В целом Курская битва основательно изучена и описана, в том числе в немецких
источниках. Но некоторые вопросы до сих пор вызывают споры и неоднозначно
оцениваются. В частности, относительно планов германского командования возникают
следующие вопросы. Это, прежде всего, оценка размаха и стратегической значимости
наступления немецко-фашистских войск летом 1943 г. В западной историографии было
немало заявлений, сводящихся к тому, что это наступление было сравнительно
ограниченным по своему размаху и стратегическим целям. Однако из приведенных
выше данных видно, что для проведения операций на Курском направлении германское
командование привлекало не меньше сил, чем в наступательных операциях летом 1942
г. Кроме того, в случае успеха под Курском предусматривалось развернуть крупную
наступательную операцию на юге в общем направлении на Купянск (операции
"Пантера" и "Ястреб") и на других направлениях севернее Курского выступа, в том
числе новое наступление на Ленинград. В результате проведения этих операций
планировалось разгромить около 100 советских дивизий из 382 имевшихся в
действующей армии, т.е. намечался, по существу, разгром всего южного
стратегического крыла советского фронта.
А о военно-политической значимости операции лучше судить по официальным
документам. В оперативном приказе No 6 от 15.4. 43 г. Гитлер указывал: "Я
решил... осуществить первое в этом году наступление "Цитадель". Это наступление
имеет решающее значение. Оно должно быть осуществлено быстро и решительно. Оно
должно дать нам инициативу на весну и лето. Поэтому все приготовления должны
быть осуществлены с большой осторожностью и большой энергией. На направлениях
главного удара должны использоваться лучшие соединения, лучшее оружие, лучшие
командиры и большое количество боеприпасов... Победа под Курском должна явиться
факелом для всего мира".
Да и объективно, в действительности исход сражений под Курском имел решающее
значение для всего последующего хода второй мировой войны.
Вопреки утверждениям некоторых немецких мемуаристов и наших публицистов о якобы
исключительно творческом характере германского военного искусства, в
действительности, на четвертом году второй мировой войны на примере Курской
битвы, мы видим не расцвет, а его деградацию и явные признаки шаблона и
схематизма. Взять хотя бы замысел операции и форму оперативного маневра. С точки
зрения отвлеченной теории военного искусства всегда соблазнительно нанести удары
по флангам вклинившегося противника с целью его окружения и уничтожения,
особенно когда это делается неожиданно для противника и удары наносятся по его
ослабленным флангам. Но в конкретных условиях лета 1943 г. о внезапности
нанесения главных ударов в районе Курского выступа не могло быть и речи, ибо
советское командование ожидало их и заблаговременно сосредоточило в этом районе
крупные силы. Причем именно на направлениях предстоящих ударов
немецко-фашистских войск были созданы наиболее сильные группировки советских
войск и организована наиболее сильная и глубоко эшелонированная оборона. Поэтому
удары немецко-фашистских войск формально были нацелены на фланги противника, а
по существу, наносились в "лоб" хорошо организованного фронта обороны.
Оперативный анализ альтернативных действий и проведенное в 80-е г. моделирование
Курской оборонительной операции показывает, что, если исходить не из отвлеченных
принципов военного искусства, а из конкретных условий обстановки, то для
германского командования было значительно выгодней нанести главный удар по
наиболее слабому месту в советской обороне, а именно -- по острию Курского
выступа с тем, чтобы рассечь оборону и выйти в тыл главным группировкам
Центрального и Воронежского фронтов, развернувшимся соответственно фронтом на
север и юг навстречу ожидавшимся ударам со стороны противника.
Германскому командованию не удалось также собрать все запланированные силы и
средства для проведения Курской операции (не были перегруппированы дивизии из
Кубанского плацдарма, из-под Новороссийска, не все соединения переброшены из
района Демянска, и т.д.). Но с учетом этих обстоятельств, в план проведения
операции по существу не были внесены какие-либо изменения, за исключением
неоднократного переноса сроков начала операции.
Действия германской армии летом 1943 г. строились примерно по такому же
принципу, что и в 1941 г., в начале войны, хотя условия для проведения операции
были уже иные. Несмотря на глубоко эшелонированное расположение советских войск
и организованную оборону, основные силы выделялись в первый эшелон, танковые
соединения предназначались не для развития успеха, а для прорыва обороны,
создавались крайне скудные резервы. Стремление подогнать обстановку под свои
планы давало о себе знать во всех звеньях. Так, в первый же день германского
наступления высланный на разведку немецкий летчик с удивлением докладывал:
"Бегство русских по дороге Белгород--Обоянь не наблюдаю". Видите ли, раз бегство
наших войск ими запланировано, оно обязательно должно состояться. К началу
Курской операции в резерве главного командования германской армии на востоке
имелось всего несколько дивизий. Вообще вся операция строилась в отрыве от того,
что делалось на противоположной стороне при явной недооценке возможностей
советских войск. После войны это признавал и Кейтель. "...Мы ни в коем случае не
ожидали, что Красная Армия не только готова к отражению нашего удара, но и сама
обладает достаточными резервами, чтобы перейти в мощное контрнаступление". Все
это с самого начала обрекало грандиозное наступление немецко-фашистских войск на
неудачу.
Что касается действий советского командования, то события 1941--1942 гг.,
тяжелые поражения и одержанные победы не прошли для него даром. Оно смогло
извлечь уроки сполна и реализовать их в обоснованных решениях и конкретных
действиях исходя из сложившейся обстановки на советско-германском фронте весной
1943 г.
Внутри страны на полную мощь заработало переведенное на военное положение
народное хозяйство, в том числе эвакуированные промышленные предприятия.
Укреплялось внешнеполитическое положение СССР, расширялись и углублялись его
политические, экономические и военные связи со странами антигитлеровской
коалиции. Советское руководство настойчиво добивалось от союзников открытия
второго фронта. В связи с очередным откладыванием этой важнейшей стратегической
акции в послании Сталина говорилось: "Советское правительство не может
примириться с подобным игнорированием коренных интересов Советского Союза в
войне против общего врага... дело здесь не просто о разочаровании Советского
правительства, а о сохранении его доверия к союзникам, подвергаемого тяжелым
испытаниям. Нельзя забывать того, что речь идет о сохранении миллионов жизней в
оккупированных районах Западной Европы и России и о сокращении колоссальных
жертв советских армий, в сравнении с которыми жертвы англо-американских войск
составляют небольшую величину".
Отсутствие второго фронта требовало от советского руководства мобилизации новых
сил и средств для наращивания ударов по врагу с целью окончательного его
разгрома, опираясь в основном на свои собственные силы, что не позволяло
уменьшить тяготы войны на фронте и в тылу, ограничивало возможности по
восстановлению освобожденных районов.
Наученный горьким опытом 1941-42 гг., Сталин стал больше прислушиваться к
предложениям представителей Ставки ВГК, Генштаба и командующих войсками фронтов.
Жуков, как видели, всегда уделял разведке первостепенное внимание. В отличие от
1941-42 гг., стратегическая и войсковая разведка сработала значительно лучше,
она своевременно вскрыла замысел действий германского командования и
сосредоточение главных группировок войск противника на Курском направлении.
Несмотря на неоднократные переносы сроков начала наступления противника, весьма
точно были установлены и сроки перехода немецко-фашистских войск в наступление.
На основе хорошего знания и предвидения возможного развития событий Жуковым в
сотрудничестве с Генштабом были разработаны наиболее соответствующие условиям
обстановки оптимальные стратегические и оперативные решения по выбору
направления сосредоточения основных усилий, созданию и сосредоточению
необходимых группировок войск, а главное -- наиболее целесообразных способов
оперативно-стратегических действий войск.
Первоначально Ставка и Генштаб планировали летом 1943 г. предпринять упреждающее
противника наступление. В начале, в принципе, не возражал против этого и Жуков.
Командующие фронтами Рокоссовский и Ватутин неоднократно и однозначно выступали
за наступательный вариант действий.
Однако у Георгия Константиновича, по мере глубокого изучения положения сторон и
группировки противника в районе Курского выступа, где он находился почти
непрерывно со второй половины марта, возникли серьезные сомнения относительно
целесообразности проведения в жизнь принятого Ставкой первоначального замысла
наших действий летом 1943 г. Эти сомнения еще больше окрепли после того, как от
разведки поступили достоверные данные о планах немецко-фашистского командования
захватить стратегическую инициативу путем проведения крупного летнего
наступления на Курском направлении. В пользу такого соображения говорило и то,
что наступать против крупных ударных группировок противника совершенно
безнадежно. Если же перегруппировать свои основные силы для наступления там, где
противник слабее, то ослаблялись бы наши войска, действующие на направлении
главного удара противника, что заведомо обрекало их на поражение. Кроме того, в
отличие от 1941--1942 гг. наши войска на Курском направлении подготовили
надежную оборону и ее надо было использовать. Вот эти соображения Жуков изложил
Василевскому, который тоже постепенно приходил к такому же выводу.
Взвесив все обстоятельства и посоветовавшись с командующими фронтами,
представитель Ставки 8 апреля 1943 г. направил свои предложения Верховному
Главнокомандующему. В частности, он докладывал:
"Видимо, на первом этапе противник, собрав максимум своих сил, в том числе до
13--15 танковых дивизий, при поддержке большого количества авиации нанесет удар
своей Орловско-Кромской группировкой в обход Курска с северо-востока и
Белгородско-Харьковской группировкой в обход Курска с юго-востока... Следует
ожидать, что противник в этом году основную ставку при наступлении будет делать
на танковые дивизии и авиацию, так как его пехота значительно слабее
подготовлена к наступательным действиям, чем в прошлом году.
...Переход наших войск в наступление в ближайшие дни с целью упреждения
противника считаю нецелесообразным. Лучше будет, если мы измотаем противника на
нашей обороне, выбьем ему танки, а затем, введя свежие резервы, переходом в
общее наступление окончательно добьем основную группировку".
Чтобы наша оборона была способна противостоять массированным атакам танков,
Г.К.Жуков предложил немедленно собрать с пассивных участков фронта и перебросить
на угрожаемые направления возможно большее количество противотанковой
артиллерии, все полки самоходной артиллерии, соредоточить как можно больше
самолетов и "...массированными ударами авиации во взаимодействии с танками и
стрелковыми соединениями разбить ударные группировки врага, чем и сорвать план
наступления противника".
12 апреля на заседании Ставки предложения Жукова были, наконец, приняты. Но
Сталин продолжал еще колебаться. И только в конце мая он окончательно утвердил
оборонительный способ действий. Но поскольку противник и в июне не переходил в
наступление, командующие фронтами Рокоссовский и Ватутин вновь обратились в
Ставку с предложениями о переходе в упреждающее наступление. Жукову с большим
трудом удалось добиться осуществления оборонительного варианта действий.
В окончательном виде замысел советского командования сводился к следующему:
переходом к преднамеренной стратегической обороне силами Центрального,
Воронежского, частично Степного фронтов, отразить летнее наступление
