мне помочь.
И не нужно было никакого медицинского образования, чтобы понять, что
если я не избавлюсь от наручников как можно скорее, мне придется всю
оставшуюся жизнь ходить с пластиковыми руками. Это точно.
- Нет, этого не будет! - услышал я свой голос. - Выбей дверь, сделай
что-нибудь, открой дверь пальцами ног.
Нет, не ногами! Я пошарил негнущимися пальцами по земле, отделил в
связке нужный ключ. Затем наклонился, прикоснувшись высунутым языком,
нащупал его местоположение, не обращая внимания на пыль и грязь, попавшие
в рот вместе с ним. Потом я втянул губы и поймал ключ зубами. Пока все
хорошо. Если у вас когда-нибудь возникнет желание открывать дверной замок
зубами, в то время как ваши руки скованы наручниками, единственное, что я
могу вам посоветовать в этом случае - не пытайтесь! Смотрите, вам нужно
будет вертеть головой туда-сюда, чтобы попасть ключом в замочную скважину.
Затем крутить ею, чтобы повернуть ключ, и долбить дверь головой, пытаясь
ее открыть... В конце концов это сработало, и я упал лицом вниз на пол
своей конторы. Зная, что мне еще предстоит та же самая работа наверху. И я
проделал ее и ввалился наконец в кабинет, будучи обязанным больше своей
настойчивости, упрямству и грубой силе, чем сообразительности. Я был так
измучен, что не мог шевелить мозгами. Я мог только сопротивляться. Я
закрыл дверь локтем и проковылял к своему верстаку, вывалил ящик с
инструментами на пол, перетряхивая его до тех пор, пока не нашел
вибропилу. Подобрав ее зубами, я с трудом примостил ее в щели открытого
ящика шкафа, прижимая ящик локтем. Вместе с губой, из которой тут же
хлынул фонтан крови, которого я не заметил. Запястья горели - но руки
этого не чувствовали. На них было страшно смотреть. Времени совсем не
осталось. С помощью локтя я включил пилу. Выставив руки вперед, к лезвию,
я развел их как можно дальше, чтобы натянуть цепь. Лезвие пронзительно
завизжало и разрезало цепь. Теперь предстояла более ювелирная работа -
разрезать наручники так, чтобы не зацепить мясо. Это уж слишком. Перемазав
все вокруг кровью, я все же сделал это. Наручников больше не было, и я
увидел, что руки вновь порозовели, когда возобновилась циркуляция крови.
После всего этого мне только и оставалось, что бухнуться без движения на
стул и тупо смотреть, как капает кровь. Я сидел так около минуты, пока не
прошло онемение и не пришла боль. С огромным усилием я поднялся на ноги и
побрел к аптечке. Она тоже вымазалась кровью, пока я вытряхивал из нее
болеутоляющие капсулы и проглотил две из них. Раз уж я стоял с ней рядом,
я вытащил из нее антисептик и бинты и обработал порезы. Они были скорее
рваные, не очень глубокие и не очень опасные. Я перевязал их, затем
взглянул на себя в зеркало и вздрогнул, надо было что-то делать с губой.
На боковой улице просигналила полицейская сирена, и я понял, что
пришло время как следует поразмыслить и что-нибудь придумать.
Я очутился в затруднительном положении. Билльвилль небольшой городок,
и все выходы из него будут тут же перекрыты. Именно это я бы и сделал в
первую очередь, если бы искал беглеца. И даже самый тупой из полицейских,
я думаю, догадался бы это сделать. Баррикады на дорогах, в небе вертолеты
с приборами ночного видения для наблюдения на открытых площадках, полиция
на вокзале. Все щели законопачены. Обложили как крысу. Что еще? Улицы
патрулируются вездеходами. И последнее, чем меньше на улице народу, тем
опаснее по ней бродить.
Итак, ждем до утра, что потом? Я знал, что потом. Они обыщут каждую
каморку в каждом здании, пока не найдут меня. Я почувствовал, как у меня
на лбу появилась испарина от этой мысли. Неужели я в ловушке?
- Не сдаваться! - громко выкрикнул я, вскочив на ноги и забегав взад
и вперед. - Джимми ди Гриз слишком увертлив, чтобы попадаться в неуклюжие
лапы местных тюремщиков. Вспомни, как здорово ты ускользнул от этого
одержимого жаждой убийства легавого. Неуловимый Джимми ди Гриз, вот кто я!
И я снова смогу ускользнуть от них. Но как? Действительно, как? Я открыл
пиво, залпом осушил бутылку и вновь опустился на стул. Затем посмотрел на
часы. Было уже слишком поздно появляться на улице. Рестораны уже опустели,
кинотеатры выпроводили последних зрителей, и парочки одна за другой
расходились по домам. Любая одинокая фигура тут же бы привлекла внимание
правоохранительных органов. Тогда до утра. Я бы осмелился выйти на свет
божий лучше днем, а еще лучше под дождь! Я справился о прогнозе погоды
моментально - и тут же опустился на стул. 99% ясной погоды. Я бы,
наверное, с большей радостью предпочел землетрясение или ураган.
В конторе был ужасный беспорядок; все в ней выглядело так, словно
отражало последствия взрыва на бойне. Нужно было все прибрать.
- Нет, Джим, тебе не нужно ничего убирать. Потому что полиция рано
или поздно найдет твою контору, и скорее всего рано. Отпечатки твоих
пальцев присутствуют тут повсюду, и им известна твоя группа крови. У них
будет достаточно времени, чтобы сообразить, что с тобой произошло.
Это по крайней мере даст им пищу для размышлений. А может, обернется
неприятностями для какого-нибудь чересчур горячего полицейского. Я
развернулся на стуле, повернувшись лицом к терминалу, и набрал на мониторе
записку. Зашелестел принтер, и я вытащил из него листок бумаги.
Замечательно!
ДЛЯ ПОЛИЦИИ. Я БЫЛ ЗАСТРЕЛЕН ВАШИМ ОФИЦЕРОМ-УБИЙЦЕЙ,
КОТОРОГО ВЫ НАШЛИ БЕЗ СОЗНАНИЯ. ОН ПОПАЛ В МЕНЯ.
Я ИСТЕКАЮ КРОВЬЮ И СКОРО УМРУ. ПРОЩАЙ, ЖЕСТОКИЙ МИР.
Я ПОЙДУ И БРОШУ МОЕ ТЕЛО В РЕКУ.
Я очень сомневался, что эта уловка сработает, но, может, она поставит
этого сумасшедшего полицейского в неприятное положение. А остальных
привлечет к перекапыванию речного русла. На записку капнула капля крови, и
я намазал на нее еще со своих бинтов. Затем аккуратно положил ее на стол.
Зта небольшая шалость немного взбодрила меня. Я уселся на стул и,
прикончив пиво, стал составлять план. Не оставил ли я чего лишнего? Нет,
все документы, которые здесь хранились, не понадобятся мне в будущем. Я
отыскал одному мне известную клавишу и нажал ее, запуская разрушающую
программу. В один миг память компьютера превратилась в бессмысленный набор
символов. Все остальное - инструменты, снаряжение, оборудование - я
оставлял здесь, надеясь перенести в другое место, если потребуется. Но я
не собирался оставлять здесь денег. Все это очень утомляло, но я не мог
позволить себе отдых, пока не будут сделаны последние приготовления. Я
натянул на забинтованные руки тонкие пластиковые перчатки и сел за работу.
Деньги находились в сейфе, так как я грабил банки и не думал поддерживать
их открытием там своего счета. Я сложил их все в портфель обыкновенного
делового человека. Он оказался только наполовину заполненным, поэтому я
доложил его микроинструментами, которые мне могли понадобиться. И в
оставшееся свободным место я запихнул столько одежды, сколько смог, затем
встал на него коленом и, поднажав чуть-чуть, закрыл его и защелкнул на
замок. Теперь переодевание и маскировка. Черный костюм-четверка делового
человека, ткань которого была украшена крошечным узором белых долларовых
купюр. Оранжевый шейный платок, который носят все молодые банкиры, а также
характерные сапоги из кожи свинобраза с хвалеными каблуками. Что прибавит
мне роста - это кстати. Когда я выйду, на мне будут усы и очки в золотой
оправе. А сейчас мне нужно было покрасить волосы в темный цвет и добавить
лицу загара. Закончив все приготовления, накачанный пивом, обезболивающим
и смертельной усталостью, я раскрыл свою кровать-архив, завел будильник и
провалился в вечность.
Вокруг моей головы роились гигантские комары, все больше и больше
комаров, жаждущих моей крови...
Я открыл глаза и отогнал остатки сна. Будильник, который я до сих пор
не отключил, жужжал голосами тысяч насекомых, они становились все громче и
громче и наконец зазвучали, как целое полчище, готовое к атаке. Я надавил
на кнопку, облизал сухие губы и, шатаясь, заковылял за стаканом воды. За
окном было уже совсем светло, и стали появляться первые ранние пташки.
Все было готово. Я тщательно умылся и оделся. Щегольские оранжевые
перчатки очень подходили к моему шейному платку и скрывали забинтованные
руки. Дождавшись часа пик, когда улицы были заполнены народом, я подхватил
свой портфель и, убедившись, что в холле никого нет, вышел из кабинета и,
не оглядываясь, закрыл за собой дверь. Эта часть моей жизни закончена.
Сегодня первый день моей новой жизни. Я надеялся на это. Я прошел к
лестничной клетке очень похожей, как мне казалось, на деловую походкой,
мимо первых посетителей, вниз, на улицу. И увидел на повороте
полицейского, внимательно разглядывающего каждого прохожего. Я не смотрел
на него и обнаружил впереди себя привлекательную девушку с очень милыми
ножками. Я наблюдал за их семенящими движениями и попытался забыть о
присутствии стража закона. Подошел к нему, прошел мимо, зашагал прочь от
него. Ожидая, что он окликнет меня, опознав. Но он не окликнул. Может, он
тоже засмотрелся на очаровательные ножки. Один есть - но скольких мне еще
предстоит миновать?
Это была самая долгая прогулка, которую я когда-либо предпринимал в
своей жизни. Или так по крайней мере мне казалось. Не слишком торопливая,
но и не очень медленная. Я старался слиться с толпой, просто один из этих
подневольных трудяг, спешащих на работу и думающих только о доходах и
расходах, а также об акциях своей компании. Что бы эти акции из себя ни
представляли. Еще одна улица - пока все в порядке.
Вот поворот. Служебный подъездной путь к торговому центру. Здесь не
место такому бизнесмену, как ты. Поэтому пошевеливайся и не околачивайся
тут зря. Скорее за угол, и ты спасен. Спасен? Я остановился как вкопанный.
У входа стоял служебный фургон Максвиниз, и неуклюжий скотина-механик
входил в помещение.
Я посмотрел на часы, щелкнув пальцами, затем повернул прочь со
служебной дорожки на случай, если за мной наблюдали. И быстро зашагал по
улице до первого Спидидайн [Спидидайн - ресторан (кафе) быстрого
обслуживания]. Словно в довершение сегодняшнего дня, под первым же грибком
сидели двое полицейских. И конечно же, глазели на меня. Я прошел мимо,
глядя строго перед собой, и сел за самый дальний от них столик. У меня
вдруг ужасно зачесалось между лопатками, но я не смел двинуться. Я не
видел их, но прекрасно знал, что они делают. Они смотрят на меня, что-то
говорят друг другу, решив, наверное, что я совсем не тот, за кого себя
выдаю. Лучше проверить и выяснить это. Встают, идут ко мне, наклоняются к
моему грибку... Я увидел ноги в голубых брюках краешком глаза, и мое
сердце вдруг начало громко стучать в груди, так что я был уверен, что его
стук слышен всему ресторану. Я ждал обвинительных слов. Подождал...
пробежал глазами по голубым штанам и выше... Я увидел, что напротив меня
усаживается водитель воздушного лайнера, одетый в форму.
- Кофе, - сказал он в микрофон, развернул газету и углубился в
чтение.
Стук моего сердца поутих и стал напоминать нормальный, и я беззвучно
отругал себя за излишнюю подозрительность и трусость. Затем произнес вслух
в свой микрофон самым низким голосом, на который были способны мои
голосовые связки:
- Черный кофе и малигатони [густой острый суп с пряностями (инд.)] с
клецками.
- Опустите шесть долларов, если вам не трудно.
Я сбросил монетки. Сбоку от меня послышалось громыхание оборудования,
и на стол выскользнул заказанный завтрак. Я ел неторопливо, поглядывая на
