- Надо его взять, - сказал Годвин, доставая меч. - Жаль, что у меня
нет щита.
Вульфгар последовал за ним, тоже достав меч и оттолкнув назад
светловолосого юношу, стоявшего в шаге за ним.
- Отойди, Альфгар. Если мы его обезоружим, мужики закончат остальное.
Два англичанина двинулись вперед с обнаженными мечами, следя за
медвежьей фигурой викинга; тот ждал их, улыбаясь, вокруг его ног смешались
кровь и вода.
И вдруг он двинулся, бросился прямо к Вульфгару со скоростью и
свирепостью нападающего дикого кабана. Вульфгар едва успел отпрыгнуть, он
сделал это неудачно, подвернув ногу. Викинг промахнулся левой рукой, но
тут же поднял правую, чтобы обрушить смертельный удар.
Что-то сбило рыжебородого с ног, отбросило на спину, он безуспешно
пытался освободить руки, его перевернуло и бросило на влажный песок. Сеть.
Рыбацкая сеть. Управляющий и еще двое подскочили, захватили просмоленные
веревки, затянули сеть. Один выхватил сакс из застрявшей в сети руке,
другой свирепо наступил на пальцы, держащие копье, одним движением сломав
древко и кости пальцев. И рыбаки перевернули беспомощного человека быстро,
искусно, как налима или селедку. Выпрямились, глядя вниз, в ожидании
приказа.
Подошел, хромая, Вульфгар, обменялся взглядами с Годвином.
- Кого же это мы поймали? - спросил он. - Что-то говорит мне, что это
не просто капитан, которому не повезло.
Он посмотрел на одежду запутавшегося в сети человека, протянул руку и
потрогал ее.
- Козлиная шкура, - сказал он. - И к тому же просмоленная. Он назвал
себя Рагнаром. Мы поймали самого Лотброка. Рагнара Лотброка. Рагнара
Волосатые Штаны.
- Мы не можем иметь с ним дело, - с наступившей тишине сказал Годвин.
- Надо отвезти его к королю Элле.
Послышался другой голос - голос смуглого молодого человека,
расспрашивавшего управляющего:
- Король Элла? - переспросил он. - Я думал, Осберт король Нортумбрии.
Годвин с усталой вежливостью повернулся к Вульфгару.
- Не знаю, как вы учите своих людей на севере, - заметил он. - Но
если бы он был моим и сказал что-нибудь подобное, я бы вырвал ему язык.
Конечно, если он не твой родственник.
Костяшки пальцев Вульфгара побелели на рукояти меча.
В темной конюшне никто не может его увидеть. Смуглый юноша прижался
лицом к седлу и обвис. Спина его как в огне, шерстяная рубашка намокла от
крови, каждое ее прикосновение вызывает новую боль. Так сильно его еще не
избивали, а били его много раз, и веревкой, и кожаным ремнем, били над
корытом для корма скота в том месте, которое он называет домом.
Он знал, что причина - в замечании о родственнике. И надеялся, что не
кричал, незнакомцы не слышали его крика. Но к концу наказания ему трудно
было судить. Он с трудом вспоминал, как выбрался на дневной свет. Потом
долго ехал по нагорью, стараясь держаться прямо. А что будет теперь, в
Эофорвиче? Некогда этот знаменитый город, дом давно ушедших таинственных
римлян и их легионов, возбуждал его лихорадочное воображение больше, чем
песни менестрелей. И вот он здесь и хочет только одного - сбежать.
Когда он освободится от вины своего отца? И от ненависти отчима?
Шеф выпрямился и начал расстегивать подпругу, стаскивать тяжелую
кожу. Он знал, что скоро Вульфгар официально объявит его рабом, наденет
ему на шею железный ошейник, не обращая внимания на слабые протесты
матери, и продаст на рынке в Тетфорде или Линкольне. И получит хорошую
цену. С детства Шеф много времени проводил в деревенской кузнице, у огня,
прячась от обид и порок. Он начал помогать кузнецу, раздувал меха, держал
клещи, сам бил по раскаленному железу. Сам делал инструменты. Даже меч.
Но когда он станет рабом, меч у него отнимут. Может, нужно бежать
немедленно. Рабам иногда удается уйти. Но чаще нет.
Он стащил седло и оглядел незнакомую конюшню в поисках места для
него. Раскрылась дверь, показался свет, это свеча. И с нею знакомый
холодный презрительный голос Альфгара.
- Ты еще не кончил? Брось. Я пришлю конюха. Отца позвали на совет к
королю. У него за столом должен стоять слуга и подливать эль. Для меня это
унизительно. Иди. Тан-дворецкий короля хочет дать тебе указания.
Шеф вышел во двор большого королевского деревянного дворца, недавно
построенного в пределах старых каменных стен римлян; на дворе сумеречный
весенний вечер; Шеф с трудом держался прямо. Но в нем поднялось какое-то
горячее возбуждение. Совет? Большой совет? Будут решать судьбу пленника,
могучего воина. Будет о чем рассказать Годиве, ни один всезнайка в Эмнете
такого не расскажет.
- И держи рот на замке, - послышался за ним голос из конюшни. - Или
тебе вырвут язык. И помни: теперь король Нортумбрии Элла. А ты не
родственник моего отца.
2
- Мы считаем, что это Рагнар Лотброк, - сказал, обращаясь к совету,
король Элла. - Но откуда нам это известно?
Он посмотрел на длинный стол, за которым сидело больше десяти
человек; все на низких стульях, только сам король в высоком резном кресле.
Большинство одето как сам король или Вульфгар, сидевший слева от Эллы: в
яркие плащи, наброшенные на плечи, чтобы уберечься от сквозняков, дующих
изо всех углов и закрытых ставен; от этих сквозняков качались огни
факелов, концы которых окунули в смолу; у всех на запястьях и шеях золото
и серебро; сверкают пряжки плащей и поясов. Это военная аристократия
Нортумбрии, владельцы земель на юге и востоке королевства, люди,
посадившие Эллу на престол и изгнавшие его соперника Осберта. Они неуклюже
сидели на своих стульях, как люди, привыкшие больше к седлу.
В ногах стола, словно сознательно обособляясь, видны еще четверо.
Трое в черных сутанах монахов ордена святого Бенедикта, четвертый в
пурпуре и белизне епископа. Сидели они легко, склонившись к столу, держа
наготове восковые таблички и стилосы, готовые записать сказанное или
незаметно обменяться записками друг с другом.
Один из сидевших готов был ответить на вопрос короля - Гутред,
капитан телохранителей.
- Мы не нашли никого, кто бы узнал его, - признал Гутред. - Все, кто
хоть раз встречался в битве с Рагнаром, мертвы, кроме присоединившегося к
нам храброго тана короля Эдмунда, - вежливо добавил он. - У нас нет
доказательств, что это Рагнар Лотброк.
- Но я думаю, это он. Во-первых, он не говорит. Я считал, что умею
заставлять людей говорить. Любой обычный пират заговорил бы. Но это явно
себя простым пиратом не считает.
- Во-вторых, все соответствует. Что делали здесь корабли? Они
возвращались с юга, их отнесло от берега, и они много дней не видели ни
солнца, ни звезд. Иначе капитаны - а управляющий Бридлингтона говорит, что
они хорошие моряки, - не оказались бы в таком положении. Корабли грузовые.
А какой груз перевозят на юг? Рабов. На юге не нужны ни шерсть, ни меха,
ни эль. Это работорговцы, возвращавшиеся из плавания на юг. Торговец
рабами, ставящий себя высоко, - это соответствует Рагнару. Но, конечно,
это тоже не доказательство.
Устав от своего красноречия, Гутред сделал большой глоток эля.
- Но еще одно дает мне уверенность. Что мы знаем о Рагнаре? - Он
осмотрелся. - Он ублюдок.
- Осквернитель церквей, - согласился архиепископ Вульфхир со своего
конца стола. - Похититель монахинь. Вор христовых невест. И он ответит за
все свои грехи.
- Конечно, - подтвердил Гутред. - Но вот что я о нем слышал. Только о
нем, а не об остальных разрушителях церквей и похитителях монахинь. Он
очень интересуется новым. Похож на меня. Любит заставлять людей говорить.
По-своему. Я слышал, он поступает так. - В голосе капитана звучала
профессиональная заинтересованность. - Если он кого-то захватывает, то
первым делом - без всяких разговоров и споров - вырывает глаз. Потом,
по-прежнему без разговоров, тянется к второму глазу. Если человек вспомнит
что-то интересное, пока Рагнар готовится, что ж, он говорит. Не успеет -
тем хуже для него. Рагнар так губит много людей, но люди недорого стоят.
Говорят, он считает, что это сберегает ему много времени и сил.
- И наш пленник сказал тебе, что он тоже так считает? - спросил один
из черных священников снисходительным голосом. - У вас был дружеский
разговор на профессиональные темы?
- Нет. - Гутред снова отхлебнул эля. - Но я посмотрел на его ногти.
Все коротко обрезаны. Кроме ногтя на правом большом пальце. Этот в дюйм
длиной. И твердый, как сталь. Вот он. - И Гутред бросил на стол
окровавленный ноготь.
- Значит это Рагнар, - сказал в наступившей тишине король Элла. - Что
же нам с ним делать?
Воины в замешательстве переглядывались.
- Ты считаешь, что обезглавливание для него слишком хорошо? - спросил
Гутред. - Может, повесить его?
- Или еще что-нибудь похуже? - добавил один из вельмож. - Как с
бежавшим рабом? Может, монахи... что там за история со святым... святым..
Тем самым, с рашпером или... - Воображение ему изменило, он смолк.
- У меня другая идея, - сказал Элла. - Мы можем отпустить его.
Все ошеломленно смотрели на короля. Король наклонился вперед со
своего высокого кресла, его острое подвижное лицо и проницательный взгляд
по очереди обращались к каждому за столом.
- Подумайте. Почему я король? Я король, потому что Осберт... -
запретное имя вызвало дрожь у слушателей; вздрогнул и слуга с
исполосованной спиной, стоявший за стулом Ульфгара, - потому что Осберт не
сумел защитить королевство от набегов викингов. Он делал то, что мы всегда
делали. Говорил всем, что нужно следить и самостоятельно организовывать
оборону. И вот экипажи десяти кораблей обрушиваются на город и делают, что
хотят, а жители соседних городов натягивают одеяла на голову и благодарят
Бога, что это произошло не с ними. А я что сделал? Вы знаете, что я
сделал. Отозвал всех, кроме наблюдателей, организовал отряды всадников,
расположил в жизненно важных пунктах конные резервы рекрутов. И теперь,
если они нападут на нас, у нас есть возможность добраться до них быстрее,
чем они слишком углубятся, преподать им урок. Новые идеи.
- Я считаю, что нам нужна еще одна новая идея. Мы можем отпустить
его. Договориться. Он обещает держаться подальше от Нортумбрии, даст нам
заложников, мы будем обращаться с ним как с почетным гостем, пока не
прибудут заложники, и отошлем его с грудой подарков. Много это нам стоить
не будет. А сберечь может много. Когда его обменяют, он уже оправится от
разговора с Гутредом. Что скажете?
Воины переглядывались, поднимали брови, удивленно качали головами.
- Может сработать, - сказал Гутред.
Вульфгар откашлялся, собираясь заговорить, его лицо покраснело от
недовольства. Но его опередил голос черного монаха в конце стола.
- Ты не должен этого делать, мой господин.
- Почему?
- Не должен. У тебя и другие обязанности, помимо мирских.
Архиепископ, наш преподобный отец и недавний брат, напомнил нам о злых
поступках Рагнара против Христовой церкви. Это деяния, направленные не
против нас, не против христиан, - такие деяния мы должны прощать. Это
деяния против святой церкви - а за них мы должны мстить всеми силами и от
всего сердца. Сколько церквей сжег Рагнар? Сколько христиан, мужчин и
женщин, продал язычникам и - еще хуже - поганым последователям Магомета?
Сколько драгоценных реликвий уничтожил? Сколько похитил священных даров?
- Грешно прощать такие деяния. Это поставит под вопрос спасение души
всех сидящих за этим столом. Нет, король, отдай его нам. Позволь нам
показать, что мы приготовили для тех, кто вступает в вражду с матерью
