Хальвдана. В горах они наткнулись на засаду одного горного вождя, дикаря и
берсерка по имени Хаки. Несмотря на все свое берсеркство. Хаки убил
Сигурда не раньше, чем получил три раны и потерял левую руку, из-за чего и
вынужден был проваляться всю зиму, не в достоянии попользоваться
захваченной девственницей. Как раз в то время, когда Хаки пора было бы уже
достаточно оправиться для этого дела, Хальвдан нанес первый удар в духе
своего отца. Он взял с собой в горы пятьдесят отборных молодцов и ночью
поджег дом Хаки. Рагнхильда выскочила навстречу своим спасителям, они ее
подхватили и помчались по заснеженному озеру. Когда погоня добралась до
озера и обнаружила, что саней с упряжкой северных оленей и след простыл,
Хаки понял, что никогда их не догонит и никогда не сможет пережить позора,
потеряв и руку и невесту. Он сам бросился на меч, чтобы в Вальгалле
воскреснуть целым и невредимым. Так Хальвдан получил самую об-
ворожительную невесту Севера и единственную, что могла бы нравом
сравняться с будущей свекровью, и сделал это в самый последний момент,
когда она еще была, несмотря на свое двусмысленное положение,
девственницей - по крайней мере, в это он всегда свято верил. Вскоре она
тоже родила сына, Харальда, которого в противоположность отцу прозвали
Светловолосым.
Таков был ряд правителей Западного Фолда в те времена, когда жрецы
Пути осели здесь и сделали торговый город Каупанг своей штаб-квартирой:
сначала король Гутрот, потом король Олаф, потом король Олаф и король
Хальвдан вместе, причем Харальд Светловолосый был единственным
наследником их обоих. И столь же значительными, как любой из этих
мужчин, были королева Аза, мать Хальвдана, и королева Рагнхильда, мать
Харальда.
* * *
Сидя на скамье перед открытом окном дома в Гедебю, дьякон Эркенберт
старательно записал имена обоих - короля Хальвдана (Черного) и короля
Олафа (Эльфа Гейрстата, что бы это ни означало) и добавил названия их
королевств: Восточный Фолд и Западный Фолд, оба - части того целого,
которое называют Northr Vegr, Норвегия. Он не думал, что один из них и есть
тот человек, которого ему нужно найти. Олаф-Эльф, наверняка нет. В
заметках Эркенберта значилось, что это человек в возрасте за пятьдесят,
известен неудачливостью, хотя ему и посчастливилось сохранить свое ко-
ролевство. Но он также не встречался ни в одном из составленных
Эркенбертом списков - основанных, впрочем, лишь на ненадежной и
неполной человеческой памяти - списков тех, кто принимал и кто не прини-
мал участие в великом набеге на Гамбург, когда пропало Святое Копье
Лонгинуса.
Другая кандидатура выглядит чуть получше. Его многие боятся и уважают,
что-то вроде великого завоевателя в масштабе мелких северных стран, как
говорят, он - главное в Норвегии препятствие для пытающихся расширить
свои владения Рагнарссонов. Его корабли охотно вступают в бой и
удерживают всех нарушителей границ на почтительном расстоянии. И все же
Эркенберт не считал, что Хальвдан подходит по всем статьям. Когда Бруно
поручил дьякону собрать всю доступную информацию о вождях, ярлах и
королях Скандинавии, чтобы попытаться определить, к кому могло попасть
Священное Копье, он распорядился учитывать три вещи. Во-первых, успех.
Во-вторых, связь с разграблением Гамбурга. В-третьих, неожиданное
изменение: успех, внезапно сменивший прежние неудачи, может
свидетельствовать о могучем влиянии святой реликвии лучше, чем что бы то
ни было. К Хальвдану это не относилось. Казалось, на свой путь к власти он
стал твердой ногой с самого рождения или, по крайней мере, с ранней
юности.
Против своей воли - потому что он не хотел ехать с заданием на Север, а
предпочел бы остаться в Кельне или Трире, или даже в Гамбурге, или
Бремене, раскрывая новые загадки довлеющего над королями рока, -
Эркенберт начал увлекаться интеллектуальными трудностями проблемы,
которую поставил перед ним графский сын Бруно.
- Кто-то должен знать ответ, - сказал Бруно. - Они просто не
подозревают, что знают. Спрашивай всех встреченных обо всем на свете.
Записывай все ответы. И посмотри, что будет вырисовываться.
Так Эркенберт и поступил. Он начал расспросы с нескольких людей,
обращенных Орденом в Гедебю - не очень ценные информаторы, по
большей части женщины и рабы, которые ничего не знали о делах сильных
мира сего; затем перешел к христианским священникам, которых Орден спас,
а потом к стражникам короля Хрорика, которые разговаривали с ним из
вежливости, и наконец щедрой рукой наливая южное вино, беседовал со
шкиперами и рулевыми приходящих кораблей, многие из которых сами были
знаменитыми воинами, не хуже шлюх разбирающимися в прихотях судьбы.
От дверей упала тень, и старший рыцарь Ордена Копья, сам Бруно,
протиснул в проем свои немыслимо широкие плечи. Он, как всегда, был щедр
на улыбку.
- На кого сегодня ставим? - спросил он. - Появились новые темные
лошадки на наших скачках?
Эркенберт покачал головой.
- Если, как ты говоришь, мы уже слышали ответ, значит, я не смог его
понять, - сказал он. - Под твою схему лучше всех по-прежнему подходит
тот человек, что убил Ивара и победил Карла. Он появился ниоткуда. Все
только и говорят о его подвигах и его удачливости. Он тесно связан-с Вигой-
Брандом, Брандом-Убийцей, который точно был тогда в Гамбурге.
Бруно с сожалением покачал головой.
- Я тоже так думал, - признался он. - Вплоть до того момента, когда
поговорил с ним. Он очень таинственный, и думаю, он может иметь со всем
этим что-то общее. Однако у него было только одно оружие, правда, копье, но
не то Копье. Слишком новое, другой формы, с вырезанными языческими
рунами, хотя я и не смог их прочитать. Думаю, ты вбил его имя себе в голову
и никак не хочешь с ним расстаться. Может быть, это и мешает тебе узнать
настоящего владельца. Расскажи мне побольше об этих языческих королях.
Эркенберт пожал плечами и в который раз взялся за кипу своих
пергаментов.
- Я рассказал тебе о королях Дании и Норвегии, - начал он. - Между
ними лежат Швеция и Готланд, там может найтись еще добрых два десятка
человек. Начнем с севера: король Викар из Розлагена, возраст пятьдесят,
избран на Роз-Тинге двадцать лет назад, считается богатым, но
миролюбивым, собирает дань с финнов и никогда не был на Юге.
Бруно покачав головой.
- А как насчет короля Орма из Уппланда? Под его властью находятся
великий Дуб Королевства и храм для жертвоприношений в Упсале. Он
считается могущественным, но не склонным к личной храбрости, королевство
захватил силой двадцать лет назад?
- Этот звучит чуть получше, но ненамного. Надо будет взять его на
заметку. Знаешь, - задумался Бруно, - я задаюсь вопросом - а не может ли
Сигурд Рагнарссон или один из его братьев, несмотря на все их недавние
поражения, оказаться искомым человеком? В конце концов, даже у Карла
Великого бывали затруднения, например, с саксами.
Эркенберт не смог подавить непроизвольную дрожь.
- Думаю, мы могли бы подобраться поближе к месту действия, чтобы
искать наверняка... - продолжал Бруно.
* * *
В хижине, которую им отвели люди Пути в Каупанге, английские
вольноотпущенники и Карли Дитмаршец сидели и рассказывали байки о
Потаенном Народе. В теплой тесной комнатке установилась вполне
приятельская атмосфера. У катапультера Хамы была рассечена губа. У
Квикки один глаз совсем заплыл. Карли мог похвастать разбитым ухом и
синяком, потому что Озмод, глядя, как Карли одного за другим сбивает всех с
ног, огрел дитмаршца поленом по голове. Дружки уже перестали
передразнивать акцент друг друга и пытались найти общий язык, толкуя о
загадочном окружающем мире.
- Мы верим, что на болотах живут кикиморы, - говорил Карли.
- Мы тоже, - откликнулся Квикка, сам выросший на английских фенах.
- Они живут в болотных ямах. Когда плывешь за дикими утками на
плоскодонке, не
вздумай попасть шестом в старое гнездо кикиморы. Такие охотники не
возвращаются.
- Откуда только эти твари взялись? - спросил кто-то.
- Они ниоткуда не взялись, они здесь всегда были.
- А я слышал так, - сказал Квикка. - Вы знаете, что мы все как будто бы
произошли от Адама и Евы. И вот однажды Господь Бог сошел на землю и
велел Еве показать ему ее детей. Ну, она некоторых показала, а некоторые
были неумытые, потому что она была ленивая, и она приказала им
спрятаться. И под конец Господь Бог и говорит: "А те дети, которых ты
спрятала от меня, пусть они так и остаются спрятанными". И с той поры те из
детей Евы, кого она показала, это мы, люди, а те, кого не показала, это
Потаенный Народ, они живут на болотах и топях.
Байка была выслушана, но не слишком понравилась. Каждый из
присутствующих, кроме Карли, был раньше рабом Церкви и освободился
лишь благодаря Шефу и Армии Пути. Христианское учение было им знакомо,
но напоминало о рабстве.
- А здесь, по-моему, все по-другому, - раздался еще один голос. -
Кикимор здесь нет, потому как нет болот. А есть тут у них такие водяные. В
воде. Только и воды сейчас нет, потому как все замерзло.
- И тролли, - добавил кто-то.
- Никогда такого не слышал, - удивился Озмод. - Кто такие тролли?
- Огромные серые твари, которые живут в горах. А троллями их прозвали,
потому что трах! - и на тебя катится скала.
- А вот мне один местный рассказывал, - прошамкал разбитой губой
Хама. - Жил в горах один человек по имени Лафи. И однажды он пошел на
охоту, а его схватили две троллихи, затащили в свое логово и стали держать у
себя заместо племенного жеребца. Они носили невыделанные шкуры, а ели
только мясо и рыбу. Иногда мясо было конское или баранье, а иногда они ему
и не объясняли, что это за мясо, но ему все равно приходилось его есть. Долго
ли, коротко ли, он притворился больным, и пока молодая троллиха охотилась,
другая стала его расспрашивать, чем его лечить. А он и говорит, ничего меня
не вылечит, кроме гнилого мяса, которое пролежало в земле пять лет. Она
говорит, ну, я знаю, где есть такое мясо, и ушла. Но она-то думала, он совсем
больной и не убежит, поэтому не завалила вход в пещеру камнем. А он
выбрался и давай бежать. Троллихи его унюхали и потрусили за ним, но он
услышал запах дыма и бежал до самой стоянки углежогов. Углежоги
схватились за оружие и вышли навстречу троллихам и отогнали их. Потом
они все целые и невредимые спустились с гор. Но через девять месяцев
выходит Лафи из дому, а на крылечке младенец, и весь покрыт серым
волосом. После этого он даже боялся ночью выйти до ветра. А что с
младенцем сталось, не знаю.
- Значит, они не животные. Выходит, они могут с нами делать детей, -
задумался Озвод. - Эта сказка, может, правдивая.
- Может, лучше отдать троллихам Карли? - предложил кто-то.
- Точно, а если их старый папаша-тролль будет недоволен, Карли просто
набьет ему морду.
* * *
Снаружи, не обращая внимания на доносящиеся из темной хижины взрывы
смеха, Бранд пытался серьезно поговорить с Шефом.
- Говорю тебе, - настаивал он, - она опасна. Смертельно опасна. Это
самое опасное, с чем ты столкнулся с тех пор, как стоял на сходнях против
Ивара. И даже опасней его, потому что, когда ты вышел против него, он уже
чувствовал, что в конце концов проиграет. А она так не думает. Ей есть за что
побороться.
- Не понимаю, чего ты беспокоишься, - сказал Шеф. - Я с ней даже не
разговаривал.
- Я видел, как ты на нее смотрел. И как она на тебя смотрела. Ты должен
понять, что ее интересует только одно, и это одно - ее сын Харальд. Про
него были пророчества. Сначала все считали, что пророчества относятся к его
отцу. Но потом стали думать, что речь шла о нем. Уж кто-кто, а Рагнхильда
точно уверена, что все пророчества относятся к Харальду. Но теперь появился
ты, и люди стали говорить, что, может быть, ты и есть тот самый великий
король, которого все ждут, король, который будет править всей Норвегией.
