не прощаясь, и пробрался наверх по черному ходу. Обслуживающий персонал
давно покинул помещение, так что я знал, что меня никто не потревожит.
Разве что эта дурацкая, музыка. Я спрятался в подсобном помещении, закрыв
за собой дверь снаружи. Услышав первые звуки прелюдии, я вытащил свой
экземпляр партитуры "Столкновения". Все начиналось очень спокойно - по
крайней мере Галактикам нужно сперва представиться публике, прежде чем
столкнуться. Я следил за ходом концерта по нотам, пока мелодия не подошла
к красной отметке, которую я в них поставил. Аккуратно сложив партитуру, я
засунул ее в карман, осторожно приоткрыл дверь и огляделся вокруг. Коридор
был пуст, как и должно было быть. Твердой поступью я зашагал вдоль
коридора, пол которого уже начинал дрожать от надвигающегося
галактического разрушения.
На двери висела табличка "ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН". Я вытащил из
кармана черную маску, снял шляпу и, выудив ключи от двери из другого
кармана, надел маску на себя. Мне не хотелось тратить время на возню с
отмычкой, поэтому мне пришлось сделать ключ, когда я изучал окрестности.
Вставляя его в дверной замок, я мурлыкал про себя несущуюся из зала
мелодию - если это вообще можно себе представить. В самый момент
гибельного столкновения я открыл дверь и вошел в кабинет. Никто не слышал,
как я вошел, но мои движения были замечены пожилым человеком. Он обернулся
и уставился на меня, уронив карандаш, который он держал в руках до моего
появления. Его руки взмыли вверх к потолку, когда я вытащил внушительный -
и ненастоящий - револьвер из внутреннего кармана. Его товарищ помоложе,
похоже, не очень-то испугался и ринулся в атаку. И тут же свалился без
сознания на пол, получив удар и сломав по ходу падения стул. Все это
произошло без единого звука. Или лучше сказать, что звуков было очень
много, но ни один из них не мог быть услышан сквозь музыку, которая,
набирая бешеный темп, изображала теперь чей-то трубный глас. Мне нужно
было пошевеливаться, потому что приближалась самая громкая часть
произведения. Я достал из кармана пальто две пары наручников и прицепил
пожилого человека за ногу к его столу, опустив ему руки, чтобы они не
устали. Затем проделал то же самое с его спящим приятелем. Время почти
подошло. Я достал из другого кармана пластиковую взрывчатку - в моем
одеянии было полно карманов - и прилепил ее к передней дверце сейфа. Они,
видно, чувствовали себя здесь в безопасности, приняв кое-какие меры
предосторожности. Весь обильный вечерний доход запирался в сейф в
присутствии вооруженной охраны. И оставался запертым до того, как его
открывали утром под присмотром другой вооруженной охраны. Вставив во
взрывное устройство радиовзрыватель, я отошел в другой конец комнаты, где
меня и других не мог бы достать огонь. Каждый незакрепленный предмет в
кабинете подпрыгивал в такт музыке, и с потолка стала осыпаться
штукатурка. Но нужный момент еще не настал. Это дало мне возможность
оборвать пока провода телефонов, чтобы до окончания концерта никто из них
не смог поговорить по ним.
Ну вот - еще немного! Перед моими глазами стояла партитура, и я
мысленно следил за ходом мелодии, и в тот самый момент, когда Галактики
должны были наконец столкнуться, я нажал на кнопку радиопривода. Передняя
стенка сейфа бесшумно отлетела в сторону. Я чуть не оглох от прогремевшей
музыкальной развязки - а вовсе не от взрыва - оставалось только
удивляться, какое великое множество людей готовы оглохнуть во имя
искусства. Мое изумление не мешало мне сгребать банкноты из сейфа в мой
чемоданчик для музыкального инструмента. Когда он наполнился, я помахал
шляпой своим арестантам, одному с широко открытыми глазами, другому в
бессознательном состоянии, и удалился. Черная маска возвратилась в карман,
и я вышел из театра через скрытый от посторонних глаз запасной выход. Я
быстро пробежал два квартала до входа на станцию, не привлекая внимания к
себе в толпе таких же спешащих по дождю прохожих. Вниз по лестнице и
дальше по коридору, за поворот. Пригородные поезда только что отъехали от
платформы, и коридор был пуст. Я вошел в кабинку с телефоном-автоматом и
ровно за двадцать две секунды - строго отрепетированное время - переменил
свою внешность. Сорвав черное покрытие с чемоданчика, я превратил его в
белый кейс. Характерная выпуклость тоже исчезла. Я вывернул шляпу, и она
стала белой, черные усы и борода исчезли в предназначенном для них
кармане. Теперь я мог вывернуть пальто, и оно, совершенно верно, тоже
стало белым. Переодетый таким образом, я зашагал на станцию и, выйдя
вместе с прибывшими пассажирами на улицу, очутился на остановке такси.
Недолгое ожидание; подъехал кэб, и его двери приветливо распахнулись. Я
взобрался внутрь и улыбнулся в ответ на широкий оскал робота-водителя.
- Мой дарагой, атвези менья в Арболаст Атель, - очень похоже
сымитировал я зурингарский акцент - так как в это самое время на станцию
прибыл поезд из Зурингара.
- Сообщение не принято, - заявила машина.
- Ар-бо-ласт А-тель, металлический идиот! - выкрикнул я. -
Ар-боу-бо-ласт!
- Понятно, - сказала она, и кэб двинулся вперед.
Просто здорово. Все разговоры сохраняются в молекулярной памяти кэбов
в течение месяца. Если они нападут на мой след, они обнаружат эту запись.
А я забронировал место в отеле со своего терминала в Зурингии. Может, я
был чересчур осторожен - но моим девизом была НЕВОЗМОЖНОСТЬ. Быть чересчур
осторожным, имеется в виду. Отель был очень дорогим и со вкусом украшенным
искусственным арболастом [отделочный материал], присутствующим в отделке
коридоров и комнат. Я с подобострастием был сопровожден в свой номер, где
арболаст служил торшером - и робот-портье заскользил прочь с
пятидолларовой монеткой в пазу для чаевых. Я положил чемодан в спальню,
снял с себя промокшее пальто, достал из холодильника пиво - и тут раздался
стук в дверь. Так скоро! Если это Слон, то он просто замечательный сыщик,
потому что я совершенно не чувствовал за собой хвоста. Но кто же еще это
мог быть? Я колебался, но потом понял, что существует только один способ
выяснить это. С улыбкой на лице, в случае, если окажется, что пришел Слон,
я открыл дверь. Улыбка тут же исчезла.
- Вы арестованы, - сказал агент сыскной полиции, выставляя вперед
свой драгоценный значок. Его помощник нацелил на меня огромный револьвер,
чтобы удостовериться, что я понял, о чем речь.
- Что... Что... - пробормотал я что-то в этом роде. Но офицер,
казалось, не был поражен моим остроумием.
- Наденьте пальто. И пройдемте с нами.
Совершенно ошеломленный, я проковылял через комнату и выполнил его
приказание. Было бы лучше оставить пальто здесь, но у меня не было желания
перечить. Когда они начнут обыскивать его, то найдут маску и ключи и все
остальное, что с головой выдаст меня. А что же с деньгами? Они не
упомянули о чемодане.
Как только я вдел руку в рукав, полицейский защелкнул на моем
запястье наручник, прицепив второй к своей собственной руке. И мне некуда
было деться. Я ничего или почти ничего не мог сделать - под дулом
револьвера в руках стоявшего в трех шагах позади нас конвоира. Мы вышли за
дверь, прошли по коридору к лифту и вниз в холл. Слава богу, у
полицейского хватило любезности не отходить от меня на большое расстояние,
и я не ощущал наручников. Огромная черная и зловещая машина стояла посреди
запрещенной для парковки зоны. Водитель даже не удосужился взглянуть в
нашу сторону. Хотя, как только мы забрались внутрь и двери за нами
закрылись, он тронулся в путь. Я не смел произнести ни слова - мои
попутчики, видно, тоже не были расположены для беседы. В полной тишине мы
катили по дождливым улицам, мимо полицейских участков, что было совершенно
неожиданно, и вдруг остановились у здания Федеральных властей. Так это
служба безопасности! Сердце мое оборвалось. Я был, конечно, прав,
рассудив, что решение головоломок и мой арест не по зубам местной полиции.
Но я не подумал о всепланетном бюро расследований. С явным неудовольствием
я понял свою ошибку. После долгих лет молчания Слон вдруг появляется на
поверхности. Почему? И что значит эта шахматная ерунда? Подключается
криптографист. Ого, браво, разгадана дата и место действия следующего
преступления. Дело передается федеральным властям от некомпетентной в этих
вопросах полиции. Наблюдение за кассой ведется наиновейшим электронным
оборудованием. Преступник преследуется по пятам, чтобы проверить, не
замешан ли здесь еще кто-нибудь. Затем внезапный захват. Я настолько впал
в уныние, что мог с трудом передвигать ноги. Я чуть не упал, когда наша
небольшая процессия остановилась перед тяжелой дверью с табличкой
"ФЕДЕРАЛЬНОЕ БЮРО РАССЛЕДОВАНИЙ", где чуть и ниже более мелкими буквами
было приписано "ДИРЕКТОР ФЛИНН". Мы гуськом пробрались внутрь.
- Вот он, сэр.
- Прекрасно. Привяжите его к стулу.
Говоривший это массивно возвышался над массивным столом. Грузный
человек с прилизанными черными волосами, которому большое количество жира,
окружавшее его со всех сторон, придавало еще большую тучность. Подбородок,
точнее, подбородки, свисали до самой груди, массивной горой возвышающейся
над поверхностью стола, на которой толстыми колбасками лежали пальцы его
сцепленных рук. В ответ на мой беглый растерянный взгляд, он строго и
холодно посмотрел на меня. Я не протестовал, когда меня проводили к стулу,
усадили в него, и я почувствовал, как наручники защелкнулись вокруг
спинки, затем послышались удаляющиеся шаги и хлопание закрывающейся двери.
- Ты попал в очень неприятную историю, - заявил он.
- Я не знаю, что вы имеете в виду, - сказал я в порыве невиновности,
но писклявость и дрожь в моем голосе приуменьшили этот порыв.
- Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Ты совершил грабеж сегодня
вечером, очистив общественный кошелек от средств, дарованных совершенно
глухими поклонниками музыки: Но это не самое главное в твоей глупой
выходке, молодой человек. К твоему сведению, могу сообщить, что ты похитил
также доброе имя другого человека, Слона. Ты разыгрываешь из себя того,
кем на самом деле не являешься. На-ка, лови!
Похитил доброе имя? О чем он, черт возьми, говорит? Я по инерции
поймал ключи в воздухе. Изумленно уставился на них, затем еще более
изумленно на него, неуклюже пытаясь расстегнуть наручники.
- Так вы не... То есть арест, этот кабинет, полиция... Вы...
Он терпеливо ждал моих последующих слов с блаженной улыбкой на лице.
- Вы... Вы и есть Слон!
- Точно так. Как я понял из спрятанной в твоем примитивном коде
записки, ты хотел меня видеть. Зачем?
Я приподнялся на стуле, и в его руках появился чудовищно громадный
револьвер, нацеленный мне прямо в лоб. Я опустился на место. Улыбка, как и
теплота в его голосе, тут же исчезли.
- Я не хотел бы, чтобы мне подражали, и вовсе не хотел бы, чтобы со
мной шутили шутки. Мне это не по вкусу, я рассержен. У тебя имеется три
минуты, чтобы объяснить мне, в чем дело, прежде чем я убью тебя и пойду в
твой номер в отеле, чтобы забрать деньги, которые ты сегодня стащил. Но
первое, что ты должен сделать, это открыть мне место, где ты хранишь
остальную сумму, украденную от моего имени. Говори!
Я заговорил - или, вернее, попытался это сделать, но мог только
беспомощно что-то лопотать. Это отрезвило меня немного. Он мог убить меня,
но он не собирался стереть меня в порошок прямо на месте.
Я прокашлялся и попытался начать.
