немецко-фашистских войск, обескровить их и последующим переходом в
контрнаступление нанести поражение главным группировкам противника. Таким
образом планировалась и проводилась ярко выраженная стратегическая
оборонительная операция силами нескольких фронтов под общим руководством Ставки
ВГК и ее представителей при фронтах (Г.К. Жуков -- Центральном и А.М.
Василевский -- Воронежском фронтах). Для проведения операции были выделены
крупные силы. В составе Центрального (командующий К.К. Рокоссовский) и
Воронежского (командующий Н.Ф. Ватутин) фронтов к началу июля 1943 г.
насчитывалось свыше 1,3 млн. чел., до 20 тыс. орудий и минометов, до 3600 танков
и САУ, 3130 самолетов (с учетом дальней авиации). Было достигнуто превосходство
над противником в личном составе 1,4, в танках 1,3, артиллерии 1,9, самолетах
около 1,6 раза. На направлениях главных ударов противника оборонялись наиболее
закаленные войска -- на Северном выступе 13 А генерала Пухова Н.П. и на Южном 6
гв. А генерала Чистякова И.М.
В этом решении на ведение операций и в организации обороны под Курском было
много принципиально новых положений, обогативших советское военное искусство.
Во-первых, благодаря прежде всего гибкости и незаурядности мышления Жукова, его
твердости в проведении в жизнь своих стратегических идей, впервые за время войны
в 1943 г. советская стратегическая мысль преодолела идеологические оковы и
предубежденность относительно стратегической обороны, рассматривавшей ее как
нечто недостойное нашей армии, чуть ли не унизительное и не оскорбительное для
нее. Несмотря на уроки 1941 г., весной 1942 г. Сталин, как уже отмечалось, с
ходу отверг предложение о переходе к обороне. И нужны были еще крупные поражения
лета 1942 г., чтобы прийти к решениям, принятым весной 1943 г. Характерно, как
уже было сказано, что и весной 1943 г. Ставкой ВГК, Генштабом первоначально
намечалось, что Красная Армия летом 1943 г. первой перейдет в наступление,
нанося главный удар на юго-западном направлении. Только после доклада Жукова 8
апреля начал серьезно рассматриваться оборонительный вариант действий.
Справедливости ради скажем, что предложение Жукова было принято Сталиным только
в результате поддержки его Генштабом, в частности Василевским и Антоновым.
В свете всего этого нам, фронтовым людям, много видавшим и пережившим, и сегодня
еще трудно понять, почему даже людям такого масштаба, как Жуков, порою требуется
столько умственных и волевых терзаний, боевых испытаний и горького опыта, так
много напрасно затраченных усилий и жертв, чтобы разорвать цепи
военно-идеологических стереотипов и встать на почву здравого смысла. Рецидивы
такого подхода в наше время дают о себе знать при решении различных вопросов и
это очень сложная психологическая проблема, которая еще не исследована.
Мучительный процесс выработки целесообразных решений летом 1943 г. еще раз
свидетельствует о том, что решения, планы и практические действия командиров и
войск (сил) должны соответствовать не военно-идеологическим и теоретическим
установкам, не требованиям уставов (которые дают лишь общие ориентиры); они
должны исходить и учитывать максимально полно сложившиеся
оперативно-стратегические условия. Во-вторых, новое в военном искусстве в битве
под Курском и новое видение Жуковым сути стратегической обороны состояло в том,
что советские войска переходили к обороне не вынужденно, не из-за недостатка сил
и средств, как это положено было делать по существовавшим теоретическим
взглядам, а именно преднамеренно, располагая превосходящими противника силами.
В связи с этим в нашей литературе (в частности маршалом М.В. Захаровым)
высказывалась мысль, что "...оборону под Курском нельзя рассматривать как
классический, типичный случай, как образец для подражания". Это один из примеров
того, когда новые явления, рожденные опытом войны, пытались подогнать под ранее
существовавшие теоретические положения. Дело в том, что долгое время в теории
считалось и поныне считается, что для отражения наступления противника
достаточно иметь в 2-3 раза меньше сил, чем для наступления. Но опыт второй
мировой войны это положение не подтвердил. За время войны не было ни одной
успешной оборонительной операции, проведенной значительно меньшими силами, чем у
наступающего противника. Конечно, когда сил и средств недостаточно, нет другого
выхода как переходить к обороне. Можно также "стоять" в обороне и удерживать
меньшими силами определенный оборонительный рубеж до начала наступления
противника. Но если противник переходит в большое наступление, то, располагая
значительно меньшими силами, остановить его и тем более сорвать наступление и
нанести поражение наступающему противнику далеко не всегда осуществимо. Возможно
отражение атак превосходящих сил противника в обороне в тактическом звене. Но в
оперативно-стратегическом масштабе при наличии мощных средств огневого поражения
и высокой маневренности войск и авиации наступающий, владея инициативой, имеет
возможность создавать многократное, подавляющее превосходство на избранных
направлениях, и для парирования его глубоких прорывов нужны достаточно крупные
силы. Поэтому, как показал опыт войны, для проведения оборонительной операции,
рассчитанной на успешное отражение и срыв крупного наступления противника
требуется не намного меньше сил и средств, чем для наступления. Например, без
задействования части сил Степного фронта противник мог иметь значительно большее
продвижение в направлении Курска. Хотя, конечно, с высоты сегодняшнего дня,
когда мы уже досконально знаем состояние обеих сторон и в целом обстановку того
времени, можно сказать, что стратегические резервы в ходе оборонительной
операции можно было бы, видимо, расходовать и менее расточительно и поберечь их
для предстоящего контрнаступления. Но вместе с тем надо учитывать, что после
серьезных неудач 1941-42 гг. опасения насчет того, что противник снова может
прорвать нашу оборону и связанный с этим риск были настолько большими, что
приходится, если не оправдывать полностью, то хотя бы с определенным пониманием
отнестись к тому, как были использованы стратегические резервы на оборонительном
этапе Курской битвы.
В-третьих, благодаря накопленному опыту и творчеству Жукова и Василевского,
командующих фронтами Рокоссовского, Ватутина, Конева, командармов и командиров
дивизий, построение и организация обороны под Курском в стратегическом и
оперативно-тактическом масштабах были доведены до высочайшей степени
совершенства и до сих пор остаются эталоном, непревзойденным образцом построения
обороны и оборонительных способов действий. Общая глубина обороны фронтов
доходила до 150--190 км., с учетом Степного фронта до 250--300 км. Были созданы
и оборудованы в инженерном отношении первая (главная) и вторая полосы обороны
каждая глубиной 5--6 км, составляющие тактическую зону обороны, несколько
армейских и фронтовых оборонительных рубежей в оперативной глубине (всего 8
оборонительных полос и рубежей). В общей сложности было вырыто и оборудовано
около 10 тыс. км. траншей и ходов сообщений. При подготовке оборонительной
операции Жуков побывал во всех армиях, дивизиях первого эшелона, во многих
частях и подразделениях.
Он особенно большое внимание уделял созданию во всех инстанциях четкой системы
стрелкового, противотанкового, артиллерийского, противовоздушного огня в
сочетании с ударами авиации и густой сетью инженерных заграждений. Как отмечал
маршал К.К. Рокоссовский, на направлениях действий противника были сосредоточены
мощные группировки артиллерии. "Общая плотность артиллерии у нас составляла 35
стволов, в том числе более 10 противотанковых орудий на километр фронта, но в
полосе обороны 13-й армии эта плотность была намного выше".
В основу всей обороны была положена ее способность отразить массированные атаки
танков противника, т.е. оборона была, прежде всего, противотанковой. Генерал
Пухов как-то показывал нам в академии схемы противотанковой обороны, начерченные
рукой Жукова. Именно с учетом опыта обороны под Курском в послевоенные годы был
сделан вывод, что противотанковая оборона не может рассматриваться только как
вид боевого обеспечения или дополнительный элемент обороны. Вся оборона
становилась противотанковой. Серьезное внимание уделялось и противовоздушной
обороне, но она тогда еще не получила такого развития, как противотанковая
оборона.
Причем Жуков занимался не только оперативно-тактическими вопросами. Он
интересовался настроениями личного состава, их бытовым устройством и снабжением,
прохождением службы. В 13-й армии Н.П. Пухова он встретил командира полка майора
М.С. Иванова, который воевал с первых дней войны, был трижды ранен и каждый раз
после госпиталя назначался на одну и ту же должность. За два года войны не
получил повышения ни в должности, ни в звании. Жуков доложил об этом Верховному
с тем, чтобы обратить внимание командования других фронтов и Главного управления
кадров. Иванову было присвоено звание полковника и он был назначен командиром
дивизии.
В-четвертых, Жуков, командующие фронтами добивались, чтобы оборона носила
исключительно активный и маневренный характер. Это проявлялось в проведении ряда
массированных ударов авиации по аэродромам и войскам противника еще до перехода
его в наступление. Большую роль сыграла и артиллерийская контрподготовка,
проведенная 5 июля на направлениях предполагаемых ударов противника в полосах
Центрального и Воронежского фронтов. Противник понес потери еще в исходном
положении для наступления и не смог начать свои атаки в установленные сроки.
Хотя, как справедливо отмечал Г.К. Жуков, от этой контрподготовки ждали
несколько большего. Она была проведена в ночное время (в полосе Ц.Ф. началась в
2.00 5.7. 43 г.) в момент, когда войска первого эшелона противника находились
еще в укрытиях, в ней не смогла в полном объеме участвовать авиация. Нашими
войсками осуществлялся широкий маневр силами и средствами, особенно
противотанковыми частями и соединениями, с одних участков фронта на другие, где
возникала наибольшая угроза.
Вторые эшелоны и резервы, в том числе танковые армии и корпуса использовались
для нанесения контратак и контрударов по прорвавшимся бронетанковым группировкам
противника. В результате произошли небывалые за все время войны танковые бои и
сражения и наиболее значительное из них в районе Прохоровки, где с обеих сторон
участвовало свыше 1200 танков и самоходных орудий.
Обычно в мирное время на учениях и военных играх все контратаки и контрудары
наносятся во фланг прорвавшимся группировкам противника. Лобовая контратака в
ходе академических занятий оценивается самым низким баллом. Но под Курском, как
и в некоторых других сражениях во время войны, контратаки и контрудары нередко
носили фронтальный характер, ибо слишком велика была цена риска. При фронтальных
контратаках и контрударах удавалось если не разбить, то хотя бы наверняка
преградить путь наступающему противнику, остановить и частично отбросить его
прорвавшиеся группировки.
При подготовке операции под руководством Жукова, Генштаба, Василевского,
Хрулева, командующих фронтами была проведена огромная работа по
доукомплектованию войск личным составом, оружием и техникой, подвозу и
накоплению необходимого количества боеприпасов и горюче-смазочных материалов.
Созданные запасы материальных средств к началу Курской битвы были значительно
выше, чем в операциях 1941-42 гг. Центральный и Воронежский фронты имели
боеприпасов основных калибров 2,5--3 боекомплекта (по тяжелым калибрам 5 б/к). В
13-й и 6-й гв. армиях по 4--5 боекомплектов. Автобензина в войсках Центрального
фронта было 4,8 заправки, Воронежском -- 5,8; продовольствия в обоих фронтах на
20--25 суток.
Проводилась напряженная боевая подготовка, где с командирами, штабами и войсками
отрабатывались способы действий по выполнению поставленных задач в обороне.
Жуков не раз участвовал в подготовке и проведении таких учений и тренировок.
Особенно интенсивно проводились тренировки по выдвижению на назначенные рубежи с
