железный порядок, ощущение целеустремленности. Повсюду люди: варят еду,
разговаривают, играют в бабки или сидят над игорными досками. Во всех
направлениях холщовые палатки, оттяжные веревки создают невероятную
путаницу. Но тропа перед палатками никогда не закрывается. Она тянется
прямо, в десять шагов шириной, и даже лужи аккуратно заполнены гравием, на
истоптанной земле видны следы телег. Эти люди умеют работать, опять
подумал Шеф.
Маленькая группа шла дальше. Через сто ярдов, когда, по расчетам
Шефа, они оказались в самой середине лагеря, Торвин остановился и подозвал
их двоих к себе.
- Я буду говорить шепотом, потому что нас ждет большая опасность. В
этом лагере говорят на многих языках. Мы должны пересечь главную дорогу,
которая идет с севера на юг. Справа, к югу, у реки, территория самих
Рагнарсонов и их ближайших сторонников. Мудрый человек туда не пойдет
добровольно. Мы пересечем дорогу и пойдем прямо к моей кузнице у
противоположного входа. Пойдем прямо, не глядя в сторону реки. И когда
доберемся до кузницы, сразу войдем в нее. А теперь пошли. И подбодритесь.
Уже близко.
Шеф упорно смотрел под ноги, когда они пересекали широкую дорогу, но
ему так хотелось бросить туда взгляд. Он пришел сюда ради Годивы - но где
же она? Посмеет ли он спросить ярла Сигварта?
Они медленно пробирались через толпу, пока почти прямо перед собой не
увидели восточную ограду. Тут, немного в стороне от других, стояло наспех
сколоченное сооружение, открытое с обращенной к ним стороны, а внутри
знакомые принадлежности кузницы: наковальня, глиняная печь, трубы и меха.
Вокруг нити, на них висят яркие гроздья рябины.
- Мы пришли, - Торвин облегченно вздохнул. Но тут он взглянул мимо
Шефа, и лицо его неожиданно побледнело.
Шеф обреченно повернулся. Перед ним стоял человек, высокий человек.
Шеф понял, что смотрит на него снизу вверх, понял также, что ему редко
приходилось в последние месяцы так смотреть. Но этот человек необычен не
только ростом.
На нем такие же домотканые брюки, как на всех остальных, но ни
куртки, ни рубашки. Верхняя часть тела завернута во что-то вроде широкого
одеяла, это плед ярко-желтого цвета. На левом плече он заколот, правая
рука остается обнаженной. Над левым плечом торчит рукоятка огромного меча,
он так велик, что если бы его подвесили к поясу, он волочился бы по земле.
В левой руке человек держит маленький круглый щит с ручкой в центре. С
наружной стороны из центра щита торчит железное острие длиной в фут. За
человеком с десяток других в такой же одежде.
- Кто это такие? - рявкнул человек. - Кто их пропустил? - Слова
звучат со странным акцентом, но Шеф их понимает.
- Их пропустили охранники ворот, - ответил Торвин. - И им никто не
повредит.
- Эти двое. Они англичане. Enzkir.
- В лагере полно англичан.
- Да. С цепью на шее. Отдай их мне. Я прослежу, чтобы их заковали.
Торвин прошел вперед, встал перед Шефом и Хундом. Его пятеро друзей
встали рядом с ним, лицом к десятку полуголых людей в пледах. Торвин сжал
плечо Шефа.
- Этого я взял к своему горну, он мой ученик.
Мрачное лицо с длинными усами насмешливо ухмылялось.
- Ну, и кузнец! Может, ты его по-другому используешь. А второй? - Он
указал на Хунда.
- Он пойдет к Ингульфу.
- Но он еще не там. У него был ошейник. Отдай его мне. Я позабочусь,
чтобы он не шпионил.
Шеф понял, что сделал шаг вперед. Живот у него свело от страха. Он
понимал, что сопротивление бесполезно. Перед ним десять вооруженных
воинов. Через мгновение огромный меч отрубит ему руку или голову. Но он не
может оставить друга. Рука его двинулась к рукояти меча.
Высокий человек отскочил, протянул руку за плечо. Прежде чем Шеф
дотянулся до рукояти, у того меч был уже в руке. И вокруг все обнажили
оружие.
- Подождите! - послышался чей-то голос. Мощный голос.
Во время разговора Торвина с человеком в пледе они стали центром
внимания на многие ярды. Вокруг образовалось кольцо из
пятидесяти-шестидесяти человек, все внимательно смотрели и слушали. Из
кольца вышел огромный человек, такого Шеф никогда не видел. Он на две
головы выше Шефа, выше человека в пледе, шире его в плечах, тяжелее.
- Торвин, - сказал он. - Мюртач, - кивнул человеку в пледе. - В чем
дело?
- Я забираю этого тролла.
- Нет. - Торвин схватил Хунда за руку и протолкнул его за ограду,
увешанную ягодами рябины. - Он под защитой Тора.
Мюртач сделал шаг вперед, подняв меч.
- Подожди. - Снова мощный голос, на этот раз с угрозой. - Ты не
имеешь права, Мюртач.
- А тебе какое дело?
Медленно, неохотно огромный человек сунул руку под рубашку, порылся
там и извлек серебряную подвеску. Молот.
Мюртач выругался, сунул меч в ножны, плюнул на землю.
- Забирайте его. А ты, парень. - Он посмотрел на Шефа. - Ты коснулся
своего меча. Скоро мы с тобой встретимся. И ты будешь мертв, парень. - Он
кивнул Торвину. - А Тор для меня ничто. Не больше, чем Христос и его мать.
Меня ты не одурачишь, как вот его. - Он показал на огромного человека,
повернулся и пошел по дороге, высоко подняв голову, как человек,
потерпевший поражение, но не желающий это показать. Его товарищи пошли за
ним следом.
Шеф понял, что затаил дыхание и теперь выдохнул.
- Кто они? - спросил он, глядя на уходящих.
Торвин ответил не по-английски, а по-норвежски, говорил он медленно,
подчеркивая общие для обоих языков слова.
- Это гадгедлары. Христиане ирландцы, которые оставили своего бога и
свой народ и стали викингами. Их много у Айвара Рагнарсона. Он надеется с
их помощью стать королем всей Англии и Ирландии. Прежде чем он и его брат
Сигурт обратятся к своей родной Дании, а заодно и к Норвегии.
- Чтоб они никогда туда не вернулись, - добавил огромный человек,
который их спас. Он со странным уважением, даже почтением склонил голову
перед Торвином, потом сверху донизу осмотрел Шефа. - Смело было сделано,
парень. Но ты вызвал гнев опасного человека. Я тоже. Но это давно должно
было случиться. Если я тебе снова понадоблюсь, Торвин, позови. Ты знаешь,
с тех пор как я принес новость в Бретраборг, Рагнарсоны держат меня при
себе. Не знаю, долго ли это продлится теперь, когда я показал свой молот.
Но во всяком случае я устал от собак Айвара.
И он ушел.
- Кто это? - спросил Шеф.
- Великий воин. Из Галланда в Норвегии. Его зовут Вига-Бранд. Бранд
Убийца.
- Он твой друг?
- Он друг Пути. Друг Тора. И всех кузнецов.
Не знаю, во что я впутался, подумал Шеф. Но я не должен забывать,
почему оказался здесь. Его глаза невольно оторвались от огражденного
пространства, где по-прежнему стоял Хунд, и устремились к центру
опасности, к южной оконечности лагеря, к крепости Рагнарсонов. Она должна
быть там, неожиданно подумал Шеф. Годива.
6
Много дней Шефу некогда было думать о Годиве - и вообще ни о чем
другом. Слишком много было работы. Торвин вставал на рассвете и работал
иногда дотемна, бил молотом, ковал, подпиливал, закалял. В армии такого
размера всегда находилось множество людей, у которых ослабло лезвие на
топорище, щиты нуждались в заклепках, а копья требовали нового древка.
Иногда у кузницы выстраивалась очередь человек в двадцать от самой
наковальни до ограды и дальше по дороге. Были, конечно, более трудные и
сложные работы. Несколько раз приносили кольчуги, порванные и
окровавленные, просили починить их, распустить, подогнать под нового
владельца. Каждое звено кольчуги нужно было тщательно соединять с четырьмя
другими, а те, в свою очередь, каждое еще с четырьмя.
- Кольчугу легко носить, она дает свободу рукам, - заметил Торвин,
когда Шеф решился наконец поворчать. - Но от сильного удара она не
защитит, а для кузнеца это самая трудная работа.
Проходило время, и постепенно Торвин все больше и больше поручал
работу Шефу, сам занимался самыми трудными и особыми заказами. Но редко
уходил. Он постоянно говорил по-норвежски, повторяя свои слова, если
необходимо. Иногда, особенно вначале, использовал мимику и жесты, пока не
убеждался, что Шеф понял. Шеф знал, что Торвин хорошо говорит
по-английски, но не пользуется этим. Он настаивал на том, чтобы
подмастерье обращался к нему по-норвежски, даже если просто повторял то,
что ему было сказано. В целом по словарю и грамматике оба языка близки
друг к другу. Немного погодя Шеф освоил произношение и начал думать о
норвежском как о странном диалекте английского языка; нужно только
воспроизвести акцент, а не изучать все с начала. После этого дела пошли
лучше.
Разговоры с Торвином оказались хорошим средством от скуки и
раздражения. От него и от ожидавших в очереди Шеф узнал много такого, о
чем никогда не слыхал раньше. Викинги всегда были хорошо осведомлены о
том, что решили их предводители, что они собираются предпринять, и
свободно обсуждали и критиковали их решения. Скоро Шефу стало ясно, что
Великая Армия язычников, которая приводит в ужас все христианство, не
является единой. В сердце ее Рагнарсоны и их последователи, примерно около
половины общего числа. Но много было обособленных отрядов, которые
присоединились к армии в надежде на добычу. Они разного размера, от
двадцати кораблей ярла Оркнея до единственного корабля какой-нибудь
деревни в Ютландии или в Скейне. Многие из них уже были недовольны.
Кампания началась хорошо, говорили они, с высадки в Восточной Англии и
основания крепости-базы. Но ведь всегда считалось, что здесь они слишком
долго не задержатся, наберут лошадей, отыщут проводников и неожиданно
двинутся против своего главного противника - королевства Нортумбрии.
- А почему бы сразу не высадиться с кораблей в Нортумбрии? - спросил
однажды Шеф, вытирая пот со лба и знаком приглашая следующего клиента.
Крепкий лысый викинг с помятым шлемом рассмеялся, громко, но беззлобно.
Самая трудная часть кампании, сказал он, это правильно начать. Ввести
корабли в реку. Найти подходящее место, чтобы вытащить их на берег.
Отыскать лошадей для тысяч воинов. Часто это не удается, попадаешь не в ту
реку.
- Если бы у христиан был ум, - выразительно сказал викинг, плюя на
землю, - они могли бы всегда справиться с нами еще при высадке.
- Ну, под началом Змееглазого у них ничего бы не вышло, - заметил
другой.
- Может быть, - согласился первый викинг. - Ну, не со Змееглазым, так
с другими. Помнишь Ульфкетила в Франкленде?
Да, надо прочнее поставить ноги, прежде чем ударишь, согласились все.
Хорошая мысль. Но на этот раз все пошло не так. Слишком долго они стоят.
Все дело в короле Эдмунде - или Ятмунде, как они произносили, -
согласилось большинство. Вопрос в том, почему он ведет себя так глупо.
Легко грабить его страну, пока он не сдастся. Но они не хотят грабить
Восточную Англию, жаловались клиенты. Слишком это долго. И слишком мало
добычи. Почему, во имя ада, король не согласится платить и не заключит
разумную сделку? Он ведь получил предупреждение.
Может, слишком сильное предупреждение, подумал Шеф, вспоминая
Вульфгара в корыте для лошадей и тот гул гнева, который ощутил во время
путешествия по полям и лугам страны. Когда он спросил, почему викинги так
настроены обязательно идти в Нортумбрию, самое большое, но не самое
богатое королевство Англии, смех долго не стихал. Постепенно он узнавал
все больше о Рагнаре Лотброке и короле Элле, о старом борове и поросятах,
