Harry Harrison & John Holm "King And Emperor", 1996
ГАРРИ ГАРРИСОН и ДЖОН ХОЛМ
КОРОЛЬ И ИМПЕРАТОР
Стамфорд, март 875 года
от Рождества Христова
- Это же просто деревня, - возмущался кое-кто. - Несколько хижин на
обочине. Столица Севера! Да это даже не столица болот. Никогда там ничего не
было и не будет.
Обитатели Стамфорда, как немногие старожилы, так и гораздо более
многочисленные пришельцы, с легкостью переносили насмешки соседей. Они
могли себе это позволить. Неважно, какая у города была собственная история,
ведь он сделался главной резиденцией короля Севера, бывшего когда-то
соправителем Англии, до этого ярлом, еще до этого - карлом распавшейся
ныне Великой Армии, а в самом начале - чуть ли не трэлем в болотной
деревне. Теперь его звали Единый Король, каковым он и стал, а к имени и титу-
лу - король Шеф - его норманнские подданные добавляли прозвище Sigrsaell,
а английские - Sigesaelig, что означало на обоих языках одно и то же:
Победоносный. Этому королю ничего не приходилось повторять дважды. Коль
скоро он объявил, что столица будет находиться в захудалом Стамфорде,
значит, так тому и быть.
После его легендарной победы над братьями Рагнарссонами в великой битве
при Бретраборге в 868 году по христианскому летосчислению, последовавшей
за его победой в поединке со шведским королем у Священного Дуба в Упсале,
Шеф, Единый Король, стал сюзереном всех мелких королей скандинавских
земель - Дании, Швеции и Норвегии. Пополнив свой флот за счет вице-ко-
ролей, среди которых самыми выдающимися были его боевой товарищ Гудмунд
Шведский и Олаф Норвежский, Шеф с новыми силами вернулся в Британию, не
только восстановив власть над Восточной и Средней Англией, которые сами
склонились под его господство, но и быстро внушив благоговейный трепет
мелким правителям Нортумбрии и южных графств, а потом принудил к
подчинению еще и шотландцев, пиктов и валлийцев. В 869 году король Шеф
предпринял морскую экспедицию вокруг Британских островов, выйдя из
лондонского порта и направившись на север вдоль английского и шотландского
побережья, нагрянув как туча на беззаботных пиратов Оркнейских и
Шетландских островов и заставив их призадуматься и устрашиться, а затем
повернул на юг и снова на запад, пройдя сквозь бесчисленные острова
шотландцев, вдоль не знающих закона западных берегов до самого Края Земли.
Только там он вновь встретил закон и порядок, убрал когти и поплыл на восток
в сопровождении дружественных кораблей короля Альфреда, правителя
западных саксов, пока не вернулся в родную гавань.
С тех пор обитатели Стамфорда могли смело похвастаться тем, что дают
приют королю, чья власть простирается от самого западного острова
Сцилла до кончика мыса Нордкап, за две тысячи миль к северо-востоку.
Власть была неоспорима и лишь номинально делилась с королем Альфредом;
границы его скудных владений король Шеф неизменно чтил, свято соблюдая
договор о совместном правлении, который они заключили в годину бедствий
десять лет назад.
Но жители Стамфорда не смогли бы объяснить - да не особенно и
задумывались над этим, - почему самый могущественный со времен Цезаря
король Севера выбрал место для своего дома в болотах Средней Англии. Зато
королевские советники много раз заговаривали с ним на эту тему. Ты должен
править из Винчестера, говорили одни, натыкаясь на хмурый взор единствен-
ного глаза короля, - ведь Винчестер оставался столицей Альфреда на Юге.
Править надо из Йорка, предлагали другие, оставаясь под защитой крепостных
стен, которые король сам когда-то взял приступом. Лондон, твердили третьи,
долгое время находившийся в запустении, так как там не было ни короля, ни
двора, а теперь ставший центром оживленной торговли со всем светом, от бо-
гатых пушниной северных краев до винодельческих земель Юга, набитый
судами с хмелем, медом, зерном, кожами, салом, шерстью, железом, жерновами
и уймой прочего добра; и все купцы платили пошлины представителям обоих
королей - Шефа на северном берегу и Альфреда на южном. Нет, говорили
многие приближенные к Шефу датчане, править надо из древней цитадели
королей Сквольдунсов, из Глетраборга, ведь там находится центр твоих
владений.
Король не соглашался ни с кем. Будь это возможно, Шеф выбрал бы город в
самом сердце болот, ведь он и сам был дитя болот. Но большую часть года до
города Или, да и до Кембриджа, было попросту не добраться. В Стамфорде хотя
бы проходила Великая Северная дорога римлян, которую по приказу короля
заново вымостили камнем. Именно здесь Шеф решил воздвигнуть Wisdom-hus,
Дом Мудрости, который должен был увенчать дела его правления и стать новым
Святилищем Пути в Асгард: не просто заменить старое Святилище в
норвежском Каупанге, но превзойти и затмить его. Здесь будут собираться жре-
цы Пути, делиться своими открытиями и учиться сами.
Одним из законов жрецов Пути было правило, что они должны сами
зарабатывать себе на хлеб, а не жить на церковную десятину и подушную по-
дать, как священники христиан. Тем не менее король назначил в святилище
опытного казначея - бывшего христианского монаха отца Бонифация - и
велел ссужать деньги всем нуждающимся жрецам Пути с тем, чтобы
расплатились, когда смогут, своей работой, знаниями или звонкой монетой.
Теперь со всего Севера приходили сюда люди Пути, чтобы научиться молоть
зерно на водяных и ветряных мельницах, и расходились по своим землям,
научившись молоть, а также ковать железо с помощью опрокидывающихся
молотов и воздуходувных мехов. Они узнавали, как применять новые машины
там, где раньше пользовались лишь мускульной силой рабов. Отец Бонифаций,
с разрешения короля, но без его ведома, нередко давал деньги таким
посетителям, покупая на них долю в прибылях от новых мельниц и кузниц на
срок в пять, десять и двадцать лет.
Серебро, которое текло в сундуки короля и в сундуки Пути, раньше привлекло
бы десятки тысяч почуявших добычу викингов. Но теперь на Севере лишь
изредка можно было увидеть бородатых пиратов, болтающихся на прибрежных
виселицах в назидание себе подобным. Королевские корабли патрулировали
моря и подходы к гаваням, а несколько городов и фьордов, которые остались
приверженцами прежнего обычая, один за другим подверглись визитам
объединенного флота, в котором собрались силы слишком многих вице-
королей, чтобы у кого-то возникло желание ему сопротивляться.
Жители Стамфорда не знали, да и не желали знать, что сама незначительность
и безвестность их города была для короля лучшей рекомендацией. В конце
концов тот признался своему старшему советнику Торвину, жрецу Тора,
стоящему во главе Святилища Пути:
- Торвин, место для новых знаний там, где нет древней истории и древних
традиций, которым люди подражают и которые чтут, но которых не понимают.
Я всегда говорил, что важно не только новое знание, но и старое знание, о
котором никто не помнит. Однако хуже всего - это старое знание, ставшее
священным, не вызывающим сомнений, настолько общеизвестное, что о нем
уже никто не задумывается. Мы начнем все сначала, ты и я, в таком месте, о
котором никто не слышал. Там не будет витать дух чернил и пергамента!
- Не вижу ничего плохого в чернилах и пергаменте, - возразил жрец. -
Особенно из телячьих кож. У Пути есть свои книги древних сказаний. Даже
твой стальных дел мастер Удд научился записывать свои открытия.
Король нахмурился, подбирая слова:
- Я ничего не имею против книг и письма как ремесла. Но люди, которые
учатся только по книгам, начинают думать, что в мире ничего больше нет. Они
делают из книг свою Библию, и таким вот образом старые знания превращаются
в устаревшие мифы. Мне нужны новые знания или старые, но позабытые.
Поэтому у нас в Стамфорде, в Доме Мудрости, мы будем придерживаться
такого правила: любой, будь то мужчина или женщина, человек Пути или
христианин, любой, кто сообщил нам новое знание или показал, как с пользой
применить старое, получит награду большую, чем за долгие годы
добросовестного труда или за годы грабежей с викингами. Мне больше не
нужны молодцы Рагнарссонов. Пусть люди проявят свою доблесть по-другому!
В 875 году от Рождества Христова - а хронисты Пути, хоть и отвергли
христианского Бога, придерживались христианского летосчисления - столицу
построили, и политика Шефа стала приносить свои плоды: иногда сладкие, а
иногда горькие.
ГЛАВА 1
Высоко в небе белели маленькие облака, гонимые сильным юго-западным
ветром. Тени их скользили по яркой зелени свежей травы, по жирно-
коричневым пятнам пахотной земли, по спинам тяжеловозов, неторопливо
ведущих свои борозды по весенним полям. В просветах сияло солнце, горячее и
долгожданное в просыпающейся от зимней спячки Англии. Просыпающейся,
как уверовали многие, от долгой ночи и приветствующей новый день, новый
расцвет при юном короле и его еретическом, но счастливом правлении.
На рыночной площади Стамфорда толпилось не меньше двух тысяч человек,
собравшихся с окрестных полей, чтобы поглазеть на обещанную невидаль.
Таны и керлы явились с женами и детьми; они откидывали капюшоны,
подставляя лица солнцу; иные с опаской - не хлынет ли дождь - снимали
свои грубые накидки. На простых невыразительных лицах светились радость,
удивление и даже восторг. Ведь в этот день им предстояло увидеть такого
удальца, с которым не могли бы сравниться ни Ивар Бескостный, ни его брат
Сигурд Змеиный Глаз. Сегодня человек должен был прыгнуть с высокой башни
Дома Мудрости.
И взлететь!
По крайней мере, так говорили. Всей толпе посчастливится увидеть этот
полет, чтобы было о чем потом рассказывать детям и внукам. Но с не меньшей
радостью они посмотрят и на падение летуна. Подкрепляясь хлебом и доброй
кровяной колбасой, все с одинаковым интересом ожидали любой исход.
Пение рожков заставило зрителей разбрестись по обе стороны площади,
освободив дорогу для вышедших из дворца короля, его гостей и свиты. Во
главе, вслед за отрядом ратоборцев, неистово дувших в сохранившиеся с
незапамятных времен гигантские рога зубров, с нарочитой церемонностью
выступали два короля - Шеф, а также его гость и соправитель Альфред
Саксонский. Те, кто не видел их прежде, растерянно смотрели на две разительно
контрастирующие фигуры, замирая в недоумении - кто же из двоих
полновластный король, а кого только терпят в качестве соправителя, - пока
более осведомленные соседи не шипели им на ухо подсказку. И действительно,
Альфред в своих царственных одеждах выглядел как настоящий монарх: в алом
плаще поверх небесно-голубой туники, с золотым венцом на светлых волосах,
левая рука величаво возложена на золотую рукоять старинного меча.
Идущий рядом с ним человек тоже носил алые цвета, а плащ его был соткан
из такой тонкой шерсти, что казался не менее мягким снаружи, чем со стороны
роскошной шелковой подкладки. Но под плащом были надеты простые сер-
мяжные штаны и рубаха. Король шел без меча и вообще без оружия, он
вышагивал, заткнув большие пальцы за пояс, словно возвращающийся с поля
крестьянин. И все же при внимательном взгляде становилось ясно, что это
вполне мог быть тот самый человек, которого северяне величали Ивароубийца и
Сигурдоубийца, человек, который собственными руками убил обоих братьев -
Ивара Бескостного и Сигурда Змеиный Глаз, равно как и шведского короля
Кьяллака Сильного. А еще разбил под Гастингсом Карла Лысого с его
франкскими копейщиками в год Господа нашего 866-й.
Возраст короля приближался к тридцати годам, и телосложением он оставался
настоящим кузнецом-оружейником: широкие плечи, могучие руки, длинные
ноги и такая узкая талия, что он мог бы поменяться поясом со своей женой -
будь он женат. Но выглядел король намного старше своих лет. В черных
волосах поблескивала седина, особенно заметная на висках и в короткой
стриженой бороде. Правый глаз короля закрывала черная повязка, а непокрытая
ею плоть казалась ввалившейся и изможденной. Лоб бороздили морщины. Это
