возможности. Но вечер выдался трудным. Шеф обязан был принять всех своих
капитанов, десять английских шкиперов, которых с трудом подобрал, чтобы
командовать минетными кораблями, и сорок с лишним викингов Пути, которые
вели его обычные суда. Пришлось произнести много тостов и не забыть при
этом никого из них.
Потом, когда он от них отделался и надеялся доверительно потолковать
с Брандом, оказалось, что его выздоравливающий друг пребывал в дурном
настроении. Он отказался идти с Щефом на "Норфолке", предпочитая свой
собственный корабль и команду. Он утверждал, что не будет удачи, раз так
много людей во флотилии не знают haf, - слов запретов, с помощью которых
моряки избегают прямо упоминать о всяких сулящих беду вещах вроде
женщин, кошек или священников. Обнаружив, что покинут даже Торвином,
который собирался плыть на "Норфолке", Бранд снова пустился
пересказывать мрачные легенды своей родины, в основном о невиданных
морских тварях, о русалках и марбендиллах, о людях, которые разгневали
эльфов из шхер и были превращены в китов, а под конец - легенду о
нечестивце и безбожнике, чья лодка исчезла в морской пучине, схваченная
длинной рукой, покрытой серыми волосами. На этом Шеф прервал беседу.
Сейчас он лежал, со страхом ожидая, что ему привидится во сне.
***
Когда пришел сон. Шеф сразу понял, где он очутился. Он попал в
Асгард, обитель богов, и стоял он как раз перед самым большим зданием
Асгарда, Валкаллой, домом Один а для героев. В отдалении, хотя все еще в
пределах Асгарда, виднелась обширная равнина, на которой разыгрывалась
какая-то хаотическая битва: бой без линии фронта, в котором каждый бился
против всех, сраженные то и дело падали, обливаясь кровью.
День шел, а люди падали и больше не вставали. Бой распался на ряд
поединков. Побежденный умирал, победитель находил себе нового
противника.
Под конец остался один-единственный человек, жестоко израненный и
опирающийся на огромный окровавленный топор. Шеф услышал неясные
отдаленные выклики "Хермот!", "Хермот!"
Мертвые стали подниматься, их отсеченные руки и ноги прирастали
вновь, зияющие раны затягивались. Помогая друг другу подняться,
убивавшие друг друга воины со смехом вспоминали, как это происходило.
Постепенно они выстроились в ряды и маршем направились к огромному
зданию, шеренгами по двенадцать и длиной колонной в тысячи бойцов. Во
главе шел воин с огромным топором. Они обогнули здание в нескольких
футах от незамеченного Шефа, свернули влево и, не смешав рядов и не
сбавляя шага, направились в здание через двухстворчатую дверь, ныне
широко распахнутую. Дверь захлопнулась.
Свет даже в Асгарде начал меркнуть. Изнутри послышался шум пирующих.
Тут к дверям проковылял человек в грубой одежде. Глядя на него. Шеф
понял, что только в Асгарде такое создание могло бы жить. Его туловище
было разорвано надвое, и верхняя половина раскачивалась без всякой связи
с ногами. Ребра были широко распластаны наружу, талия расплющена, словно
растоптанная каким-то массивным животным. Из-под одежды торчали
развороченные внутренности.
Он дошел до ворот Вальгаллы и уставился на них. Изнутри раздался
голос, один из тех могучих голосов, которые Шеф слышал раньше:
недовольный и циничный голос его собственного патрона - или отца - бога
Рига, покровителя ловкачей и обманщиков. Нет, голос холодный и
скрежещущий. Это хозяин дома, подумал Шеф. Это сам могучий Один.
- Кто прислал тебя, человечишка? - произнес голос. Шеф не Мог
услышать глухой ответ, но владелец голоса услышал его.
- А, - произнес голос, - узнаю его работу. Среди моих героев для него
найдется местечко. Когда придет время.
Распластанный человек заговорил снова и снова беззвучно.
- Ты? - сказал могучий голос. - Для тебе подобных здесь нет места.
Кто ты такой, чтобы встать в рядах против отродья Фенриса, когда мне
понадобятся воины? Убирайся. Иди на кухню. Может быть, моему
управляющему Тьялфи нужен еще один блюдолиз.
Распластанный человек повернулся и похромал прочь вокруг здания, в
направлении, противоположном тому, откуда пришло войско. На его лице Шеф
заметил выражение такого беспросветного отчаяния, какое надеялся никогда
больше не увидеть.
***
Это человек, которому даже смерть не принесла умиротворения, подумал
Шеф. Даже боги допускают такое зло? Что заставляет их быть настолько
жестокими?
Глава 3
Со своего наблюдательного пункта на корме переднего корабля Шеф
посмотрел назад вдоль кильватерной линии. "Бедфордшир", четвертый
корабль каравана, снова выбился из строя, что беспрестанно делал с тех
пор, как они способом проб и ошибок пришли к нынешнему строгому
походному построению. Все десять английских линейных кораблей, как
упрямо называл их Ордлаф, шли курсом строго на восток, и юго-западный
ветер дул сзади и сбоку - удобней не придумаешь, гораздо лучше, чем было
в плавании у немецких берегов близ устья Рейна, когда ветер дул точно
сзади. И все равно "Бедфордшир" постепенно отваливал в сторону открытого
моря.
Нет смысла кричать на идущий сзади корабль, чтобы по эстафете
передали приказ капитану "Бедфордшира". Тот прекрасно знал, как важно
держаться в строю, на ночных стоянках ему об этом многократно кричали
все остальные шкиперы. В конструкции его корабля была какая-то ошибка.
По той или иной причине у него получался очень сильный "подветренный
снос", который всегда проклинал Ордлаф. Этим нужно заняться, когда они
вернутся в док. А пока "Бедфордшир" сделает то, что всегда - выйдет из
строя ярдов на сто, а затем переложит парус и вернется на свое место. В
то время как остальные шли более или менее прямо, "Бедфордшир" описывал
пологие вытянутые зигзаги, подобные узору на литом мече.
Большого вреда в том нет, по крайней мере сейчас, заключил Шеф. Хотя
он помнил об одной вещи, которую понял несколько дней назад, когда он и
остальные новички наконец перестали травить через борт. Причина, по
которой викинги правили морями и могли появляться в любом месте
западного мира, несмотря на все предосторожности и противодействие
христианских королей, была проста, - они очень хорошо умели делать одно
неожиданно трудное дело: ходить под парусом.
Матросы и шкиперы, которых Шеф набрал в английских портах, были
по-своему неплохими моряками, но по-своему, а не так, как викинги. Почти
сплошь рыбаки, что они умели - так это вернуться домой живыми. Если их
детишки сидели с пустыми животами, они, как и Ордлаф, шли в море почти
при любой погоде. Но им не нужно было добираться никуда дальше соседней
банки или косы, и уж совсем не требовалось появляться где-то быстро и
внезапно.
Что касается сухопутных членов команды, обслуживающих арбалеты и
"мулы", морской быт для них оказался тяжким испытанием. Не меньше шести
из них, пытаясь справить нужду, уже свалились за борт, хотя в спокойных
прибрежных водах их, конечно, выловили. Главная причина, по которой Шеф
требовал ночью останавливаться на стоянку, а не продолжать движение, -
он страшился последствий попытки приготовить пищу на ходу.
От "Бедфордшира" с его проблемами Шеф повернулся к унылому песчаному
берегу, скользящему с правой стороны - "по штирборту", как говорили
моряки - со стороны, где было установлено длинное рулевое весло.
Шеф развернул большой свиток пергамента, на который пытался наносить
карту незнакомых территорий. Многое ему рассказывали встреченные
обитатели прибрежных островов - это были, разумеется, жители Фризских
островов, которые ощущали свою близость одновременно и к англичанам
из-за родственного происхождения, и к людям Пути, чью религию и обряд
основал сто пятьдесят лет назад их собственный ярл Рад-бод. Но самое
главное, на Фризских островах жили беднейшие из бедных. На их
изолированных от берега песчаных косах, иногда миль до двадцати в длину,
но никогда не шире одной мили, при набеге викингов ни хижина, ни стадо
овец не могли просуществовать дольше десяти минут. Островитяне жили
самым малым и то готовы были бросить в любой момент.
Это не значит, что они не мечтали о мести. Как только по островам
разнеслась весть, что этот странный флот - английский и идет он войной
на викингов, каждый вечер на огонек стали появляться люди, готовые
поделиться сведениями за кружку пива или за серебряную монетку новой
чеканки.
С их слов картина была ясна. За Ийссельмеером начиналась гряда
островов, которые, как и прилегающий берег, тянулись на восток и
чуть-чуть к северу. На дальнейшем пути названия островов становились
более понятными.
Тремя днями раньше они прошли Тексел, Влиланд и Терсхеллинг - Шеф не
представлял, что могли означать эти слова. Но потом объявился
Схирмонниког, а за ним шел ряд сходных названий - Лангеог, Спикерог и
Норденей. Их понять было легко, потому что oog в гортанном фризском
языке означало "ей", остров, a koog походило на знакомое норфолкское
"кей", отмель.
Все эти острова были просто песчаными банками, наносами от столетиями
стекавших в море речных вод, постоянно грозивших занести все илом.
Впервые цепь разрывалась в устье реки Эмс. Дальше шло сдвоенное устье
Яде и Везера, где-то внутри скрывавшее укрепленный епископальный город
Бремен. Впереди, за Вангерогом, последним в длинной цепи Фризских
островов, скользивших сейчас справа по борту, в море впадала могучая
Эльба, в устье которой располагались порт и цитадель Гамбурга с его
властителем - архиепископом. Гамбург, разграбленный викингами пару
десятилетий назад, - как рассказывал принимавший в том участие Бранд, -
был уже отстроен заново, самое острие христианского меча, нацеленного на
Данию и дальше на Скандинавию.
Еще будет время зайти в Гамбург и Бремен. Но не сейчас. Сейчас Шеф
намеревался прорваться через устье Эльбы к тому месту, где берег
заворачивал на север в сторону Северо-Фризских островов и полуострова
Ютландии, южной части Дании. В сторону равнин, с которых - как утверждал
кое-кто из его моряков - англичане в свое время, столетия назад,
отправились грабить Британию и бить римлян. Шеф ощутил легкое волнение.
Кто знает, вдруг там все еще остались англичане, которых можно было бы
поднять на борьбу против несомненно угнетающих их датчан? Но будет
достаточно, если он хотя бы доберется до тех мест - и вернется назад,
испытав свои корабли и прибавив своим морякам уверенности и опыта.
Что нам действительно нужно, размышлял Шеф, разглядывая пометы на
карте, так это сведения о том, что лежит внутри цепи островов, между
островами и побережьем. Если бы флот мог идти там, мы не боялись бы
ветра и непогоды и нехватки пресной воды, прогуливаясь себе как дома по
фарватеру Уза и Стаура. Скрывались бы в засаде, чтобы наброситься на
флот викингов. Но Ордлаф наотрез отказался вести флот вдоль берега, и
Бранд поддержал его. Лоцманские воды, повторял он. Не суйся в них без
человека, который здесь родился и вырос и которому можно доверять. Косы,
мели, течения, приливы. Посадить судно на песчаную банку или скалу так
же легко, как на мысе Фламборо. Даже легче, добавил Ордлаф. Мыс
Фламборо, по крайней мере, виден.
Шеф не переставал удивляться, насколько велико презрение викингов к
английскому морскому искусству. За время похода оно только нарастало,
насмешки викингов становились все резче, и Шефу уже пришлось удерживать
команду "Норфолка" - они рвались зарядить "мула" и отправить несколько
самых смешливых на дно. С тех пор они шли своим нынешним походным
строем: десять кораблей тащились вдоль берега, прилагая все усилия,
