Камень взметнулся в туманное небо. Казалось, он застыл на вершине
дуги, потом начал долгий спуск и с плеском упал на почву Фенланда в
двухстах пятидесяти шагах. С полдесятка оборванных фигур уже бежали к
тому концу испытательной площадки, чтобы поднять камень и принести
обратно.
- Опускай! - крикнул изо всех сил Шеф. Его расчет, как всегда, не
обратил на это ни малейшего внимания. Викинги прыгали, радовались, били
друг друга по спине, глядя на падение камня.
- Целый ферлонг! - кричал Стейнульф, кормчий Бранда.
- Опускайте! Это испытание на скорость! - снова закричал Шеф. Расчет
вспомнил о его существовании. Один из викингов, кок Ульф, подошел и
нежно похлопал Шефа по спине.
- Испытание на скорость - мужеложство, - дружелюбно сказал он. - Если
понадобится стрелять быстро, мы будем. А теперь пора поесть.
Его товарищи согласно кивнули, подобрали свои куртки с похожей на
виселицу рамы катапульты.
- Здорово! Хорошая стрельба! - сказал гебридец Колбейн, трогая свою
недавно приобретенную подвеску - фаллос Фрея. - Завтра придем опять.
Сейчас пора поесть.
Шеф смотрел им вслед. Они направлялись к ограде, за которой
размещались палатки и навесы зимнего лагеря армии Пути, а в его сердце
кипели гнев и раздражение.
Идею катапульты новой модели он получил, наблюдая за тем, как рыбаки
Ордлафа натягивали мачтовые тросы. Гигантский метатель камней в Йорке,
машина, уничтожившая таран Рагнарсонов три месяца назад, получала
энергию от противовеса. Сам противовес поднимали в воздух люди с помощью
лебедки. Противовес только запасал силу людей, которую они прикладывали
к лебедке. "Но зачем запасать силу?" - спросил себя Шеф. Не лучше ли
просто приставить людей к короткому плечу рычага и потянуть вниз
непосредственно. И небольшие камни, которым придана грубо округлая
форма, эта новая машина, которую викинги прозвали "кидатель", бросала
великолепно.
Камень летел по прямой и мог быть нацелен достаточно точно, в
пределах нескольких футов. И буквально раздроблял в порошок то, во что
попадал. Щиты он пробивал, как бумагу. Постепенно расчет учился
эффективно управлять машиной, дальность выстрелов увеличивалась и
достигла одной восьмой мили. И Шеф был уверен, что если бы все делали
то, что он говорит, они могли бы выпускать десять камней за время,
которое нужно, чтобы сосчитать до ста.
Но его команда не думала о катапульте как об оружии. Для викингов это
только игрушка. Может, когда-нибудь пригодится против ограды или стены.
А вообще-то просто развлечение в скучную зиму, когда к тому же строжайше
запрещены обычные развлечения воинов - охота за окрестными женщинами и
грабежи.
Но эти "кидатели" можно использовать и в других случаях, думал Шеф.
Корабли. Армии. Как себя почувствует боевая линия под градом камней,
каждый из которых может убить и искалечить, а стреляющие далеко за
пределами дальности стрельбы из лука?
Он увидел, что на него смотрят возбужденные улыбающиеся лица. Рабы.
Беглецы с севера или из королевства Марки, привлеченные сюда слухами,
что тут снимают ошейники. И в обмен на работу дают пищу. И им сказали,
хотя они не поверили, что их снова не превратят в рабов. Разве что
попадутся прежним хозяевам.
Каждая из оборванных фигур держала десятифунтовый камень, который они
целый день обтачивали зубилами Торвина, придавая ему круглую форму.
- Ну, хорошо, - сказал Шеф, - разбирайте машину и накройте балки
брезентом.
Рабы переминались и переглядывались. Один из них, вытолкнутый вперед
остальными, заговорил неуверенно, не поднимая глаз.
- Мы думали, хозяин. Та сам начинал с Эмнета. И говоришь с нами и
все. И вот...
- Давай выкладывай.
- Ты был такой же, как мы. Может, позволишь нам самим выстрелить?
- Мы знаем, что нужно делать! - послышались возгласы. - Мы смотрели!
У нас нет такой силы, как у них, но тянуть мы умеем.
Шеф смотрел на возбужденные лица. Тощие недокормленные тела. "А
почему бы и нет?" - подумал он. Он всегда считал, что для этого дела
прежде всего нужны сила и вес. Но еще важнее координация,
согласованность. Может быть, двенадцать легких англичан окажутся не хуже
восьми тяжелых викингов. Что касается мечей и топоров, то это не так. Но
по крайней мере эти бывшие рабы будут делать все, что скажешь.
- Хорошо, - сказал он. - Выстрелим для практики пять раз. А потом
посмотрим, сколько камней вы успеете выпустить, пока я досчитаю до ста.
Рабы обрадовались, ухватились за веревки.
- Подождите. Проведем испытание на скорость. Поэтому прежде всего.
Сложите камни в груду поближе, чтобы вам нужно было за ними сделать
только шаг. Теперь обратите внимание...
***
Час спустя, приказав команде разобрать то, что они называли "своей
машиной", Шеф задумчиво пошел к палатке Ингульфа и Хунда, где лежали
больные и раненые. Хунд встретил его у выхода. Он вытирал окровавленные
руки.
- Как они? - спросил Шеф. Он имел в виду пострадавших с другой
машины, "толкателя", как ее называли викинги, той самой, что выпускает
стрелы. Она положила конец страданиям короля Эллы.
- Будут жить. Один потерял три пальца. Мог легко потерять всю руку. У
другого помята грудная клетка. Ингульфу пришлось разрезать ее, чтобы
поставить на место легкое. Но заживает хорошо. Я только что нюхал швы.
Нет гнили. Двух человек искалечила эта машина за четыре дня. Что с ней?
- С ней ничего. Это викинги. Сильные люди, гордые своей силой. Они
туго затягивают зубчатку, а потом кто-нибудь проверяет свою силу и
делает лишний поворот. Тетива лопается и ранит кого-нибудь.
- Значит, вина не в машине, а в людях?
- Совершенно верно. Мне нужны люди, которые сделают точное число
поворотов и ни одного больше, которые будут делать то, что им говорят.
- Таких в лагере немного.
Шеф смотрел на друга.
- Которые говорят по-норвежски. Конечно.
Семя идеи было посажено. Наступил зимний вечер. Сейчас Шеф возьмет
свечу и начнет работать над новой картой - картой Англии, какая она на
самом деле.
- Вероятно, поесть ничего не осталось? Только овсянка?
Хунд молча протянул ему чашку.
***
Сигварт несколько неуверенно огляделся. Жрецы пути образовали
священный круг в пределах увешанной рябиной нити, копье воткнули, костер
разожгли. И опять миряне были исключены: в тусклой палатке, сделанной из
парусов, присутствовали только шестеро одетых в белое жрецов и Сигварт,
ярл Малых островов. - Нам нужно кое-что выяснить, Сигварт, - сказал жрец
Фарман. - Насколько ты уверен, что Шеф твой сын?
- Он так говорит, - ответил Сигварт. - Все так думают. И мать его
тоже утверждает - она-то должна знать. Конечно, она могла сойтись с
кем-то еще - девушка впервые вырвалась на свободу. Могла поразвлечься. -
Сверкнули желтые зубы. - Но не думаю. Она была леди.
- Я знаю эту историю, - сказал Фарман. - Ты забрал ее у мужа. Но вот
чего я не могу понять: она убежала от тебя. Так мы слышали. Неужели ты
всегда так беззаботен со своими пленниками? Как она сбежала? И как
смогла вернуться к мужу?
Сигварт задумчиво потер подбородок.
- Это было двадцать лет назад. Но я хорошо помню. Вот что случилось.
Мы возвращались из набега на юг. Набег не очень удачный. И я решил
заглянуть в Уош, просто на всякий случай. Посмотреть, что мы там найдем.
Ну, как обычно. Причалили. Набрели на маленькую деревушку - Эмнет,
похватали все, что могли. Там оказалась и жена тана - забыл сейчас ее
имя. Но ее я не забыл. Она была хороша. Я взял ее себе. Мне было тогда
тридцать лет, ей, наверно, двадцать. Хорошее сочетание. У нее уже был
ребенок, не девственница. Но у меня было такое впечатление, что муж не
доставлял ей много радости. Она сначала яростно сопротивлялась, но я к
этому привык - они должны это делать, чтобы показать, что они не шлюхи.
Но когда она поняла, что выхода нет, сдалась. У нее была такая привычка
- она приподнималась с земли, вместе со мной, когда наступал ее момент.
Торвин неодобрительно хмыкнул. Фарман, сжимая одной рукой сухой
лошадиный пенис, знак своего сана, как молот у Торвина, жестом заставил
его умолкнуть.
- Но в качающемся корабле это не очень удобно. Мы причалили, я нашел
удобное место. Разожгли костры, согрелись, поджарили мяса, выпили пару
бочонков эля и развлекались весь вечер. У парней должно быть хорошее
настроение перед выходом в открытое море. Но никакого риска. Даже с
англичанами.
- Так вот я выбрал место. Полоска берега, окруженная хорошими
высокими утесами. Ручей, текущий глубоким оврагом. Поставил на нем с
полдесятка людей, чтобы быть уверенным, что никто из девушек не убежит.
Поставил людей на утесы с каждой стороны, дал им рог, чтобы сигналили,
если появится отряд. И еще дал им веревки, чтобы закрепили в камнях.
Если покажется враг, они трубят в рога, отряд из оврага бежит сюда, а
они спускаются с утесов по веревкам. Корабли у нас стояли на якоре в
море, привязанные за нос и корму - носом к берегу, кормой к якорю и
морю. Нам нужно было только подняться, перерубить веревку и поставить
парус. Но главное - берег у меня был закрыт со всех сторон, как
монахиня.
- Тебе это известно, - сказал Торвин.
Зубы Сигварта снова сверкнули.
- Еще как. Лишь бы не епископ.
- И все же она ушла, - поторопил Фарман.
- Точно. Ну, мы развлеклись. Я делал это с нею на берегу - дважды.
Стало темно. Ну, я не хотел ее оставлять, но, понимаете, у парней было
десять девчонок, они их все использовали, и я решил к ним
присоединиться. Ха, мне ведь было всего тридцать! Я оставил одежду на
берегу, посадил женщину в лодку, отплыл ярдов на тридцать, закрепил все,
потом нырнул и поплыл к берегу. Да, мне тогда попалась хорошая девушка.
Большая, светловолосая. Она сильно шумела.
- Но потом - потом я взял в одну руку жареную ногу, в другую - кружку
эля, вокруг храпели мои люди. Сразу за освещенным пространством у нашего
костра виднелась на песке какая-то груда, большая груда. Мы подумали,
это выбросившийся на берег кит. Но когда мы приблизились, эта штука
зафыркала и пошла на нас. Похоже на моржа. Мы попятились, взялись за
оружие.
- И как раз в этот момент на одном из утесов закричали. Парень там,
его звали Стиг, звал на помощь. Не трубил в рог, а звал на помощь. Как
будто дрался с кем-то. Я поднялся по веревке, чтобы посмотреть, что там.
- И что там было?
- Когда я поднялся, ничего. Но Стиг почти в слезах сказал, что на
него напал скоффин.
- Скоффин? - переспросил Виглейк. - А это что?
Скальдфинн рассмеялся.
- Тебе следует почаще разговаривать со старухами, Виглейк. Скоффин -
это противоположность скуддабальдура. Скуддабальдур - порождение
самца-лиса и кошки, а скоффин - кота и лисицы.
- Ну, вот, - продолжал Сигварт, - к этому времени все успокоилось.
Поэтому я оставил там Сига, сказал ему, что он придурок, спустился по
веревке и приказал всем возвращаться на борт.
- Но когда мы подтащили лодку, женщина исчезла. Мы обыскали берег, я
проверил отряд в овраге - те клялись, что с места не сдвинулись и никто
тут не проходил. Никто ничего не заметил. В конце концов я так
рассердился, что сбросил Стига с утеса: он смеялся. Стиг сломал себе шею
и умер. Пришлось платить виру, когда мы вернулись. Но эту женщину я
больше не видел - до последнего года. А когда увидел, был слишком занят,
чтобы ее расспрашивать.
- Да. Мы знаем, чем ты был занят, - сказал Торвин. - Занятие
Бескостного.
- А мы что, христиане, чтобы скулить из-за этого?
- Получается, - сказал Фарман, - что она просто приплыла к берегу. Ты
ведь приплыл.
- Ей это пришлось бы делать в одежде, потому что ее одежда тоже
