волновался. Все будет как в симуляторе. Я умру первым, и все будет как во
сне.
Я словно оказался в другом мире, в котором призрак Флако обретает
плоть. Со мной должны быть призраки, подумал я и почувствовал, что они
следуют за мной. Побежал быстрее. Услышал гремящий звук, но и не подумал
оглядываться. Это начали стучать мои зубы, точно так же они стучали, когда
я убил Эйриша. Мы пробежали по коридору и достигли лестницы.
Сзади крикнул Перфекто:
- Подождите, я иду!
Но мы не стали ждать. Я, не обращая внимания на ступени, схватился за
перила и съехал на три уровня, иногда хватаясь крепче, чтобы затормозить
спуск.
Когда мы оказались на четвертом уровне, Мавро сказал:
- По четвертому коридору и направо в конце.
Я последовал его указаниям, и, когда подбегал к концу, из-за поворота
показались люди в темно-синем - три самурая с мечами наголо, а за ними
несколько латиноамериканцев. Я понял, что Кейго предупредил их, чтобы они
нас остановили, но на ближайшей двери увидел надпись "Боевое помещение
79". Они опоздали. Я бросился в дверную нишу.
Добежав до двери, я открыл ее. И увидел вспышку серебра и красное
кимоно сержанта.
- Тебе никто не говорил, что нельзя бить женщину? - закричал я,
понимаю, что несу чушь.
Люсио смотрел на пол, спускаясь из машины. Увидев меня, он удивленно
открыл рот. Мой хрустальный нож разрезал ему левый глаз, прошелся по носу
и дошел до нижней челюсти. Порез был глубокий. Люсио упал навзничь, и на
меня брызнула кровь. Я удивился, как легко все произошло. Лезвие разрезало
плоть и даже часть черепа, словно я резал торт. Кто-то за Люсио закричал:
"Боже!" и попытался оттащить его подальше.
Люсио вскочил, прыгнул ко мне и пнул в грудь. Удар пришелся в верхнюю
часть живота. Воздух вырвался у меня из легких. Я пошатнулся и увидел, как
из-за меня выскочил Перфекто. Он ударил меня по голове с большим
энтузиазмом, чем нужно, и отбросил на безопасное расстояние.
Я покачнулся, огни на мгновение вспыхнули очень ярко, и оказалось,
что я сижу на полу и трясу головой, чтобы она не кружилась. У Перфекто из
губы шла кровь, он склонился ко мне. Должно быть, я на секунду потерял
сознание. Два самурая стояли между нами и людьми Люсио, у обоих были
обнажены мечи.
В глубине темного боевого помещения друзья поддерживали Люсио. Один
из них сказал:
- Стой спокойно, амиго. Он тебя сильно порезал. Ты тяжело ранен.
Но Люсио вырывался, пытался броситься на нас, кричал:
- Иди сюда, ты, шлюха! Отпустите меня! Я убью этого старого
трахальщика! - И бил своих друзей.
Я понял, что он кричит мне, потому что я его порезал, и постарался
встать, но сделал это слишком торопливо. Закружилась голова.
- Попробуй! - крикнул я.
Мавро, стоя за мной, сказал:
- Уходи отсюда, Анжело! Он спятил! В этом парне сильная кровь
конкистадоров!
В голове его звучали страх и уважение. Я повернулся и посмотрел на
него. Выглядел он очень холодно и расчетливо. Серебряные слезы блестели.
Я прыгнул к Люсио не потому, что хотел ударить его, я хотел кричать
ему в лицо. Перфекто удержал меня, и я крикнул:
- Во мне тоже сильна кровь конкистадоров, ты, mamon!
- Ты сумасшедший! - закричал Люсио.
Я чувствовал, как меня схватило несколько рук, Перфекто и Мавро
потянули меня назад в коридор и начали уводить. Люсио кричал:
- Я убью тебя и буду трахать твою женщину! Ты
мертвец! Ты мертвец! Ты мертвец!
А я кричал в ответ: "Трахай свою мать!" Тут я обнаружил, что еще не
восстановил равновесие, и чуть не упал.
Перфекто удержал меня, и мы пошли назад, к своему боевому помещению.
Слышался только стук нашего вооружения и тяжелое дыхание.
Я повернулся к Мавро.
- Почему ты сказал, чтобы я уходил от Люсио?
- Он сумасшедший. Плохо сражаться с человеком в таком состоянии. Ты
можешь перерезать ему горло, и он еще пять минут будет рвать тебя, прежде
чем поймет, что умер. Пусть успокоится. Тогда его легче убить.
- Мне жаль, что мы потеряли твой нож, - сказал Перфекто.
Я посмотрел на свою руку и понял, что в ней нет ножа.
- Где он?
- Его подобрал самурай. Однако в другой рукав к тебе он не заглянул.
Он прав. К правому запястью по-прежнему прикреплен нож. Но я
испытывал ощущение утраты. Нож был прекрасен. Мы подбирали части защитного
вооружения, которые я разбрасывал на бегу.
В боевом помещении нас ждал Кейго. Он посмотрел на нас и сказал
кому-то в комлинк: "Они здесь". Абрайра сидела на месте водителя, Завала -
рядом с ней. Он протянул руку, чтобы коснуться ее, утешить, однако не
касался. Шлема на Абрайре не было. У нее было измученное и встревоженное
лицо. Серебряные паутинки с ее глазах, казалось, расширились, и глаза
перестали быть человеческими.
Мавро хлопнул меня по спине и похвастал:
- Какой сюрприз! Видели бы вы дона Анжело! Он махал ножом, нисколько
не заботясь о здоровье и самочувствии Люсио! И чуть не отрезал ему голову.
Удивительно! Посмотрите: на нем кровь! Можно подумать, он забил свинью.
Мавро думал, что это забавно. Я взглянул на свою защиту и увидел, что
она действительно забрызгана кровью.
Абрайра странно смотрела на меня, словно собиралась что-то сказать,
но передумала.
Кейго закричал:
- Все вниз! На колени!
Он извлек меч и указал на пол перед собой. Мы осторожно подошли к
помосту, глядя в землю, и склонились перед хозяином Кейго. Он долго
смотрел на нас.
Перфекто понимал самурая лучше нас всех. Он прижался лицом к полу и
закричал:
- Прости их, хозяин, потому что они действовали в порыве гнева.
Кейго тяжело дышал сквозь зубы, потом спокойно спросил:
- Что они сделали?
- Напали на Люсио и разрезали ему лицо - но они помнили твой приказ и
не убили его.
Наступило неловкое молчание. Кейго смотрел на нас. Потом сказал:
- Нужно было предварительно подумать. Нужно сначала думать, потом
действовать.
- Но... ты сам учил нас, что не должно быть никакого разрыва между
мыслью и действием, - сказал Мавро. - Ты хорошо научил нас.
Кейго закричал по-японский, и ожил и начал переводить крошечный
прибор у него на воротнике:
- Вы действовали безответственно и напали преждевременно. О чем вы
думали? Где ваша честь?
Мне это показалось странным вопросом. Я не понимал, почему мы
обесчестили себя, напав на Люсио.
Мавро сказал:
- Я бы отомстил за свою честь, если бы убил их!
- Но ты обесчестил бы своих нанимателей, если бы преждевременно убил
этих людей! - кричал Кейго. Потом он успокоился и сказал более мягким
тоном, словно спорил с другом: - Корпорации Мотоки нужно, чтобы все были
живы, ne? О чем вы думали? Если восстановите свою честь, убив этих людей
сейчас, вам придется совершать харакири. Но этого не должно быть! Если вы
убьете их, а потом умрете от собственных рук, вы заберете у корпорации
Мотоки десять жизней. Вы навсегда опозорите себя. Вы не выполните своих
обязательств перед корпорацией!
- Или вы хотите убить этих людей сейчас, а потом героически умереть в
битве? Хотите стать Божественным Ветром и умереть героически? - Кейго
широко раскрыл рот, чтобы мы видели его язык. В отвращении сморщил лицо. -
Никто не может с уверенностью ожидать героической смерти. Вы не должны так
думать.
- Итак, я вижу только один путь, на котором вы сохраните свою честь.
Вы можете убить их сейчас, отличиться в битве, а после войны совершить
харакири. Но это очень неопределенный план. Даже если вы сумеете
отличиться в битве, вы никогда не будете знать, какой ущерб могли бы
нанести эти люди ябадзинам. Вы можете совершать чудеса в битве, но нельзя
быть уверенным, что вы себя оправдали. Возможно, вы так считали в гневе,
но сейчас гнев ваш уменьшился, и вы видите, что ни один из этих путей не
ведет к чести!
Мавро горько сказал:
- Я не об этом думал. Я думал: мы убьем этих людей, а потом ты
простишь нас. Я думал, ты поймешь, что мы должны отомстить за себя.
- Я... понимаю, - сказал Кейго. - Я тоже отомстил бы за себя. Но...
единственный путь, на котором вы можете отомстить своим врагам и выполнить
свои обязательства перед Мотоки, единственный путь, который я вижу, - это
ждать окончания войны. Вы сразитесь с ябадзинами, а потом убьете своих
врагов. Так вы отплатите долг чести корпорации и отомстите за свою личную
честь. Вы ведь не станете терять свои жизни в харакири, ne? Все очень
просто. - Он улыбнулся, как будто объяснил простую истину умственно
отсталым детям, и теперь надеется, что они поняли.
Все молчали. Я поразился тому, как он ограничен в своем понимании
нас. Мне его представление о чести, основанной на обязанностях перед
корпорацией, так чуждо, что я с трудом его воспринимал. Я думал не о
чести, а о мщении. В Панаме человек восстанавливает честь семьи, когда
мстит за нее. Месть и честь - одно и то же. Но обязательства перед
нанимателем к чести не относятся. Очень странная концепция.
Абрайра высказала мои мысли.
- Ты не понимаешь. Мотоки платит нам за работу, и мы стараемся
выполнить эту работу. Таковы пределы наших отношений. Работа на корпорацию
Мотоки не включает с нашей стороны понятие чести.
Лицо Кейго исказилось в гримасе боли, шока и недоумения, словно
Абрайра произнесла предельное богохульство. Он быстро заговорил
по-японски. Послышался перевод:
- У меня язык прилип от удивления! Как можно не исполнять
обязательства перед корпорацией Мотоки? Родители дали вам жизнь, и вы у
них за это в долгу, верно? Но теперь Мотоки дает вам еду, дает воду в
глубинах пространства. Одежда на вас дана вам Мотоки. Атмосфера, которой
вы дышите, создана Мотоки на вашем единственном спутнике и с большими
расходами перекачана на корабль. За каждый ваш вздох вы в долгу перед
Мотоки. Если забрать все, что дала вам Мотоки, вы мгновенно умрете!
Взорветесь в глубинах космоса! Мотоки сохраняет вам жизнь. Разве это не
означает долг чести? Разве этот долг не больше долга перед семьей?
Прежде чем кто-нибудь из нас нашелся, Мавро сказал:
- Нет. Мотоки использует нас как инструмент и платит за это.
Кейго ошеломленно молчал. Потом поднял руку и погладил макушку,
пригладил свои черные волосы. Несколько раз раскрывал рот, словно
собирался заговорить, но снова закрывал. Очевидно, ему было очень трудно
понять слова Мавро. Я не мог видеть мир так, как видит его он - своими
хирургически преобразованными глазами, из-под идеологического покрова,
наброшенного социальными инженерами корпорации Мотоки. Он абсолютно предан
корпорации, готов умереть по ее приказу. Я не видел раньше чудовищной
пропасти между нами: он в сущности никогда не понимал нас.
Глаза его остекленели, он все с большим ужасом смотрел в пол,
совершено отчужденный. Обычное деревянное выражение лица сменилось
растерянным. Он махнул рукой в общем направлении симулятора. У нас
остается еще несколько минут боевой подготовки. И мы подключились.
Мы плыли над волнистым океаном с водой, чистой, как стекло. Со дна
поднимались ленты красных водорослей и качались на воде, как гигантские
красные оливы. Стаи пластиковых птиц Пекаря сидели на водорослях, опустив
концы сложенных, как у бабочки, крыльев в воду. При нашем приближении они
расправляли крылья и отлетали.
Кейго отключил нас. Он поднял голову и заговорил, словно наш разговор
не прерывался:
- Я обдумал ваши слова. Вы говорите, что у вас нет долга чести перед
корпорацией Мотоки, что нужды корпорации вам безразличны. Но если это так,
