб кладут". Кристо Бедойя задержался на четыре минуты -
посмотреть больного и пообещал вернуться позднее, принять срочные меры,
потом еще три минуты он потерял, помогая Проспере Аранго отвести больного в
комнату. Когда же он вышел на улицу, то услыхал: с той стороны, где
находилась площадь, кричали люди и будто разрывались ракеты. Он побежал, но
ему мешал неплотно прилаженный к поясу револьвер. Завернув за угол, Кристо
Бедойя узнал по спине спешившую впереди мою мать с сынишкой, которого она
тащила за руку чуть ли не волоком.
- Луиса Сантьяго,- крикнул он ей,- где ваш крестник?
Мать обернулась к нему на мгновение, лицо ее было залито слезами.
- Ой, сынок,- отозвалась она,- говорят, его убили!
Так оно и было. В то время, когда Кристо Бедойя искал его, Сантьяго
Насар находился в доме Флоры Мигель, своей невесты,- куда вошел, завернув за
угол, на котором они с Кристо Бедойей виделись в последний раз. "Мне в
голову не пришло, что он зайдет туда,- сказал Кристо Бедойя мне,- в этом
доме никогда не вставали раньше полудня". В городе поговаривали, что все
семейство спало до двенадцати часов - по указанию Наира Мигеля, ученого мужа
арабской общины. "Потому-то Флора Мигель и цвела словно роза, что не
крутилась от зари до зари",- считает Мерседес. На самом же деле они, как это
делали многие, просто поздно отпирали дом, а сами вставали рано и работали -
не ленились. Родители Сантьяго Насара и Флоры Мигель давно сговорились о
свадьбе детей. Сантьяго Насар узнал о сговоре еще подростком и готов был
выполнить родительскую волю, может, потому, что к женитьбе относился так же
трезво и расчетливо, как и его отец. Флора Мигель была пышной девицей, но ей
недоставало изящества и рассудительности, она бывала посаженной матерью на
свадьбах у всех своих сверстников, так что помолвка эта была послана ей
самой судьбой. Став женихом и невестой, они не осложнили себе жизнь ни
формальными визитами, ни сердечными тревогами. Свадьба, несколько раз
переносившаяся, теперь была назначена на Рождество.
В тот понедельник Флора Мигель проснулась с первыми гудками
епископского парохода и немного спустя уже знала, что близнецы Викарио
караулят Сантьяго Насара, чтобы убить. Моей сестре-монашенке, единственной,
с кем она разговаривала после несчастья, она сказала, что даже не помнит,
кто ей об этом сообщил. "Одно помню: к шести утра об этом знали все".-
сказала она ей. Однако она не могла взять в толк, зачем Сантьяго Насара
убивать, скорее, подумалось ей, ради спасения чести его насильно женят на
Анхеле Викарио. Она почувствовала себя страшно униженной. В то время как
полгорода ожидало епископа, она у себя в спальне плакала от ярости, разбирая
шкатулку с письмами, которые Сантьяго Насар посылал ей еще из колледжа.
Каждый раз, подходя к дому Флоры Мигель,- даже если там никого не
было,- Сантьяго Насар проводил ключами по металлической сетке на окне. В тот
понедельник она ждала его, держа на коленях шкатулку с письмами. Сантьяго
Насар не мог видеть ее с улицы сквозь металлическую сетку, но она увидела
его еще до того, как он поскребся в окно ключами.
- Входи,- сказал она ему.
Никогда еще никто, даже врач, не вступал в этот дом раньше 6.45 утра.
Сантьяго Насар только что расстался с Кристо Бедойей у лавки Ямиля Шайума, и
внимание стольких людей на площади было приковано к нему, что невозможно
понять, как никто не заметил, что он вошел в дом своей невесты. Следователь
искал хоть кого-нибудь, кто бы это видел, искал так же упорно, как и я, но
не нашел. На листе 382 своего отчета он снова написал на полях красными
чернилами: "Рок делает нас невидимыми". А суть в том, что Сантьяго Насар
вошел в дом через парадный вход, на глазах у всех, не стараясь остаться
незамеченным. Флора Мигель ждала его в зале, зеленая от злости, в платье со
злосчастными рюшечками, которое надевала в особо торжественных случаях, она
вложила шкатулку ему в руки.
- Держи,- сказала она.- И хоть бы тебя убили!
Сантьяго Насар так растерялся, что шкатулка выпала у него из рук и
письма, писанные без любви, рассыпались по полу. Он бросился за Флорой
Мигель в спальню, но она заперла дверь на щеколду. Он постучал в дверь, а
потом позвал ее, слишком громко и требовательно для столь раннего часа, так
что сбежалось все перепуганное семейство. Если считать старых и малых,
единокровных и связанных брачными узами, сошлось человек четырнадцать, не
меньше. Последним вышел Наир Мигель, отец: рыжебородый и в бедуинском
бурнусе, вывезенном из родных мест - дома он всегда ходил в нем. Я видел
Наира Мигеля много раз, он был огромен и величав, но более всего меня
поражал его всегдашний авторитет.
- Флора,- позвал он на своем языке.- Открой дверь.
Он вошел в спальню к дочери, а все семейство ждало - не сводило глаз с
Сантьяго Насара. Стоя на коленях, тот собирал с полу письма и складывал в
шкатулку. "Как будто на него была наложена епитимья",- сказали они мне. Наир
Мигель вышел из спальни через несколько минут, подал знак рукой, и семейство
мигом исчезло.
Он заговорил с Сантьяго Насаром тоже по-арабски. "Я сразу же увидел: он
понятия не имеет, о чем я толкую",- сказал мне Наир Мигель. Тогда он
напрямик спросил: знает ли Сантьяго, что братья Викарио караулят его, чтобы
убить. "Он побледнел и потерялся так, что нечего и думать, будто
притворялся",- сказал Наир Мигель мне. И согласился, что поведение Сантьяго
Насара вызвано было не столько страхом, сколько растерянностью.
- Ты сам знаешь, есть у них основания или нет,- сказал он Сантьяго
Насару.- Но в любом случае у тебя только два пути: или спрятаться здесь,
этот дом - твой, или выйти отсюда с моим ружьем.
- Ни черта не понимаю,- сказал Сантьяго Насар.
Только это и сказал, и сказал по-испански. "Он походил на мокрого
цыпленка",- сказал мне Наир Мигель. Ему пришлось взять из рук Сантьяго
Насара шкатулку: тот не знал, куда девать ее, чтобы открыть дверь.
- Их двое против тебя одного,- сказал ему Наир Мигель.
Сантьяго Насар вышел. Люди между тем уже расположились на площади как в
дни парадов. Все увидели, как он вышел, и все поняли: он уже знает, что его
собираются убить, и был так взволнован, что не находил дороги к дому.
Говорят, кто-то подсказал ему с балкона: "Не туда, турок, через старый
порт". Сантьяго Насар поискал, откуда голос. Ямиль Шайум крикнул, чтобы он
шел к нему в лавку, а сам кинулся искать охотничье ружье, но никак не мог
вспомнить, куда засунул патроны. Со всех сторон понеслись крики, и Сантьяго
Насар несколько раз оборачивался, сбитый с толку: столько людей кричало
разом. Ясно было, что он собирался войти в дом через кухню, но потом, видно,
вспомнил, что парадная дверь открыта.
- Вот он идет.- сказал Педро Викарио.
Они оба увидели его одновременно. Пабло Викарио снял пиджак, положил на
табурет и развернул свой похожий на ятаган нож. Прежде чем выйти из лавки,
оба брата, не сговариваясь, перекрестились. И тут Клотильде Армента ухватила
Педро Викарио за рубаху и закричала Сантьяго Насару, чтобы он бежал, что его
хотят убить. Крик вырвался такой пронзительный, что перекрыл все остальные.
