было. Поэтому вместо ручной работы нужно было использовать работу головы.
Устроившись поудобнее, я стал размышлять и чуть не уснул. Никогда! Я снова
выбрался из здания, отыскал круглосуточный ресторан, оборудованный
угрюмыми роботами, и выпил две чашки кофе с повышенной концентрацией
кофеина. Это помогло для выработки идей и учащенного сердцебиения. Я
вышел, шатаясь, из ресторана, и отправился в магазин верхней одежды. Когда
же я вновь добрался до зала заседаний, я просто валился с ног от
усталости. Трясущимися руками я запер все двери, чтоб скрыть следы своего
присутствия. С первым лучом восходящего солнца я завершил всю работу.
Неуклюже действуя уставшими пальцами, я запер подвал снаружи, проковылял
через комнату к брезентовой подстилке, завел будильник - и, улегшись на
пол, тут же погрузился в дремоту. Я проснулся в кромешной темноте,
разбуженный комариным писком своего будильника. На мгновение меня охватила
паника, но я вовремя вспомнил, что подвал не имел окон. А снаружи день
должен был быть в полном разгаре. Сейчас посмотрим. Я зажег фонарик,
установил его поудобнее - затем включил телемонитор. Прекрасно! На экране
появилась цветная картинка зала суда, проецируемая на монитор через
специальное устройство для наблюдения, которое я установил прошлой ночью
наверху. Несколько служащих вытирали пыль с мебели и подметали пол.
Заседание начнется через час. Телевизор продолжал работать, а я в
последний раз проверил, не напрасно ли я трудился всю предыдущую ночь.
Нет, все в порядке, все функционирует... мне оставалось только ждать. Что
именно я и делал, прихлебывая холодный кофе и с трудом разжевывая засохший
бутерброд из запасов предыдущего дня. Тревога ожидания кончилась, когда
двери зала распахнулись и веселая публика и пресса хлынули внутрь. Я мог
прекрасно их видеть на экране монитора, прислушиваясь к шарканию ног над
головой. Раздавался приглушенный шум голосов, стихший только тогда, когда
прибыл суд. Все глаза были прикованы к судье, и все уши насторожились,
когда он прочистил горло и начал говорить. Сначала он утомил всех до
смерти, подробно останавливаясь на свидетельских показаниях предыдущего
дня, затем добавил полнейшее свое согласие со всеми обвинениями и
наблюдениями. Я перестал обращать внимание на его бубнящий голос и
посмотрел на Слона, который сидел с высоко поднятой головой. Они так
ничего от него и не добились. Черты лица его были неподвижны, он выглядел
даже скучающим. Но в его глазах я заметил проблеск ненависти, граничившей
с презрением. Гигант, поверженный муравьями. Твердая линия его подбородка
говорила о том, что они могли подвергнуть заключению его тело, но душа его
оставалась свободной. Правда ненадолго, если судья будет действовать в том
же духе. Тут что-то в голосе судьи привлекло мое внимание. Он наконец
закончил свою длинную преамбулу. Он снова прочистил горло и указал на
Слона.
- Подсудимый, встаньте для вынесения приговора.
Все глаза обратились к заключенному. Он продолжал сидеть, не
двигаясь. В зале поднялся негромкий ропот. Судья начал заливаться краской,
ударяя своим молоточком.
- Я заставлю вас подчиняться суду, - прогремел его голос. -
Подсудимый либо встанет, либо его силой заставят сделать это. Это должно
быть понятно?
Я покрылся испариной. Если бы я только мог подсказать ему не вызывать
дополнительных трудностей. Что я смогу сделать, если его будут держать
здоровенные безобразные полицейские? Два из них уже направились к нему по
сигналу судьи. Только тогда Слон неспешно поднял взгляд. Его глаза были
полны нескрываемого презрения, способного напугать любого достопочтенного
джентльмена, а не только тупого судью; в них было столько отвращения, что
оно могло уничтожить низшие существа. Но он вставал! Полицейские
остановились на полпути, когда он вытянул вперед огромные руки и ухватился
ими за перегородку. Она скрипнула, когда он оперся на нее и приподнял свои
массивные формы, выпрямившись во весь рост. Он высоко держал голову,
отпустив перила и уронив руки. Пора! Я со всей силы надавил на кнопку.
Разрывы не были громкими. Но эффект был драматическим. Они выбили два
болта, которые удерживали угол люка на месте. Под неимоверной тяжестью
Слона люк распахнулся, и он рухнул вниз словно бомба. Я мигом вскарабкался
по приставной лестнице, как только он упал позади меня, - успев все же в
последний момент взглянуть на зал суда на экране. Там воцарилась тишина,
когда он исчез из поля зрения. Пружины захлопнули дверцу люка, и я
втолкнул тяжелые стальные запирающие болты в отверстия под ними. Все это
произошло так быстро, что горизонтальная фигура Слона все еще подпрыгивала
вверх и вниз на брезенте, когда я обернулся и посмотрел на него. Я
спустился по лестнице к нему в тот момент, когда он остановился и,
взглянув на меня своими бесстрастными глазами, заговорил.
- А, Джим, мой мальчик. Как приятно видеть тебя снова, - он ухватился
за мою протянутую руку, и я помог ему опуститься на пол. Над нами началось
столпотворение, раздавались крики и визг, которые были ясно слышны сквозь
пол. Я позволил себе один торжествующий взгляд на экран, на судью с
выпученными глазами, на суетящихся вокруг полицейских.
- Очень впечатляюще, Джим, очень, - сказал Слон, тоже восхищаясь
изображенной на экране сценой.
- Направо! - скомандовал я. - Взгляни-ка на это, когда будешь снимать
свои одежды. У нас очень мало времени, потом все объясню.
Он не колебался ни секунды и сдернул с себя все, прежде чем я
произнес последние слова. Его массивная фигура осталась облаченной в
довольно привлекательное белье пурпурного цвета. Он поднял руки по моей
команде, и я, взобравшись на лестницу, набросил на него безразмерное
платье.
- Вот пальто, - сказал я. - Надень теперь его. Платье доходит до
земли, поэтому можно не переодевать туфли. Теперь большую шляпу, вот так,
зеркало и губную помаду, пока я отпираю двери.
Он сделал все так, как я сказал, не проронив ни слова в знак
протеста. Слон исчез, и появилась леди поистине гигантских размеров. Над
ее головой раздавался стук и грохот, но она полностью игнорировала его.
- Пойдем! - позвал я, и он засеменил через комнату в совершенно
женской манере. Я держал дверь закрытой, пока он не подошел ко мне,
используя эти секунды для того, чтобы кое-что объяснить ему.
- Они сейчас находятся где-нибудь на лестнице, ведущей в подвал - но
они заблокированы. Мы пойдем по другому пути, - я натянул полицейский шлем
в соответствии с формой, которая была на мне. - Ты заключенный под моим
арестом. Выходим - давай!
Я взял его за руку, и мы повернули налево по пыльному коридору.
Позади нас слышался треск и крики из-за заблокированной лестничной клетки.
Мы поспешили дальше, в котельную, и через нее по короткому лестничному
пролету к тяжелой входной двери. С обильно смазанными жиром петлями и
замочной скважиной. Она открылась от одного моего прикосновения, и мы
шагнули из нее на дорожку аллеи. Чуть не у самой спины полицейского,
который стоял тут на страже. Он был один. Изучение обстановки заняло у
меня не больше мгновения. Узкая аллея была открыта в самом конце. Позади
нас был тупик. Люди - и спасение - были на улице, за спиной полицейского.
Тут Слон споткнулся позади меня, и что-то скрипнуло у него под ногой.
Полицейский повернул голову, чтобы посмотреть. Я видел, как расширились
его глаза - так и должно было случиться, потому что леди позади меня
выглядела впечатляюще. Я воспользовался его отвлеченным вниманием, прыгнул
вперед и протянул руку, пытаясь удержать его голову в том же повернутом
положении. Он схватил меня своими сильными руками - которые тут же
беспомощно повисли, как только я тонгозским приемом заломил ему шею на
сорок шесть градусов назад, и он потерял сознание. Я опустил его на землю
и поднятой ладонью остановил Слона, размашисто шагающего вдоль по аллее.
- Не сюда.
На двери здания напротив - это был магазин - было написано "СЛУЖЕБНЫЙ
ВХОД", и она была закрыта. Я отворил ее с помощью приготовленных заранее
ключей. Помахав своему приятелю, я в то же время снял шлем с головы и
швырнул его в сторону полицейского. Я изнутри закрыл дверь и сбросил
форменную куртку. На шее появился шейный платок, и я оказался одетым в
широкие штаны и простую рубашку. Я положил свои усики в карман, и мы
присоединились к толпе покупателей. Рассеянно поглядывая на прилавки, но,
конечно же, не тратя зря времени на покупки. Я заметил несколько
удивленных взглядов, брошенных на мою спутницу, но это был очень приличный
магазин, и никто здесь не позволил бы себе грубость пялить на нее глаза. Я
первым подошел к выходу, придерживая дверь и пропуская ее вперед, и мы
влились в проходящую мимо толпу. Позади нас, становясь все глуше по мере
того, как мы удалялись, слышались крики и сигнальные сирены. Я позволил
себе слабую улыбку. Бросив быстрый взгляд назад, я заметил, что моя
спутница сделала то же самое. Она даже имела нахальство позволить себе
подмигнуть мне. Я мигом повернулся назад, - я не мог поощрять такие вещи -
затем свернул за угол на боковую улочку, где нас ждал хлебный фургон.
- Стой здесь и смотри в зеркальце, - сказал я, отпирая дверцу. Я
забрался внутрь, едва успев подвинуться, когда мощная фигура влезла в
фургон вслед за мной.
- Никого не видно... - с трудом выдохнул он.
- Прекрасно.
Я выпрыгнул наружу, надежно задраил дверь, прошел на сиденье
водителя, вскарабкался на него и завел мотор. Фургон двинулся вперед,
медленно пробираясь через толпу пешеходов, и, переждав светофор, вырулил
на улицу. Я подумал было проехаться мимо здания суда, но это было чересчур
опасное бахвальство. Лучше просто тихонько ускользнуть. Когда улица
опустела, я повернул в обратном направлении и помчался в сторону городской
окраины. Я хорошо знал все объездные дороги, поэтому мы наверняка успеем
скрыться, прежде чем они будут перекрыты. Мы все еще не были в полной
безопасности, но все же я почувствовал некоторое самоудовлетворение. А
почему бы и нет! Я сделал это! Организовал побег века для спасения
преступника века! Теперь нас ничто не остановит!
Все оставшееся утро и почти весь день я вел машину, стараясь подальше
отъехать от города, избегая крупных магистралей и оставаясь на
второстепенных дорогах. Хотя наш путь по необходимости претерпевал
кое-какие изменения направления, мы все же неизменно продвигались на юг,
стараясь сделать все возможное, чтобы внести немного чувств и эмоций в
Пи-Эр Квадрат. Знакомо? Да уж, наверняка, ведь это, должно быть,
единственная теорема, которую все помнят со школьной скамьи. Площадь круга
равна квадрату радиуса, умноженному на Пи. Поэтому с каждым оборотом
колеса хлебного фургона увеличивалась площадь пространства, которое нужно
было тщательно обыскать, чтобы найти беглеца. Еще четыре часа спустя мы
были уже далеко от своих преследователей. Принимая во внимание тот факт,
что все это время Слон сидел взаперти в кузове фургона и абсолютно ничего
не знал о моих дальнейших планах, было бы вполне уместно кое-что
разъяснить, а также пообедать. Я проголодался, и, учитывая его размеры, он
должен был чувствовать то же самое. Помня об этом, я свернул к
пригородному торговому центру, замечая по дороге наименования ресторанов
быстрого обслуживания, и припарковался в дальнем углу автостоянки. Задней
частью к глухой стене. Слон благодушно заморгал, когда я открыл дверцу,
