Взобравшийся на самый планширь матрос, удерживаясь одной рукой,
склонился через борт и подавал команды рулевому, в каком направлении
обходить большие льдины, целые островки льда, принесенные течением от
берега.
- В эту пору лед уже не очень опасен, - заметил Хагбарт, когда его
непривычные к Северу пассажиры встревоженно подскочили, заслышав под
ногами скрежет. - Но рисковать все равно не будем.
Уменьшению скорости Шеф был несказанно рад, а Карли рад еще больше
- и не только из-за страха перед неизвестностью, что ждала их в порту. Ни
тот ни другой раньше не плавали на стремительных ладьях викингов.
Ощущение полностью отличалось - как теперь понял Шеф - и от
церемониального шествия "Норфолка" вдоль немецких берегов, и от
тошнотворных колыханий и кренов на рыбачьих плоскодонках в Йоркшире.
"Аурвендилл" Хагбарта, настоящий корабль викингов, извивался на волнах,
словно большая гибкая змея. Каждый набегающий вал нависал высоко над
бортами, смотрел внутрь беспалубного корпуса, будто решившись разбить его
своим низвергающимся потоком. И тогда нос задирался, лез вверх по склону,
заглядывал за гребень, будто живое существо, и начинал спуск, в то время как
корма еще только поднималась. Шеф, через какое-то время вернувший себе
присутствие духа, обнаружил, что Карли сидит и с ужасом смотрит на нижние
доски обшивки, доски ниже уровня воды. Они ходили ходуном, то
прижимаясь к ребрам корабельного каркаса, то отодвигаясь от них, привя-
занные только кручеными сухожилиями. Нередко щель была достаточно
велика, чтобы человек мог засунуть в нее руку, ногу или даже голову. В такие
моменты казалось, что доски борта держатся на одном честном слове. Какое-
то время Карли и Шеф сидели над этими досками, нутром чувствуя, что стоит
им хоть на минуту потерять бдительность, как чары сразу спадут и море
ворвется внутрь.
Сама мысль о том, что корабль может обо что-то удариться, была
невыносима. Шеф как-то спросил Хагбарта, случается ли викингам
перевозить лошадей или скот, и если да, то что они делают, чтобы животные
в панике не начали метаться и биться. Хагбарт рассмеялся.
- Сколько раз на моем "Аурвендилле" перевозили лошадей, - сказал он,
- и даже самым злым жеребцам стоило лишь хорошенько оглядеться по
сторонам, чтобы всю дорогу стоять очень-очень смирно.
И Шеф хорошо их понимал.
Все-таки, несмотря на лед, приходилось торопиться, и в дневное время идти
под полным парусом, со скоростью, лишь ненамного меньшей лошадиного
галопа или стремительного бега, на какой способен юноша, когда ему нужно
налегке промчаться какие-нибудь четверть мили. Но ладья летела по волнам
часами. В первый день Шеф прикинул, что за двенадцать часов светлого
времени они прошли свыше ста пятидесяти миль, хотя они постоянно
лавировали против ветра и в результате шли медленней, чем по прямой. За
два дня и две ночи они сделали, наверное, четыреста миль - четыре сотни
миль, отделяющие весенние ручейки на равнинах Дании от вечного холода в
горах Норвегии.
На протяжении всего пути Хагбарт объяснял спешку грозящими то с одной,
то с другой стороны опасностями. Конвой короля Хрорика сопровождал их
ночью вдоль берегов южной Ютландии и в проливе Бельт, отделяющем
материковую Данию от священного Фюна - острова самого Одина. Здесь не
очень опасно, сказал Хагбарт. У Хрорика договор с Гамли, королем Фюна. Но
им пришлось резко отвернуть в море, когда с рассветом корабли Хрорика
ушли назад. Король Арнодд из Аальборга, пояснил Хагбарт. Не враждебный,
он, как и все, заботится о себе. Но и в заботы входит ограбление судов. Всех
мореплавателей, кто не имеет его разрешения, не родственник ни ему, ни его
ярлам, или просто слишком слаб и беззащитен. Однако сейчас он напуган -
под угрозой его репутация.
- Кто угрожает ему? - с прости Шеф, а сам уже размышлял, спасет ли его
приобретенная за несколько недель привычка от морской болезни на
извивающемся "Аурвендилле". Хагбарт переждал приступ тошноты у Карли,
осторожно сплюнул и ткнул большим пальцем вправо, на далекие очертания
Фюна и Сьяелланда за ним.
- Настоящие ублюдки, - коротко сказал он. - Твои друзья, Рагнарссоны.
Там их цитадель, Бретраборг, и даже сам византийский император предпочел
бы не встречаться с ними в открытом море. Не беспокойся, - добавил он, -
насколько я знаю. Змеиный Глаз со всем флотом ушел искать тебя на юге и до
сих пор не вернулся. А если вернулся, то как раз сейчас появится вон из-за
того мыса. Или они могли выстроиться там, впереди, в прямую линию от
берега до берега.
Даже после того как они благополучно миновали все опасности пролива
Скагеррак и шли под боковым ветром в десяти милях от протяженного
побережья Южной Швеции, рассказы Хагбарта сводились к длинному
перечню ловцов удачи: король восточного Гатса Тейт, король западного Гатса
Вифил, вольные пираты с островов Ведер, флотилия отчаянных ребят из
Малоземелья, согласно слухам пытающих счастья где-то на подступах к
Норвегии, король Фармстедса Хьялси и постоянная угроза - по крайней
мере, так утверждал Хагбарт, хотя Шеф подозревал, что тот нарочно их
запугивает, - угроза, что безжалостные короли западных фьордов не пойдут,
как обычно, грабить Ирландию и острова северной Атлантики, а решат
потрясти шведов, которых они ненавидят.
- А что, - спросил однажды Карли, побледневший от морской болезни и
переживаний, - в вашей стране любой может объявить себя королем?
- Ну, не совсем уж любой, - абсолютно всерьез отвечал ему Хагбарт. -
Хорошо, если он сможет объявить себя богорожденным и многие это
подтвердят. Скажем, для начала мы, жрецы Пути. Есть, правда, такие, кто
слишком горд, чтобы врать о своем происхождении, например, ярлы Хлатира
- если они от кого-то -и происходят, то, наверно, от троллей. Но, как прави-
ло, если ты можешь собрать флот, скажем кораблей шестьдесят, и захватить
клочок земли, хотя бы в несколько квадратных миль вроде Бретраборга -
Рагнарссоны отобрали его у старого короля Кольфинна со Сьяелланда и
отказались вернуть - тогда можешь объявить себя королем. Морским
королем, так обычно говорят.
- А нельзя стать королем на земле? Королем Крестьянской Усадьбы, или
Смолланда, или Средней Кучи, или Дальнего Хлева? - спросил Шеф,
которого нескончаемые опасности привели в желчное настроение.
- Надо, чтобы тебя признал тинг, - сухо ответил Хагбарт. - Самый
простой способ - выйти на площадь и сказать, что ты король и будешь
собирать со всех налоги. Если уйдешь оттуда живым, то ты почти наверняка
король. Богорожденный или нет - дело десятое.
Напряжение спало только на рассвете того дня, когда Хагбарт, внимательно
обозрев горизонт в первых лучах солнца, объявил, что они вошли в воды
королей Норвегии - Олафа и Хальвдана.
- Королей Норвегии? - переспросил Шеф.
- Короли Западного и Восточного Фолда,- ответил Хагбарт. - Каждый
сам по себе, но правят вместе. И не смотри так, как насчет тебя с Альфредом.
Вы ведь даже не братья. Сводные братья, если уж на то пошло. Дальнейший
спор не состоялся из-за появления со всех сторон многочисленных судов,
каждое раза в полтора больше "Аурвендилла", с развевающимися длинными
вымпелами. Шеф уже достаточно поднаторел в морском деле, чтобы признать
в них корабли, предназначенные только для береговой охраны, неприспособ-
ленные для дальних переходов и штормовой погоды из-за составного киля, но
способные вместить в коротком рейсе по сотне воинов - благодаря
отсутствию на них запаса продуктов и воды. Поскольку ледовые поля сужали
проход, корабли сближались и под конец выстроились в колонну, каждый
шел в кильватерной струе предыдущего, весла их размеренно погружались в
темную воду.
* * *
Впереди Шеф увидел то, что можно было бы назвать крупным поместьем,
множество бревенчатых хижин, и от каждой поднимается столб дыма. В
центре возвышалось большое здание, конек и фронтоны которого были
украшены рогами. Вдали, вне поселка, у подножия гор, своим зорким глазом
Шеф мог разглядеть несколько больших, наполовину скрытых елями
строений, некоторые из них весьма странной формы. Там, где поселок
спускался к воде, у пристаней лежали десятки лодок самых разных размеров.
А у самой большой и длинной пристани стояли люди, по-видимому, для
приветствия. Или отряд тюремщиков. Шеф с тоской взглянул на островки,
густо усыпавшие левую часть залива. До кромки льда не оставалось уже и
пятидесяти ярдов. Дальше несколько сотен ярдов до земли, и над каждым
островком шлейф дыма говорит, что он обжит и обитаем.
И каждый находится под властью соправителей, к какому бы Фолду ни
принадлежал. Это еще если сердце не остановится в холодной воде. Если не
превратишься в ледяную глыбу, когда вылезешь.
Шеф с запозданием сообразил, что вряд ли похож на царственную особу. В
этот рейс он отправился в своих неизменных штанах, рубашке и сапогах,
которые не снимал с тех пор, как две недели назад выбрался на берег в
Дитмарше: заношенных, пропитавшихся солью и кровью - его кровью и
кровью убитого им на отмели викинга, покрытых двухнедельной коркой
смолы, пота и пролитой похлебки. Одежда ненамного хуже той, что он носил
на норфолкских болотах в детстве, но викинги, как он заметил, были
чистоплотнее, чем англичане или, по крайней мере, чем английские керлы. За
едой рядом с ним сидел только Карли. Когда они заплыли далеко на север и
ветер сделался пронизывающим, Хагбарт выдал им толстые одеяла, которые
они обвязывали вокруг пояса.
На пристани Шеф различал, в противовес собственному убожеству, алые
плащи, начищенное оружие, солнечные зайчики от полированных щитов, а у
края воды - сияющую белизну одежд жрецов Пути, соперничающую с
белизной снегов позади них. Шеф безуспешно пригладил волосы, выудил
вошь и повернулся за советом к Хагбарту. Но тут же обернулся назад, от ра-
дости не веря глазам.
На берегу одна фигура возвышалась даже над самыми высокими из
встречающих. Наверняка - да, это не кто иной, как Бранд! Пробежавшись
взглядом вдоль пристани. Шеф заметил группку людей, которые были
настолько же ниже остальных, насколько Бранд выше. И один из них был
отмечен алым всполохом - это шелковая туника бывшего раба Квикки,
приберегаемая для особых случаев. Теперь, зная, что искать, Шеф отмечал
своих людей одного за другим. Бранд впереди, за ним Гутмунд Жадный,
позади них сгрудились Квикка, капитан алебардщиков Озмод и их люди.
Шеф снова взглянул на белые ризы и мантии жрецов Пути, стоявших на
самом краю пристани. Да, Торвин был среди них, и Скальдфинн тоже, и Ханд
- хотя и затерявшиеся среди массы жрецов, из которых один ростом чуть ли
не равнялся Бранду. И виднелась еще кучка людей, обособленная как от
жрецов, так и от Бранда и его друзей. Порыв ветра с гор всколыхнул знамена,
и Шеф на мгновенье увидел Молот Пути, белый на черном, а над группой,
которую он не мог определить, реял голубой вымпел со странным
изображением на нем. Шеф недоуменно взглянул на Хагбарта.
- Это Свирепый Зверь, - сказал Хагбарт, понизив голос, так как до пирса
оставалось всего пятьдесят ярдов.
- Короля Хальвдана? Или короля Олафа?
- Ни того ни другого, - мрачно отвечал Хагбарт. - Королевы
Рагнхильды.
Гребцы взметнули весла и разом побросали их на дно корабля. С носа и
кормы отдали швартовы, которые закрепили на палах - врытых в землю
бревнах. "Аурвендилл" мягко коснулся пристани. С борта спустили сходни.
Шеф колебался, помня о том, как выглядит. У наблюдающего за ним
незнакомого высокого жреца на лице отразилось презрение и недоверие. Шеф
вспомнил, когда в последний раз лицом к лицу встречался с противником на
сходнях: когда убил Ивара, ратоборца Севера. Этой победы у Шефа не
отнять. Скинув одеяло и подхватив копье "Гунгнир" из услужливых рук
Карли, он вступил на сходни и двинулся вниз, рассчитывая, что жрец
вынужден будет уступить дорогу.
Но при его приближении рука толщиной с мачту легонько отодвинула
жреца в сторону, и навстречу Шефу подался Бранд, протягивающий
