опыту знал, что нужно делать. У восприимчивого двенадцатилетнего подростка
отсутствовали предвзятые мнения и догматизм, поэтому он быстро учился
основам аэродинамики.
Теперь он опять видит линию горизонта. Пора посмотреть вниз. Вдали
виднелись горы, встающие за узкой полосой невысокого берега. Там повсюду
просматривалось какое-то движение, отсверки чего-то металлического. А
далеко-далеко на севере -- туча дыма, должно быть, от пожара. Где же гавань?
С замиранием сердца Толман понял, что свободный полет таит одно
существенное отличие от полета на привязи. Змея неумолимо несло прочь от
"Победителя Фафнира" и от спасательных судов. Корабли викингов уже
находились почти прямо внизу, в каком-то фарлонге от берега. Через пару
минут змей уже будет над сушей, его унесет за много миль в горы.
Не пора ли повернуть? Но как? Может ли змей развернуться против ветра?
Ведь корабль-то может... Если направить змея чуточку вниз, тогда
скорость планирования будет выше скорости встречного ветра. Если только змей
не нырнет вниз...
Мягко, каждую минуту опасаясь нарушить устойчивость, Толман стал
пробовать ножное управление и почувствовал, что его аппарат разворачивается
вправо. Почти автоматически мальчик покрутил руками крылышки, чтобы поднять
левый бок и опустить правый.
За милю от него Шеф, Стеффи и остальные моряки увидели, что уносящийся
прочь змей начал закладывать плавный и пологий вираж. Взметнулись весла
спасательных судов, разворачивающихся в сторону открытого моря, куда теперь
летел змей. Хагбарт приготовился скомандовать, чтобы поднять паруса и плыть
в том же направлении.
-- Погоди, -- сказал Шеф, не опуская задранной вверх головы. --
По-моему, он знает, что делает. По-моему, он попробует повернуть и прилететь
назад к нам.
-- Что ж, мне ясно одно, -- сказал Стеффи, на случай возражений бросая
грозные взгляды, еще более грозные из-за его косоглазия. -- Мы можем летать,
нет вопросов. И без всяких там перьев.
В последние мгновения полета Толман, как и Стеффи в свое время, потерял
управление и снизился слишком резко. В воду он плюхнулся с шумом и треском
ломающихся жердей в какой-то сотне футов от "Победителя Фафнира", а
спасательные суда остались далеко позади. Шеф, который успел снять золотой
венец и браслеты, бросился в воду и поплыл со свисающим с пояса ножом,
приготовленным на случай, если мальчонка запутается в веревках. В теплой
воде он и полдюжины других пловцов собрались вокруг плавающей коробки. Но
Толман уже высвободился и, словно лягушка, дрыгал ногами, придерживаясь за
змея.
-- Вы видели? -- кричал он. -- Видели?
-- Я видел, -- отозвался Шеф, весело брызгая водой под ярким солнцем.
Тревога и мрачность, которые годами не покидали его, испарились. Ничего
нет на свете лучше, чем плескаться в теплом Внутреннем море, вдали от
суровых английских вод. И они научились или почти научились летать. И
Свандис любила его.
-- С меня награда, -- сказал Шеф. -- Обещанная награда за новое знание.
Но тебе придется поделиться с Квиккой, Стеффи и с остальными моряками. А
может быть, и с другими юнгами.
-- Я получу больше всех, -- крикнул Толман. -- Ведь это я летал!
x x x
А на суше, у одних из ведущих в иудейский город-крепость ворот,
perfectus Ансельм разглядывал маленький караван ослов и мулов.
-- Женщина здесь? -- спросил он.
-- Завернута в ковер, перекинута через того черного мула. Ее не видно,
потому что сверху мы навалили еще тюков. Стражники у ворот ничего не
заметят, -- тут пастух Тьерри замялся. -- Одна неприятность, mi dons.
-- Какая?
-- Мы потеряли Гвиллема. Она убила его.
-- Одна женщина против вас шестерых?
-- Мы думали, что уже взяли ее. Сзади подошли к ней с обеих сторон,
схватили за подол платья, натянули на голову, как мешок. Обычно женщины
кричат "насилуют!" и слишком испуганы, чтобы бороться, у них руки зажаты,
ноги голые.
-- И что?
-- У нее на поясе был мясницкий ножик. Разрезала свое платье, пырнула
Гвиллема прямо в сердце, пока он пытался схватить ее за руку. Тогда я ударил
ее разок, и она упала. Хотя продолжала бороться, пока мы затыкали ей рот.
Все это было в тупичке за колодцем, там только женщины, по-моему, никто не
видел. Надеюсь, что у нее нет братьев. Не хотел бы я драться с одним из них,
если у них женщины такие.
-- Гвиллем заслужил свое избавление, -- сказал perfectus Ансельм. --
Пусть все мы так же хорошо расстанемся с этим миром и заслужим право уйти из
него.
Двигайся, Тьерри. Я оставлю сообщение и догоню вас.
Вереница мулов прошла мимо охраны ворот и направилась через равнину в
ближайшие горы. Свандис висела на переднем осле связанная, с заткнутым ртом,
полуобнаженная, но в полном сознании.
ГЛАВА 14
Когда лодка приблизилась к набережной, Шеф понял, что встречать его
собрался целый комитет. Самого князя, Бенджамина ха-Наси, не было видно, но
присутствовали Соломон, запомнившиеся Шефу придворные и капитан
телохранителей. У всех были озабоченные лица. Какие-то неприятности. Не
может ли оказаться, что увиденный ими полет змея нарушает какие-нибудь
религиозные запреты? Не собираются ли они сказать Шефу, чтобы он убирался
вместе со своим флотом? Кажется, агрессивных намерений у них нет. Шеф
постарался придать лицу выражение непроницаемой серьезности. Когда лодку
подтянули к ступенькам спуска, Шеф молча вылез, приосанился и начал
подниматься по лестнице в сопровождении Скальдфинна.
Соломон зря слов не тратил.
-- В городе нашли убитого человека, -- сказал он.
-- Мои люди не могли этого сделать. Они были в море, а другая часть --
на своих кораблях в гавани.
-- Это могла сделать ваша женщина. Но она исчезла.
При всем его напускном спокойствии Шеф побледнел лицом.
-- Исчезла? -- переспросил он. Получился лишь хрип.
-- Исчезла? -- произнес он более твердо. -- Если она исчезла, то не по
своей воле.
Соломон кивнул:
-- Возможно. Вот письмо, оно было прислано с мальчишкой из
христианского квартала. Его наняли, чтобы отнес --письмо капитану городской
стражи, и сказали, что оно для одноглазого иноземного короля.
С нехорошим предчувствием Шеф взял записку -- на бумаге, отметил он про
себя, -- и развернул ее. По-латыни он умел читать лишь по складам,
полученное в детстве образование было довольно скудным. Понимать смысл
прочитанного ему вообще не удавалось.
-- Nullum rnallim contra te пес contra mulierem tuam intendimus, --
старательно выговорил он. -- Скальдфинн, что это значит?
Скальдфинн взял у него письмо, прочитал, наморщил лоб.
-- Здесь сказано: "Мы не желаем зла тебе и твоей женщине. Но если
хочешь вернуть ее, приходи во втором часу следующего дня к десятому мильному
столбу на дороге в Разес. Там мы тебе скажем, что нам нужно от тебя. Приходи
один". И приписка, другим почерком -- на мой взгляд, очень плохим почерком,
и латынь безграмотная: "Она убила человека, когда мы брали ее. Ее кровь за
его кровь".
Шеф оглянулся -- оказывается, вокруг уже собралась огромная толпа, все
молчали и смотрели на него. Гул базара утих. Люди короля вышли из лодки и
встали вплотную у него за спиной. Шеф увидел, что и моряки со стоящих на
якоре кораблей каким-то образом тоже почуяли неладное и выстроились вдоль
бортов, глядя на набережную. Много лет назад он, подчиняясь импульсу, решил
спасти от рабства женщину, Годиву. Но тогда никто не знал, что он делает, за
исключением Ханда и тана Эдрика, который давно мертв. Внутренне он ничуть не
сомневался, что теперь он должен будет спасти Свандис. Однако на этот раз
придется убедить многих людей, что он поступает правильно. В качестве короля
он менее свободен, чем был в качестве трэля.
В двух вещах он был совершенно уверен. Во-первых, Бранд, Торвин и
другие не позволят ему идти в одиночестве. Слишком часто они видели его
исчезновения. Если он придет не один, убьют ли похитители свою заложницу?
А второе, в чем он был уверен, -- здесь, в этой толпе, находятся
наблюдатели от тех людей, которые похитили Свандис. То, что он сейчас
скажет, будет передано дальше. Ему предстоит сделать так, чтобы его слова
прозвучали разумно. И приемлемо для Бранда и Торвина.
Он повернулся, посмотрел назад. Как он и ожидал, другие лодки подошли
вслед за ним к пристани. По лестнице поднимался Бранд, он выглядел грозным,
сердитым и как никогда огромным. Ханд казался не по-детски озабоченным
малышом. Квикка и Озмод -- тоже. Они взвели свои арбалеты и словно бы уже
высматривали себе мищень. Те, на кого он может положиться. Те, кого он
должен убедить.
Шеф обратился к Бранду, но повысил голос так, что он мог бы донестись
даже до стоящих на якоре судов.
-- Бранд, ты слышал, что прочел Скальдфинн в письме?
Бранд в ответ тряхнул "Боевым троллем", своим топором с серебряными
украшениями.
-- Бранд, ты много лет назад учил меня пути drengr'a, когда мы шли на
Йорк и взяли его. Бросает ли drengr своих товарищей?
Бранд мгновенно понял, как построен вопрос и к чему он ведет. Сам он,
как прекрасно знал Шеф, с удовольствием бы выбросил Свандис за борт в
качестве жертвы Ран, богине морских глубин. И Бранд относился к ней не как к
товарищу, а как к ненужному балласту. Но коль скоро она считается товарищем,
матросом своего корабля, пусть и самым младшим по рангу, тогда общее мнение
как англичан, так и викингов, единодушно против того, чтобы бросить ее,
пожертвовать ею, и больше всего единодушия среди самых младших, среди
рядовых, среди гребцов и оруженосцев.
Прежде чем Бранд сумел сформулировать уклончивый ответ, Шеф продолжил:
-- Из-за скольких своих товарищей двинется вся армия?
Этот вопрос не оставлял Бранду выбора.
-- Из-за одного! -- ответил он. Впитавшаяся в плоть и кровь гордость
заставила его распрямить плечи, с вызовом посмотреть на толпу южан.
-- А из-за этого одного командиры тоже будут рисковать жизнью?
-- Ладно, -- сказал Бранд. -- Ты пойдешь за ней. Но не один! Возьми
флот. И если эти свиньи попробуют остановить тебя...
Он шагнул вперед с занесенным топором -- гнев, что его перехитрили,
мгновенно превратился в ярость против врагов. Капитан стражи схватился за
меч, толпа ощетинилась копьями.
Соломон поднял руку и встал между противниками.
-- Мы не брали женщину, -- сказал он. -- Убийство и похищение произошли
в нашем городе, и у нас тоже есть свой счет за это. Если вам нужна наша
помощь, она будет предоставлена. Но что вы все-таки собираетесь делать?
Это Шеф уже знал. На этот раз, повысив голос, он адресовался к тому
человеку в толпе, который обязательно должен был в ней находиться, к
наблюдателю, оставленному, чтобы сообщить похитителям, как было воспринято
письмо. Шеф заговорил на самом простом арабском, международном языке этого
побережья.
-- Я пойду к десятому мильному камню, если мне скажут, где он. Но не
один!
Я буду одним из тринадцати.
Скальдфинн стал переводить, а Шеф заметил, что у его локтя стоит Ханд.
-- Кого ты возьмешь с собой? -- спросил малыш-лекарь напряженным
голосом.
Шеф обнял его.
-- Тебя, дружище. Квикку и Озмода. Нам нужен Скальдфинн. Хагбарта и
Торвина я оставлю командовать флотом. И Бранду тоже придется остаться, он
слишком грузен для горных дорог. Но его и Квикку я попрошу подобрать
моряков, которые лучше всех дерутся на топорах и стреляют из арбалетов.
Соломон тоже стоял возле него.
