- Покажи им аббата, - сказал Шеф Гутмунду. - Пусть остальные держатся
на расстоянии. - Он сделал знак управляющему Ордлафу. - Мы с тобой
встречались. В тот день, когда ты поймал в сеть Рагнара.
Спешившись, он глубоко вогнал острие алебарды в мокрый песок. Положил
руку на плечо управляющего, отвел немного в сторону, чтобы не слышал
гневно поглядывающий аббат, и начал настойчиво говорить.
- Невозможно, - сказал минуту спустя Ордлаф. - Этого нельзя сделать.
- Почему? На море волнение и холодно, но ветер западный.
- Юго-западный, - машинально поправил Ордлаф.
- Ты можешь спуститься на юг с берегом на траверзе. К Сперну.
Двадцать пять миль, не больше. Будем там до темноты. Ни разу не
потеряем из виду сушу. Я ведь не прошу пересечь море. Если погода
измениться, сможем бросить морской якорь и переждать.
- Когда повернем к Сперну, пойдем прямо навстречу ветру.
Шеф пальцем указал через плечо.
- Это лучшие в мире гребцы. Посадишь их за весла, а сам будешь
править рулевым веслом, как господин.
- Ну... а что, если мы вернемся, а аббат пришлет своих людей и
прикажет нас сжечь?
- Ты сделал это, чтобы спасти жизнь аббата.
- Сомневаюсь, чтобы он был благодарен.
- Возвращайся не сразу. У тебя будет время, чтобы спрятать то, что мы
тебе заплатим. Серебро из собора. Ваше серебро. Ваш налог за многие
годы. Спрячь, переплавь. И его никогда не найдут.
- Ну... а откуда мне знать, что вы мне просто не перережете горло? И
моим людям?
- Ниоткуда... но придется рискнуть. Решай.
Управляющий еще немного поколебался. Вспомнил Мерлу, двоюродного
брата своей жены, которого этот самый аббат продал в рабство за долг.
Жена Мерлы и его дети все еще нищенствуют, а муж их бежал.
- Хорошо. Но пусть все выглядит так, словно меня заставили.
Шеф изобразил приступ гнева, ударил управляющего по голове, вытащил
из ножен кинжал. Управляющий повернулся, начал выкрикивать приказы
группе людей, собравшихся на берегу в нескольких ярдах. Люди начали
медленно спускать на воду рыбачьи лодки, устанавливать мачты, тащили из
сараев паруса. Викинги спустились тесной группой на берег, ведя с собой
заложников. В пятидесяти ярдах за ними стояли пятьсот английских
всадников, готовые броситься вперед. Их удерживало только оружие,
занесенное над головами с тонзурами.
- Удерживай их подальше, - крикнул Шеф аббату. - Половину твоих людей
я отпущу, когда мы попадем на борт. А тебя и всех остальных спустим на
шлюпках, когда отплывем.
- Ты понимаешь, что мы потеряем лошадей, - мрачно сказал Гутмунд.
- Ну, мы ведь их сами украли. Сможем украсть еще.
***
- И вот мы перед самой тьмой на веслах вошли в устье Хамбера,
причалили на ночь в таком месте, где нас никто не видел, а утром опять
на веслах пошли вам навстречу. С добычей.
- И сколько ее? - спросил Бранд, сидя рядом с остальными членами
импровизированного совета.
- Я уже взвесил, - ответил Торвин. - Алтарные плиты, подсвечники,
маленькие шкатулки, в которых христиане держат кости своих святых, ящик
для священных хлебцев, эти штуки, в которых горит благовоние, монеты -
много монет. Мне казалось, что у монахов не может быть собственности, но
Гутмунд говорит, что у каждого при обыске нашелся кошелек. И после того
как мы расплатились с рыбаками, у нас осталось девяносто два фунта
серебра.
- Есть и золото. Корона, которую сняли с изображения Христа, из
чистого золота и очень тяжелая. Еще тарелки. Золота четырнадцать фунтов.
Мы считаем, что золото в восемь раз ценнее серебра. Это восемь стонов
серебра, или сто фунтов к нашим девяноста двум.
- Всего двести фунтов, - задумчиво сказал Бранд. - Нужно будет
разделить между экипажами, а дальше пусть они сами делят.
- Нет, - сказал Шеф.
- Ты часто это говоришь в последние дни, - заметил Бранд.
- Потому что я знаю, что делать, а другие не знают. Серебро делить не
будем. Это наш военный запас. Поэтому я и пошел за ним. Если разделим,
каждый станет ненамного богаче. А я хочу, что все стали богаче намного.
- Если так выразить, - сказал Торвин, - я думаю, армия примет. Ты его
добыл. И у тебя есть право решить, как лучше им распорядиться. Но как мы
все станем намного богаче?
Шеф достал из-под плаща mappamundi, карту мира, которую снял со стены
собора.
- Взгляните на это, - сказал он, и десяток голов с удивленным видом
склонились над листом кожи с линиями на Нем. - Кто может прочесть
надписи? - спросил Шеф.
- Вот здесь в середине, - ответил Скальдфинн, жрец Хеймдалля, - где
картинка, написано "Иерусалим". Это святой город христиан.
- Ложь, как всегда, - заметил Торвин. - Вот эта черная линия должна
обозначать океан, великое море, огибающее Митгард, мир. Карта
утверждает, что их святой город в центре всего, как и следовало ожидать.
- Посмотрите на края, - сказал Бранд. - Видите, как она показывает
места, которые мы знаем? Неправильно показывает. Значит, она вообще
лжет, как говорит Торвин.
- Dacia et Gothia, - прочел Скальдфинн. - Готия. Должно быть, земля
готов, к югу от шведов. А может, они имеют в виду Готланд. Но Готланд
остров, а это материк. А дальше - дальше "Булгария".
Все рассмеялись.
- Булгары - враги императора греков, в Миклагарте, - сказал Бранд. -
От готов до булгар два месяца пути. По другую строну от Готии "Шлезвиг".
Ну, это по крайней мере ясно. Мы все знаем датский Шлезвиг. А вот тут
еще одна надпись. "Hic abundant leons". Это означает "Здесь много
львов". Снова взрыв смеха.
- Я десятки раз бывал на рынке Шлезвига, - сказал Бранд. - И встречал
людей, которые рассказывали о львах. Они похожи на больших кошек и живут
в жаркой местности к югу от Саркленда. Но в Шлезвиге никогда не было ни
одного льва, не говоря уже о многих. Мы тратим время с этим - как ты ее
назвал? - с этой маппой. Ерунда, как и все, что христиане считают
мудростью.
Шеф продолжал водить пальцем по линиям, про себя произнося буквы,
которым учил его отец Андреас.
- Тут есть и английские надписи, - сказал он. - Написано другим
почерком. Надпись "Suth-Bryttas". Это значит "Южные бритты".
- Бретонцы, - сказал Бранд. - Они живут на большом полуострове на
противоположном берегу Английского моря.
- Значит не все на карте неправильно. Можно найти на ней и правду.
- И все же не понимаю, как она сделает нас богатыми, - заметил Бранд.
- Ведь так ты сказал?
- Эта не сделает. - Шеф свернул карту и отложил в сторону. - Но идея
карты может сделать. Нам нужно знать более важные вещи. Поймите: если бы
мы в тот день не знали, где Риколл, нас бы отрезали, окружили и
уничтожили. Когда мы отправлялись в Беверли, я знал направление, но
никогда бы не отыскал собор, если бы у нас не было проводника, знающего
дороги. А Бридлингтон и человека, который вывез нас морем из западни, я
нашел только потому, что уже бывал там.
- Понимаете, о чем я говорю? Мы многое знаем, но все наши знания
зависят от людей. Ни один человек не знает всего, что нам нужно. А такая
карта должна быть собранием знаний многих людей. Если бы у нас была
карта, мы могли бы находить дорогу в места, где еще не бывали. Могли бы
определять направления и дальности.
- Ну, ладно, у нас будет знающая карта, - сказал Бранд. - А теперь
говори о богатстве.
- У нас есть и другая ценность, - сказал Шеф. - И ее мы получили не
от христиан. Торвин расскажет вам. Я сам добыл ее. У Мунина, ворона
Отина. Получил ценой боли. Покажи им, Торвин.
Торвин извлек из-за пазухи тонкую квадратную пластинку. На ней была
надпись мелкими рунами, линии вырезаны ножом и потом заполнены красной
краской.
- Это загадка. Тот, кто ее отгадает, отыщет сокровища Редвальда,
короля восточных англов. Именно их прошлой осенью искал Айвар. Но тайна
умерла вместе с королем Эдмундом.
- Королевское сокровище, - сказал Бранд. - Да, это кое-чего может
стоить. Но сначала нужно решить загадку.
- А вот это поможет карта, - твердо сказал Шеф. - Если мы запишем
все, что узнаем, в конце у нас получатся все детали головоломки, и мы их
сложим и решим загадку. Но если не запишем, когда найдем последний
кусочек, забудем о первых.
- И еще одно. - Шеф пытался выразить в словах то, что возникло у него
в сознании, какое-то воспоминание, может быть, о том, как он смотрит
вниз с большой высоты - на землю, смотрит так, как не смотрел ни один
человек. - Вот эта карта. Здесь вот какая идея. Мы словно смотрим на наш
мир сверху. Все расстилается под нами. Так видит мир орел. Вот это
способ узнавать новое.
Наступившее молчание нарушил капитан Гутмунд.
- Но прежде чем мы все это увидим, нужно решить, куда мы двинемся
отсюда.
- Еще важнее решить, - сказал Бранд, - кто ведет эту армию и по
какому закону. Пока мы были в Великой Армии, мы жили по старому hermanna
log - по закону наших предков, закону воинов. Но Айвар Бескостный
нарушил этот закон, и у меня нет желания возвращаться к нему. Я знаю,
что не все в этой армии носят подвески. - Он со значением взглянул на
Шефа и Гутмунда.
- Мы должны согласиться, что будем жить по новому закону. Vegmanna
log я бы назвал его. Закон Пути. Но для этого нужно на общем собрании
армии решить, кому мы дадим власть устанавливать этот закон.
Пока все занялись обсуждением этого, Шеф, как часто бывало, отвлекся
от немедленно развернувшегося спора. Он знал, что теперь должна делать
армия. Уходить из Нортумбрии подальше от Рагнарсонов, пересечь округа
Бургреда, сильного короля Марки, как можно быстрее. Укрепиться в
лишенном короля королевстве восточных англов, в обмен на защиту
населения собирать дань. Защиту от королей, от аббатов и епископов. И за
короткое время дань это даже Бранда удовлетворит.
А он тем временем поработает над картой. И над загадкой. И прежде
всего, если армия Пути собирается защищать население от хищников, он
должен дать ей новое оружие. Новые машины.
Он мысленно начал чертить линии новой катапульты, а в это время
развернулся спор о том, что армии нужны наследственные ярлы.
Это Сигварт, его отец, чей экипаж присоединился к уходящей из Йорка
колонне в самый последний момент. Он хотел бы, чтобы Сигварт остался в
городе. Или хоть его сын с лошадиными зубами Хьорварт. Но, может, им не
обязательно встречаться. Может, армия не примет этот закон о ярлах.
Шеф снова принялся размышлять, чем заменить медлительный и неуклюжий
противовес. Пальцы его зудели от желания взяться за молот.
Глава 8
Четыре недели спустя зуд в пальцах Шефа утих. Шеф стоял снаружи
временного лагеря, в котором армия Пути проводила зиму, рядом с
катапультой. Но эту машину римляне не узнали бы.
- Ниже, - кричал он расчету из восьми человек.
Длинная балка со скрипом опустилась к его ждущим рукам,
десятифунтовый камень лежал в кожаной праще, подвешенной на двух
крючках, одном неподвижном, другом свободном.
- Приготовиться! - Восемь крепких викингов взялись за другой конец
рычага катапульты, впряглись в веревки и приготовились тянуть. Шеф
почувствовал, как рычаг - это были шестнадцать футов корабельной мачты,
спиленной на уровне палубы, - напрягся, почувствовал, как начинает
приподниматься над влажной почвой.
- Тяните! - Викинги потянули, как один, каждый из них вкладывал весь
свой вес и силу спины, движения у них удивительно координированы, как и
при гребле тяжелыми веслами на атлантической волне. Короткое плечо
катапульты резко пошло вниз. Длинное взлетело вверх. Праща развернулась
с неожиданной силой, достигла точки, где свободный крюк выскочил из
кольца, и распрямилась.
