перерезать ему глотку.
- Его бы защитили его друзья из Пути. Тогда вмешался бы Олаф.
- Олаф! - старая королева сказала, как плюнула. Своей жизнью и жизнью
своего сына она была обязана милости пасынка. Тем больше она его
ненавидела, а еще того пуще - из-за того, что ее сын не разделял ее чувств,
сохраняя неизменное уважение и почтение к старшему сводному брату,
несмотря на все неудачи Олафа и победы самого Хальвдана.
- И твой сын, мой муж, поддержал бы своего братца, - добавила
Рагнхильда, зная, что режет по живому. - Так, как решила я, выйдет лучше.
Тело найдут, когда оно раздуется и всплывет, через неделю, и люди станут
говорить, какие эти Enzkir межеумки, что расхаживают по слабому льду.
- Ты могла бы оставить его, - предложила Аза, не желая ничего уступать
своей невестке. - Он был не опасен. Одноглазый мальчик, издалека, из
страны рабов. Кто может счесть такого опасным для настоящего короля вроде
Хальвдана? Или даже для твоего хиляка Харальда? Лучше бы боялась этого
полутролля Вигу-Бранда.
- Не рост делает короля, - ответила Рагнхильда. - Как и мужчину.
- Уж ты-то знаешь, - прошипела Аза.
Рагнхильда презрительно улыбнулась.
- У одноглазого есть его удача, - сказала она. - Это и делает его
опасным. Но удача длится, только пока не встретится с другой удачей,
большей. С той удачей, что в моей крови, удачей Хартингса. Это мы дадим
Северу Единого Короля.
Дверь позади них распахнулась, впустив облачко морозного воздуха. Обе
женщины вскочили на ноги. Рагнхильда схватилась за стальной прут,
которым звонила в гонг своим трэлям. В дверь ввалились двое мужчин, один
высокий, другой пониже. Коротышка захлопнул дверь, задвинул щеколду и
даже вставил на место колышек, который не позволял открыть дверь
снаружи. Шеф заставил себя выпрямиться, устало прошел по комнате, не
выпуская из руки меч и стараясь не свалиться ниц перед благодатным жаром
пылающего очага. Его с трудом можно было узнать, лицо было залеплено
коростой грязи. Кровь и слизь покрывали ладони и руки до локтя. Кожа
посинела от холода, а нос и лоб были тронуты смертельной белизной.
- Я получил ваше послание, леди, - произнес он. - Вы мне напомнили о
страже на мостах, но насчет льда вы солгали. И еще я то и дело встречал на
берегу ваших псов. Взгляните, это кровь из их сердец.
Рагнхильда подняла свой стальной прут и ударила им по железному
треугольнику, висевшему близ очага. Пока Шеф шел вперед с поднятым
мечом, она не шелохнулась. Хотя рабыни еще не были отпущены на ночь, они
спали на тюфяках в задней комнате. Сейчас они вчетвером появились в
дверях, которые вели в главный зал и другие помещения, протирая глаза и
одергивая платья. В любое время дня и ночи было бы крайне неосторожно
явиться на призыв одной из королев с секундным промедлением. Как любила
повторять Аза, она скоро сойдет в могилу, и она еще не выбрала, кто должен
составить ей компанию в захоронении. Женщины, молодые и средних лет, но
все с усталыми озабоченными лицами, торопливо выстроились в ряд,
осмелившись только чуть-чуть скосить глаза на двух странных мужчин.
Мужчин? Или марбендиллов из бездны морской? Королева Рагнхильда может
заставить служить себе даже марбендиллов.
- Горячие камни в парилку, - приказала Рагнхильда. - Подбросить сюда
угля. Горячую воду в лохани и принести полотенца. Принести два одеяла -
нет, одно одеяло для этого и мою горностаевую мантию для английского
короля. И, девочки... - засуетившиеся было рабыни замерли. - Если я
услышу, что хоть кто-то об этом узнал, я не буду выяснять, кто из вас
проболтался.
В порту всегда есть шведские суда, а в Упсале - место на священных
деревьях.
Рабыни испарились. Рагнхильда взглянула со всей высоты своего роста на
Шефа, остановившегося перед ней в нерешительности, а потом на Азу.
- С такой удачей не спорят, - сказала она. - К ней лучше
присоединиться.
ГЛАВА 15
Шеф сидел на широкой деревянной лавке, которая почти заполняла собой
крошечную темную комнатку, озаренную единственным фитилем,
теплившимся в плошке с китовым жиром. Снизу горячие камни источали
жар, обжигающий жар, от которого трескались губы и шибал в нос запах
сосновой смолы, высгупившей на деревянных стенах. Шеф нежился в нем,
чувствуя, как стужа уходит из костей. Ощущая также, что отпала нужда в
стремительных решениях. Теперь он был в руках других людей. Его
ответственность больше не распространялась даже на Карли. Он и не ведал,
куда того увели.
По приказанию королевы рабыни проводили его в покои, сняли с него
липкую грязную одежду. Одна из них энергично растерла ему лицо
пригоршней набранного на улице в подтаявшем сугробе снега, чтобы спасти
от грозных последствий отморожения. Другая поливала его теплой водой,
растирала щелоком, стирала с его рук кровь, грязь и животный жир. Он
смутно осознал, что они забрали его меч, что то же самое они проделали и с
Карли, однако от внезапного перехода в тепло он почти совсем отупел. Потом
они отвели его в парилку и вышли
Некоторое время он сидел, даже не потея на таком жару, просто чувствуя,
как тепло проникает в его полуобмороженное нутро. Затем его охватила
истома, он подложив под голову полено, и погрузился в некрепкий
тревожный сон.
* * *
Где-то во тьме над ним обсуждалась его судьба. Он слышал знакомый уже
гул мощных голосов. Один был за него, понял он, другой против.
- Он должен умереть на льду, - произнес враждебный голос: холодный,
властный, не привыкший к возражениям, голос не только Отца, но и
Повелителя богов и людей.
- Нельзя обвинять человека за то, что он спасает свею жизнь, - спорил
второй голос: Шеф вспомнил, что много раз слышал его, и узнал в нем голос
своего покровителя, а может быть, и отца, хитроумного Рига.
- Он отбросил копье, копье с моими рунами. Он отказал мне в
жертвоприношении. Он не идет дорогой героев.
- Значит, тем меньше у тебя причин забрать его к себе. Ему не найдется
места в Вальгалле, из него не получится послушный новобранец для твоего
Эйнхериара.
Первый, казалось, колебался.
- И все же... Есть в нем какая-то хитрость. У моих ратоборцев слишком
мало хитрости. Может быть, это Качество пригодится в день Рагнарока, в
Судный День.
- Но пока оно тебе не нужно. Оставь его, как он есть, посмотрим, куда
его удача приведет его. Может быть, он служит тебе по-своему, - второй
голос лгал, Шеф знал это, он догадался об этом по сладости исходящих от
того увещеваний. Для него просто выигрывали время.
- Удача! - воскликнул первый голос, чему-то обрадовавшись. - Ну, тогда
посмотрим. Если у него есть удача, то она его собственная, потому что
мою он отверг. И ему понадобится много удачи, чтобы выжить среди
опасностей Дроттнингсхолма. Посмотрим.
Оба голоса слились в согласный гул и затихли.
* * *
Шеф очнулся рывком. Сколько же времени он спал? Видимо, недолго.
Здесь слишком жарко, чтобы разлеживаться. Теперь он вспотел, и лавка под
ним была влажной. Пора встать и осмотреться. Он вспомнил слышанный от
Торвина стих:
У каждой двери оглядись,
Когда враги в чертоге каждом.
Едва он поднялся, как дверь парилки со скрипом распахнулась. В
предбаннике пылал очаг, и благодаря его свету он узнал в появившейся в
дверях фигуре королеву Рагнхильду. Ему было не видно, что на ней надето.
Закрыв дверь, она подошла и прижалась к нему.
- Ты сняла свои драгоценности, королева, - сказал он с неожиданной
хрипотцой в голосе. Он чувствовал, как тревожит его исходящий от нее запах
женщины, более сильный, чем запах смолы.
- Золото нельзя носить в парной с горячими камнями, - ответила она. -
Оно обжигает. Поэтому я сняла свои кольца и браслеты. Смотри, на мне нет
даже застежки.
Она схватила его руки, прижала к груди, направила под платье. Оно
раскрылось. Ладони Шефа легли на тяжелые купола ее грудей, он понял, что
на ней нет ничего, кроме распахнутого платья. А его руки уже скользили по
ней, ладони гладили длинную мускулистую спину, с силой сжали ягодицы.
Она подалась вперед, толкая его лобком, заваливая на спину. Под колена
ударила скамья, и он с шумом опрокинулся.
По его телу струился пот, а королева распростерлась над ним, наседая на
вздыбленного скакуна. Впервые с тех пор, как два года назад в суффолкском
лесу он входил в лоно Годивы, Шеф ощутил сокровенный жар женской плоти.
С него как будто бы спали злые чары. Сам удивляясь своей способности, он
сорвал с нее платье, схватил королеву за бедра и, продолжая сидеть, начал
рваться вперед и вверх.
Рагнхильда, опираясь на его плечи, расхохоталась.
- Никогда не встречала мужчину, такого энергичного в парилке, -
сказала она. - Обычно жар превращает их в старых волов. Я вижу, на этот
раз березовые веники не понадобятся.
* * *
Неизвестно, сколько времени прошло, и Шеф подошел к наружной двери
замка, открыл ее, осторожно выглянул. Перед ним, на востоке, далеко на
другой стороне фьорда простиралась редкая цепочка огней на холмах
Восточного Фолда. Из-за его плеча выглянула Рагнхильда.
- Рассвет, - сказала она. - Скоро придут Стейн и стражники. Тебе
нужно спрятаться.
Шеф распахнул дверь, чтобы воздух обдал его разгоряченное тело. За
последние несколько часов он почти насмерть замерз, а потом едва не
зажарился. Теперь воздух нес только приятную прохладу и свежесть. Он
вдохнул его полной грудью, подумал, что в нем чувствуется аромат зеленой
травки, пробивающейся из-под растаявшего снега. Весна приходит в
Норвегию поздно, но растения, животные и люди сразу начинают на-
верстывать упущенное время. Он чувствовал себя таким свежим и полным
сил, как в детстве. Предсказанные в его сне опасности были забыты.
Он повернулся, снова схватил Рагнхильду, стал подминать ее под себя. Она
со смехом отбивалась.
- Скоро придут люди. Уж больно ты рьяный. Ты что, раньше никогда не
получал сполна? Хорошо, я обещаю тебе, ночью все повторим. Но сейчас мы
должны тебя спрятать. Рабыни промолчат, а мужчины не увидят. Об этом все
равно узнают, номы не должны давать Хальвдану повода доставить нам
неприятности.
Она потянула Шефа, по-прежнему обнаженного, внутрь дома.
Карли недоумевал, куда запрятали его друга, - он полагал, что может
теперь так называть Й1ефа. Он валялся на соломенном тюфяке на чердаке, к
которому вела лесенка из комнаты рабынь. В маленькое окошко без ставен
падал свет, но Карли предупредили, чтобы он не высовывался... Его голова и
изгрызенное запястье были забинтованы, а сам он укрыт теплым одеялом.
Лестница заскрипела, и он схватился за меч, который подобрал, когда его
разлучили с Шефом. Но это всего лишь пришли две рабыни. Он не знал их
имен: некрасивые темноволосые женщины, одна его возраста, другая, с
изборожденным морщинами лицом, лет на десять постарше. Они несли его
одежду, чисто выстиранную и просушенную над огнем, буханку черного
хлеба, кувшин с элем и еще один - с простоквашей. Карли сел,
ухмыльнулся, жадно потянулся .за элем.
- Леди, я бы встал и поблагодарил вас, как положено, - сказал он. - Но
на мне только это одеяло, а то, что под ним, может вас испугать.
Молодая слегка улыбнулась, а старшая покачала головой.
- Кто живет на этом острове, тех мало чем испугаешь, - сказала она.
- Почему же так?
- Нам всегда есть из-за чего беспокоиться. Королевы играют в свои игры,
с мужчинами, королями и с мальчишкой Харальдом. В конце концов одна из
них проиграет и поплатится за все, будет похоронена. Королева Аза уже
начала откладывать вещи, которые возьмет с собой в могилу, сани и повозку,
самоцветы и хорошую одежду. Но ни она, ни Рагнхильда, когда сойдут в
могилу, не будут там в одиночестве. Они возьмут с собой провожатых -
может быть, одну рабыню, может быть, двух. Я здесь самая ненужная.
Наверняка Аза возьмет меня с собой, или же меня отошлет Рагнхильда. А
Эдит здесь самая молодая. Может быть, Рагнхильда из ревности выберет ее.
